И сейчас, когда сделка с Белым уже вошла в силу, он уже не собирался отыгрывать что-то обратно. Поэтому Белого надо было продавить, убедить. Уболтать. Не важно как, важно, чтобы внял.

Игорь стоял расслабленно и держал руки в карманах, хотя со спины уже стали заходить Пашкины волкодавы. Однако его налитый ртутью взгляд мог резать ничуть не хуже, чем Пашкина бесцветная сталь. Было и еще кое-что. Надеины сильный клан. Игорь только что дал понять, что ему не спустят, если с головы Кристины упадет хоть один волосок.

И Белый, почуяв в нем равного, тормознул, пошел на попятный. Дернул шеей, делая знак, чтобы их оставили. Телохранители отошли.

– Что бы она ни сделала, Кристина моя сестра, – совсем тихо, чтобы его слышал только Паша, сказал Игорь. – Как она развлекается, с кем спит, мне по барабану, пока ей ничего не угрожает. Но если девчонка ошиблась в чем-то, я накажу ее сам.

Он сознательно акцентировал «девчонка», надо было сбить накал. Мужики девчонкам не мстят, они их трахают.

Пауза. Долгая пауза. Злой огонь во взгляде Белого, обращенном куда-то. Его нервные движения и шумное дыхание. Паша так и смотрел куда-то в сторону, дергал шеей и притопывал ногой как норовистый конь, а челюсти гоняли желваки.

Игорь не знал, чего ждать. Просто не понимал, чем Кристина этого отморозка так достала, а главное, когда успела? Лично не могла, он все время был там, оставался телефон. Но что она такого можно сказать по телефону?

– Брат, если у тебя есть претензии к девчонке, скажи, я все устраню, – тихо и гипнотизирующе монотонно проговорил Игорь.

И снова пауза. Белый смотрел ему в глаза, будто прожигал. Игорю казалось, там ворочаются адские змеи. Несколько раз его губы дрогнули, но так и не сказал.

– Надеюсь, это небольшое недоразумение не отразится на наших делах? – спросил Игорь, видя, что тот молчит.

– Нет, – выдал наконец Паша.

– С сестрой я разберусь, – это условие надо было проговорить обязательно.

– Хорошо.

Формальное согласие Белый дал. Но выражение лица было у того, как будто голодная злая белая акула уставилась на него немигающим взглядом.

Игоря снова передернуло, так же, как и тогда. И все же он тормознул Белого. Но вот надолго ли? Этот отмороженный ублюдок как бульдог, теперь вцепится и не отстанет.

Он ухмыльнулся в усы и покосился в сторону ванной, в которой мылась его сестра.

Выворачивает наизнанку – именно так и мог охарактеризовать Белый свое состояние на следующее утро. У него будто жилы из души вытягивало с досады. Первый порыв ярости, от которой мутилось в глазах, прошел, зато наипоганейшее послевкусие поражения осталось.

Дерьмо клубилось в душе, кипело. Доходило на медленном огне, бл***!

Не попадись ему вчера на пути Игорь Надеин, его сестру неизвестно что ждало.

Паша был так зол, что сам не знал, что с ней сделает. Мог бы кинуть ее охране, чтобы пустили по кругу, и смотреть, как эту суку будут драть во все дыры.

Мог бы запереть в каком-нибудь подвале, держать там месяцами и драть сам. Голую, на хлебе и воде, бл***! Чтобы ссала под себя от страха.

Много чего мог.

За то, что она посмела это сделать. Унизила его, тварь. Оскорбила!

Будь это мужик, давно бы уже кровью своей умывался.

Но в одном Надеин был прав. Мужики «девчонкам» не мстят, они их просто трахают. Поэтому он и дал ей уйти Власовой бабе, но приставил к ней слежку.

А неутоленное желание поквитаться осталось.

Его грызла досада, будоражила черную и страшную злость перемешку с похотью. Выворачивала, жилы вытягивала. Потому что от одной мысли, как он будет ее драть, у него колом стоял. А думать надо о делах.

О делах, бл***, а то нае*бут, стоит только отвернуться.

Но потом и это дикое состояние отпустило. В конце концов, Паша был охотник, и он умел ждать добычу годами. Месть блюдо холодное, им надо наслаждаться спокойно, чтобы не пропустить ни одного, самого маленького нюанса. Его удовольствие – ее страх. Кайф! А в спешке да сгоряча, когда тебя всего трясет от злости, что за кайф?

Прав был Надеин. Пусть разбирается в своих семейных делах, это его сестра. Белый торопиться не станет, он подождет, пока все успокоятся, забудут, и потом начнет действовать. И вот тогда она не отвертится, заплатит за свою наглость сполна.

У Белого никто еще не отвертелся.

А пока за ней издали пронаблюдают. Ему надо было знать об этой женщине все: чем занимается, куда ходит, с кем трахается. Грязная сука, он ей покажет «было так себе».

– Павел Анатольевич, позволите?

Один из его людей вторгся в мысли хозяина, отвлекая.

– Чего тебе?

– О семье пока удалось узнать не так уж много, но… – мужчина замялся. – У матери Кристины Надеиной родство с армянской диаспорой, – и назвал фамилии.

Этих людей Белый знал, серьезные люди. Хуже того, их его отец знал. Хорошо, что Игорь Надеин его тормознул тогда, можно было бы нарваться на неприятности. Дело неожиданно осложнилось, но вдруг Паша осклабился.

Так было даже интереснее. Значит, он будет действовать аккуратнее, следов не оставлять. Пашины белесые глазки сузились в щелки, поблескивая возбуждением, а руки сжали подлокотники кресла.

– Вот еще, Павел Анатольевич, – человек протянул ему папку.

Белый взял папку, лениво перелистнул пару страниц. Потом спросил, наморщив лоб:

– Что за ху*ня?

– Это материалы по Подгорскому. На него есть кое-что новое

Вернул обратно и откинулся в кресле, поставив локти на подлокотники.

– Выбрось нах***, – лениво сказал, скрестив пальцы. – Наблюдение снять.

Влас Подгорский больше не представлял интереса. Теперь все внимание Белого занимала бывшая жена Власа с ее родственниками из армянской диаспоры.

– Как прикажете, – ответил человек, поклонился и вышел, оставив Пашу одного.

Странное чувство охватило мужчину. С одной стороны, он вроде бы вынужден держаться на расстоянии. Был связан собственным словом по рукам и ногам. Но с другой…

Дерьмо постепенно выкипало, превращаясь в адреналин. Предвкушение. Собирая сведения об этой женщине, он вдруг почувствовал себя пауком.

Муха сама влезет в паутину, и вот тогда ей не поздоровится

А пока он займется делами.

В конце концов, для мужика превыше всего бизнес. Развлечения потом.

Завернутая в полотенце и в банном халате Кристина выползла из ванной. Она одной рукой вытирала мокрые волосы и шумно сопела. Сейчас она действительно казалась брату девчонкой. Очень злой девчонкой. Потому, уже зная, что за этим последует, если вовремя не перехватить инициативу, Игорь встал с дивана.

– Есть хочешь?

Только фыркнула, сверкнув на него глазами.

– Понял.

Проговорил со вздохом и своей обычной бесшумной стелющей походкой направился в кухню (топал он тогда специально, давал ей время испугаться как следует и подготовиться). Уже выходя обернулся.

– Кстати, Крис, без боевой раскраски ты выглядишь гораздо моложе.

Взрыва не последовало, видимо, слишком устала, а может, мозги были заняты другим. В любом случае, он ушел в кухню, чтобы не стеснять ее своим присутствием. Ну и завтрак соорудить, конечно.

Его сестра в здоровом-то состоянии не готовила, а чего от нее ждать, когда она с похмелья. В холодильнике у Кристины нашлись кое-какие продукты, а вот хлеба не было. Кофе, сваренные вкрутую яйца, плавленный сыр, кефир и какой-то джем с невнятным названием, вот что удалось набрать на завтрак. К тому времени, когда все это стояло на столе, Кристина уже выползла в кухню, во всем черном, словно вдова.

Наполовину просушенные влажные волосы по плечам, в черных глазах настороженность и затаенное внимание. Мельком глянула на стол и полезла в верхний шкафчик. Там, насколько Игорь помнил, Влас хранил сигареты и прочий мелкий хлам.