— Профессор, не стоит, — бодро произнес Гарри, стараясь, чтобы его голос не дрогнул и не начал звучать, как печальное завывание ветра. — Лучше расскажите, как вы смогли вытащить крестраж из сейфа Беллатрикс?

— Тут нам на руку сыграло удачное совпадение. Как ты знаешь, когда Волан-де-Морт воскрес, он немного восстановил свои силы, незамедлительно атаковал гоблинов и был разгромлен. Чего он хотел этим добиться — неизвестно, но в итоге его безрассудный шаг подарил нам отсрочку от серьезных конфронтаций с ним и его приспешниками на несколько лет. Сейчас он, конечно, начал что-то делать, но это лишь, скорее всего, только подготовка, которая займет также не мало времени, — негромко начал Дамблдор, но с каждым словом его голос, казалось, становился крепче и сильнее, пока он не стал говорить так же, как и в дни до ранения. Сделав небольшую передышку, он вдохнул побольше воздуха и продолжил: — Так вот, когда я связался с Северусом и объяснил, что от него требуется, он сразу же отправился к главному гоблину и почти мгновенно получил допуск в хранилище Беллатрикс, после чего нашел искомое и передал мне.

— Гоблины стали настолько услужливыми только из-за вражды с Волан-де-Мортом? И да, почему их небольшая стычка с Волан-де-Мортом не переросла в очередное восстание? У них же была вполне неплохая причина для этого.

— Верно. Не соверши он того нападения, то эти существа без боя бы нам ничего не отдали, — быстро ответил Дамблдор на первый вопрос, но последующий пояснять не торопился. Он нахмурился и вновь взял в руки палочку, начав ее крутить между пальцами. Вскоре он медленно покивал головой, словно соглашаясь со своими мыслями, и сказал: — Прежде чем гоблины смогли хоть что-то сделать, их усмирили. Причем усмирили их очень жестоко. Не спрашивай меня о подробностях тех дней и не пытайся искать информацию в газетах — там все равно ничего нет, только заказные статьи, смягчающие последствия произошедшего и воспевающие нашего министра магии.

Ненадолго в комнате воцарилась задумчивая тишина, разбавляемая лишь мерным постукиванием дождя по окну и хрипловатым дыханием директора.

— У меня еще один вопрос, — неуверенно произенс Гарри, беспокойно посмотрев на профессора.

— Задавай, — улыбнулся Дамблдор, — у меня есть еще немного сил.

— Меня это интересует уже давно, но нигде ответа я так и не смог найти. Почему Волан-де-Морт попросту не спрячет свои крестражи в таких местах, куда вообще невозможно добраться?

— Я не могу ручаться за истинность своих слов, все-таки крестражи малоизучены, но предположение у меня есть. Думаю, это связано с некоторыми ограничениями, накладываемыми заклинанием, главным из которых является невозможность перенести крестраж с места его создания на слишком большое расстояние, но здесь есть выбор: либо темный волшебник оставляет крестраж в дозволенной территории, либо носит его все время с собой.

— Но как же тогда дневник на втором курсе? Или та же змея, когда она была вдали от своего хозяина? Или же я? — озадаченно спросил Гарри.

— Видимо, крестраж, с помощью которого Волан-де-Морт будет воскресать, можно свободно переносить. Что касаемо тебя и змеи, то тут лишь один вариант — отграничения заклинания не влияют на живых существ.

— Хорошо, а как тогда объяснить пропажу Медальона Слизерина со своего законного места? Как Регулус Блэк смог его выкрасть, раз крестраж был ограничен в зоне перемещения? И как потом его могла свободно носить Амбридж?

— Здесь у меня множество мыслей, но я больше всего склоняюсь к той, что крестражи теряют все ограничения, если ими завладеет тот, кто по-настоящему хочет уничтожить их.

— Такое ощущение, что эта функция заложена в заклинании изначально, с самого его создания, — задумчиво произнес Гарри.

— Поэтому я, собрав все крестражи вместе, отнес их подальше, чтобы проверить эту теорию, — продолжил Дамблдор. — И у меня все получилось.

Посмотрев сквозь просвет между двумя темно-бордовыми массивными занавесками, директор снял очки и помассировал глаза, уставшие от долгого отсутствия здорового сна и чрезмерного напряжения.

— Гарри, — тихонько позвал Дамблдор. Его голос вновь начал слабеть, а глаза слипаться, — подойти к столику сзади тебя.

Гарри вопросительно посмотрел на директора, но просьбу выполнил. Подойдя к небольшому столу, стоящему у стены между книжным шкафом и окном, он машинально пробежался взглядом по его поверхности, на которой были аккуратно разложено несколько исписанных резким почерком листов пергамента, а рядом находилась чернильница и несколько перьев.

— Теперь открой центральный ящик справа и вытащи из него белый сверточек, — прозвучал позади голос, оторвавший Гарри от попыток прочитать, что же такого написал директор.

Парень нагнулся и выдвижной ящик. Внутри него лежали очень знакомые Гарри предметы, но только все оплавленные и с черным налетом в некоторых местах. Также там лежал и белый сверточек, перевязанный черной ленточкой. Взяв его, юноша закрыл ящик и повернулся к Дамблдору.

— Этот предмет я отдаю тебе. Надеюсь, он сослужит тебе добрую службу, хоть и единожды.

Гарри быстро развязал сверток и ему на в ладонь упал черный камушек, тускло блеснувший в свете ламп.

— Профессор, я не понимаю, почему он поможет мне лишь раз? — не поняв, спросил Гарри, считавший, что у камня нет предела использования.

— Это слишком опасный артефакт, Гарри, и поверь, он принесет больше худа, чем добра. Поэтому я наложил на него чары, которые сработают после одного воскрешения и перенесут его в одно из самых труднодоступных мест в мире, — пояснил Дамблдор, внимательно смотря на собеседника. Его глаза предупреждающе мерцали, будто предупреждая Гарри, чтобы тот не делал никаких глупых поступков.

Гарри понимающе покивал головой. Он был согласен со старым и мудрым магом, но все же полагал, что камень стоило бы спрятать после устранения всех главных проблем.

— А теперь, Гарри, если у тебя больше нет вопросов, я бы, с твоего позволения, хотел поспать, — мягко сказал Дамблдор, медленно переходя в горизонтальное положение.

— Нет, у меня больше нет вопросов, — поспешно сказал Гарри. Бросив взгляд на уютно улегшегося профессора, чья борода забавно торчала из-под краешка одеяла, он направился к выходу и пожелал: — Добрых снов, профессор, и выздоравливайте.

— Спасибо, Гарри, — прозвучал приглушенный голос. — Не волнуйся насчет прогулов, я все объясню профессорам.

Почти сделав шаг за порог, парень снова услышал тихое бормотание директора.

— Забыл сказать, не надо больше пытаться взламывать дверь в мой кабинет, ведь я мог посчитать тебя врагом и атаковать. Но если уж невмоготу, то возьми парочку уроков и Северуса. У него неплохо получается проникать на чужую территорию.

Гарри даже показалось, что профессор усмехнулся, но он не стал заострять на этом внимание. Парень тихо прикрыл дверь в спальню Дамблдора и, вспомнив, как немногим ранее он попытался вскрыть защиту входной двери, с неловкой улыбкой покинул его кабинет.

Услышав, как Гарри покинул его владения, Дамблдор слабо улыбнулся и облегченно выдохнул. Он медленно погружался в сон, радуясь, что с Гарри все в порядке, и разговор прошел достаточно легко.

Пока Гарри спускался по лестнице, огонек в его глазах, недавно ярко разгоревшийся из-за рассказа Дамблдора, вновь начал дрожать под натиском отрицательных эмоций, пропитанных грустью, опустошенностью и отчаянием. С каждым новым открытием Гарри чувствовал, как искомая им истина все сильнее и сильнее затягивается непроглядными тучами, сквозь которые пробивается лишь единый лучик света. Уже который раз он думал, что было бы лучше, если бы все осталось так, как было. Привычно. Но каждый раз из этих липких мыслей его выдергивал тот самый единственный лучик, разгоняющий холодные облака и согревающий его сердце.

С каждым шагом Гарри чувствовал, как крепкие цепи, сдерживающие большую часть его настоящих чувств в течение беседы, лопаются и звонко падают на каменный пол, разнося по пустующим коридорам чистый звук печали. Ему сейчас так сильно хотелось на все наплевать и куда-нибудь сбежать, что на фоне этого желания даже его цель выглядела тускло и мелко.