Один из рекрутов встал и вышел, но остальные остались, озадаченные и в нетерпении, когда О'Коннор вручил всем зеленые футболки и сертификаты с их именами.

Позже состоялся прием с кофе и тортом, а час спустя последовал приказ переодеться в летные костюмы. Вечером выпускники сели на борт реактивного самолета «Огопого», на его тонком носу был нарисован водный змей. Это был самолет класса «баклан», длинный и тонкий, цвета обсидиана, почти как SR-71 «Черный дрозд», но крупнее, размером с небольшой авиалайнер. О'Коннор и его класс пристегнулись к сиденьям, и «Огопого» взлетел.

Когда «баклан» стал набирать высоту и Мосс прижало перегрузкой, она совершенно потеряла способность соображать. Сияющий полумесяц Земли, рассеянные бриллианты городских огней на далеком шаре. Мосс ощутила блаженную и оглушающую невесомость в груди, а волосы поднялись вокруг головы, как пух одуванчика, пока она не стянула их в хвост. О'Коннор первым отстегнулся и поплыл и неожиданно стал выглядеть почти мальчишкой, остальные последовали его примеру с веселым визгом детей на трамплине. Мосс поднялась с кресла и не таясь заплакала, но слезы собирались липкими шариками и кололи глаза, пока она не вытерла их рукавом. А потом засмеялась.

Лунный пейзаж был озером темноты. Они приблизились к станции Черная долина, лунному форпосту, секретному городу, построенному в кратере Дедал. Сам кратер раскинулся на шестьдесят миль в центре невидимой с Земли стороны Луны. Склоны кратера были террасированы, к широкой котловине как будто спускалась лестница высотой в две мили. Впервые увидев место посадки, никто не проронил ни слова. Черную долину очерчивали огни, расположение зданий и посадочных полос напоминало буровые установки в Западной Виргинии и Пенсильвании. Башня аэродрома была соткана из стали и прожекторов, как стрела подъемного крана. В Черной долине стояли семь массивных кораблей размером с подлодку класса «огайо». Глянцевые и угловатые корабли цвета эбенового дерева будто сложили в технике оригами.

– Это ТЕРНы, – объяснил О'Коннор, указывая на корабли. – Посмотрите.

Их двигатели системы Брандта-Ломонако оснащены макромагнетическими генераторами квантовой пены, объяснил он, эта военная технология позволяет путешествовать в Глубины космоса и Глубины времени.

От башни расходились взлетные полосы и площадка в форме листа клевера, к ним примыкали ведущие в ангары дорожки и россыпь белых куполов – общежития, мастерские, офисы и лаборатории. О'Коннор объяснил, что конструкцию кораблей Космического командования ВМФ – «ястребов», «бакланов» и ТЕРНов – привезли из будущего, почти шесть веков вперед, и модифицировали на появившихся в 1970-х и 1980-х индустриальных мощностях, тогда-то в основном и построили флот. Работы вели независимые коллективы инженеров «Боинга», «Макдоннел Дугласа», «Локхид Мартина» и «Нортроп Груммана».

«Бакланы» имели усиленные двигатели Харриера для контроля маневровой системы, короткими толчками регулирующей угол наклона и тангаж, и «Огопого» сел на площадку, как насекомое на лист. За иллюминаторами простирались широкие равнины серой пыли, подсвеченные прожекторами. В слабой гравитации Луны все опускалось медленно, Мосс казалось, что она шагнула в воду. Тогда, в двадцать два года, ее переполнял восторг от секретности и чудес военной службы, сложных миссий Космического командования ВМФ, находящихся за пределами известных знаний.

Первые несколько недель тренировок прошли как во сне – лекции в залитом светом солярии, сон в общежитии, блуждание по оранжереям и коридорам и новые сведения о кораблях флота. Мосс приписали к боевой группе О'Коннора на ТЕРНах, базирующихся на авианосце «Уильям Маккинли» для запуска в «Глубокие воды». Через два месяца после ее появления на аэродроме в Ошене она уже путешествовала к Рубежу человеческой цивилизации и к галактике Андромеда, купаясь в свете звезд, который не дойдет до Земли еще два с половиной миллиона лет.

Журналисты заполонили центральный зал административного здания Канонсберга, репортеры выспрашивали подробности убийства и исчезновения девочки. В здании находился как офис мэра, так и полицейский департамент, но, похоже, здесь никто не был готов к такому интересу прессы, решила Мосс, протискиваясь через орду фотографов. Прежде чем ей разрешили пройти в конференц-зал, она показала полицейскому удостоверение и записала свою фамилию в список имеющих право доступа.

Какой-то пожилой мужчина, вероятно, работник мэрии, посторонился, заметив ее протез. Когда она проходила мимо, он положил руку ей на спину, и Мосс окаменела от такого слишком фамильярного прикосновения, мужчина провел пальцами по контуру бретельки лифчика. Он улыбнулся и жестом пригласил проходить – видимо, считал себя галантным или по-отечески заботливым, но его прикосновение жгло лопатки, пока она не забилась в дальний угол зала. До девяти оставалось еще несколько минут. Несколько человек из объединенного оперативного отряда уже заняли места за поставленными в форме подковы шестью столами. Мосс узнавала лица, знакомые по вчерашней ночи, в основном фэбээровцев, но их поведение изменилось, боль от смертей растворилась в свете дня, уступив место свежему гелю для волос и чистой одежде, пластиковым чашкам с кофе и пончикам из белой коробки на черном столе.

Кто-то помахал ей – мужчина с соломенными волосами и щетиной на челюсти, почти ставшей бородой. У него теплая улыбка, подумалось Мосс, она смягчает грубоватые черты. Яркие голубые глаза были слегка прикрыты в задумчивости.

– Вы специальный агент Шэннон Мосс? – спросил он. – Я Филип Нестор. Мы говорили по телефону вчера ночью.

– Да, конечно. Можно на «ты». Зови меня Шэннон.

– Я приберег для тебя местечко. Брок попросил о тебе позаботиться.

Ее кольнула эта забота, да и протискиваться между стульями не хотелось.

– Не хочу пробираться в первые ряды.

– А, ну ладно… Да, конечно, – сказал Нестор, прислонившись к стене рядом с ней. – Вообще-то, не так, не «позаботиться», скорее оказать содействие. – Он быстро расшифровал ее тон. Мосс помнила его голос по вчерашнему звонку – встревоженный и печальный. Теперь он был спокоен. А голос приятный. – Брок говорит, ты должна получить полный доступ, но раз теперь ему приходится мотаться туда-сюда, – он махнул рукой в сторону зала, – то я буду твоим проводником.

Она решила, что Нестор любит проводить время на свежем воздухе – его мускулатура была естественной, не как у качков из спортзалов. Он был в темно-коричневых вельветовых брюках, которые контрастировали с серыми или бежевыми костюмами коллег, и рубашке с закатанными до локтей рукавами, вязаной жилетке и галстуке. Выглядел он как профессор, несмотря на значок ФБР, висящий на шнурке.

– Я вроде не видела тебя ночью, – сказала Мосс.

– Я там был, видел, как ты приехала. Но я… – Он жестом показал, что был в спецкостюме. – Фотографировал. Ты бы меня не заметила. Не могу не спросить – это правда, что рассказал о тебе Брок?

Вот блин, подумала Мосс, гадая, многие ли знают.

– Зависит от того, что он сказал.

– Что ты знала семью, которая жила на Крикетвуд-Корт.

– Семью, которая жила там раньше, – уточнила Мосс. – Много лет назад там жила моя лучшая подруга. Я приходила в тот дом почти каждый день.

Нестор вздохнул.

– Извини. Наверное, для тебя это было потрясением.

– Что он еще сказал?

Нестор поднял руку в примирительном жесте.

– Только просил вести себя аккуратней, потому что тебе это тяжело далось.

Гул разговоров стих – к кафедре спикера пробирался Брок. Он был в той же одежде, что и ночью, весь помятый. Видимо, сполоснул лицо водой и брызнул одеколоном перед встречей, но не принял душ и не отдыхал. Он выглядел измученным, под глазами набрякли синеватые мешки, выделяющиеся даже на темной коже. Он приглушил свет в зале.

– Доброе утро, – начал Брок, включая проектор над головой, на белый экран за его спиной упал пучок света. – Я введу вас в курс дела. Специальный агент Уильям Брок из ФБР, руковожу операцией. Моя группа работает в тесном контакте с полицией Канонсберга и пенсильванским бюро судебной экспертизы. Мы расследуем убийство семьи Мерсалт и разыскиваем Мариан Мерсалт. Главный оперативник – специальный агент Филип Нестор.