А то целый мешок платьев припрёт:

– Выбирай, что нравится!

Соня померяет, скромно на одно глазами покажет. Тигран не унимался, заставлял и то взять, и это.

Соне неудобно было.

Ленка спокойно, ровным голосом:

– Тигранчик, спасибо, дорогой! Ты всё оставь, пригодится.

Соня краснела, а ему только в радость! Всех вечером в ресторанах выгуливал, платить не давал и закидывал Соню подарками.

– Ничего себе! Наша-то, тихоня! Похлеще нас с тобой будет! – Аня за Соню радовалась, да и им хорошо было – столько бабла сэкономили.

Соня переживала:

– Вдруг спать за всё это придётся? Что делать?

Лена смеялась:

– Что-что? Ничего страшного, не сотрется!

Такая мысль Тиграну и в голову не приходила. Видно, его слепое обожание перекрывало кавказский темперамент. Может, у него с головой проблемы были, кто знает, но до Соньки он даже пальцем не дотронулся. Вернулись – он ей корзины с армянскими фруктами да с сырами с посыльными каждую неделю передавал. Звонил с утра до вечера, Наталье Сергеевне надоедал. Ревновал жутко, доставая расспросами. Приезжал несколько раз в Питер и опять всех выгуливал не по-детски, тянул её к спекулянткам крутым и всё скупал, что хоть мало-мальски подходило. Потом пропал неожиданно.

– Посадили, наверно! Откуда такие бешеные деньги? Или катала, или цеховик, – решила Лена. – Жалко, хороший парень был! Я бы тоже от такого Тиграна не отказалась! Сонь! А вдруг его того? Убили типа?

– Лен, хватит уже ерунду пороть. Просто слился, и всё!

– Нет, Сонь. Такие так просто не исчезают!

К осени Соня насобирала на машину. Как и Ольге, не повезло. Она чуть не плакала, разглядывая Ладу мерзкого травяного цвета. Назывался он «липа».

– Буду звать липочка! Всё равно другой нет!

Неделю машина стояла у парадной. Соня и подойти-то к ней боялась, не то что сесть за руль и тронуться с места. Наталья Сергеевна только рукой махнула.

– Вот сдалась тебе эта железяка! Похудела даже. Как ездила на такси, так и ездишь, а покой потеряла! Вон, по сто раз на дню в окно поглядываешь.

Просыпается один день, бежит глянуть, а липочка как-то косо стоит, угрюмо наклонившись на один бок. Все четыре колеса за ночь сняли! Сонька чуть сознание не потеряла. Где деньги на новые колеса брать? Всё за машину отдала. Наталья без слов принесла пачку денег.

– Вот, бери! Твои тут, и откладывала понемногу. Думала, на старости лет в деревню под Псков поеду, родилась я там. А ты дурь не включай, села и поехала. Медведи в цирке на велосипедах катаются!

Разозлилась Соня на себя сильно, позвонила Ане.

– Дома? Жди! Сейчас на коне своём прискачу!

– Подруга, может, ну его? Приезжай на такси. Я вина клёвого из Тбилиси привезла. Посидим как люди!

– Нет, решила, значит, на машине приеду! Если долго не будет, всё, считай, пипец мне!

Доехать-то Сонька доехала. Правда, руки трясутся, глаза горят!

– Ань, так страшно! Всё время казалось, что машина передо мной затормозит, и я со всего размаха прямо в жопу ей въеду. И мужики за рулём такие гады! Сигналят, у виска крутят! Жлобы!

Соне уже домой пора, а ей не встать, ноги к машине не идут. Ещё и темнотища за окном. Веня ходил с недовольным лицом.

– Сонь, ты или езжай, или на кухню валите! Время-то сколько! Всю ночь что ли сидеть будете?

Они жили в малонаселённой коммунальной квартире на Фонтанке, на втором этаже. Комната большая, просторная, и ещё три семьи. Люди все приличные, ни пьяниц, ни быдла – уже рай. С отдельной особо не торопились, всё равно планы об эмиграции не оставляли.

Ленка вскоре в Москву перебралась, тесно в Питере стало. Как ни крути, в Москве возможностей больше, фирмачи крутые приезжают по бизнесу. Девчонки подругу почти потеряли. Звонила редко. Видно, столичная жизнь засосала.

Приехала через полгода, так они рты поразевали – не Ленка, а звезда французского кино. Стиль полностью поменяла. Превратилась в этакую леди манерную. Правда, стрижку мальчишескую оставила! Волосы, видите ли, ей мешают! У Сони с шевелюрой проблемы были, так её это точно раздражало, а такие, как у Лены, стричь – чистое преступление.

Лена была хорошая, но жутко прижимистая. Сидят в ресторане, счёт попросят, а она чуть ли не на бумажке высчитывает, кто столько должен. Может, и правильно делала, но Аня другая была – лишнего примет, так может всем в кабаке пива проставить – любила такое отчебучить. Потом поутру по голове своей непутёвой стучать и Венькин скулёж слушать. Денег ей не жалко было, к ним серьёзно не относилась, хоть и признавала всю их значимость в своей жизни.

Соня тоже широкая была и внимательная. На каждый праздник ноги сносит, но найдёт, чем подруг порадовать.

Лена брови хмурила и ворчала.

– Мерси, конечно! И что теперь, тебе подарок искать?!

Соня смеялась.

– Это тебе надо было фамилию Фельдман иметь, а не Анюте!

А тут приехала и всех в «Метрополь» пригласила, и Ольгу – та как раз из Финки приехала с заметно округлившимся животом. Толстая стала и какая-то притихшая, не узнать. Жила в Хельсинки при полном достатке, но всё равно везла полные чемоданы на продажу. Сеппо ругал, порой до ультиматумов. Незаконно это в Стране Советов, и непонятно ему было, зачем это всё, чего не хватает. Оленька не могла наживу упустить, руки чесались! Даже магазинчик ей открыть пообещал, а ей в России трясти шмотками интересней: и заработки гарантированные при полном дефиците, и азарта побольше.

– Вон у них даже дети зимой с голой шеей ходят, а то и без шапок. Вот и отмороженные, видно, уже с детства. Какие им магазины? Ходят все, как инкубаторские, в спортивном своего же производства, главное, чтобы удобно было. Это русский человек не устоит перед хорошей заграничной тряпкой, в долги залезет, вывернется наизнанку, но купит!

На девичник пришли нарядные, кто во что горазд! Соня тоже постаралась. Стала и себе кое-какие тряпочки оставлять. Правда, если кому понравится и деньги хорошие давали, снимала без второго слова – деньги важнее!

В «Метрополе» было, как всегда, шумно. Официанты, словно заведённые, бегали с подносами. Вкусно пахло котлетой по-киевски, раздавался звон фужеров и столовых приборов.

– Вроде и праздника никакого нет, и откуда столько сволочи с деньгами? – Аня оглядывалась по сторонам.

– Сонь, вон и твои сидят! – она кивнула на большую грузинскую компанию за соседним столом. – Уже и поглядывают, генацвале! И что ты этим кавказцем нравишься, ума не приложу. Чувствую, выдадим тебя скоро за Хачика или Гиви, и увезёт он тебя в горы овечий сыр делать!

– Не дождётесь!

Сонька мельком глянула на красивых парней. Честно говоря, они ей нравились – яркие, красивые, гордые и, видно, любить умеют. Ведь не сознаешься – девки засмеют.

– Сонька, и как ты без мужика живёшь, ума не приложу? – Ленка хихикнула, перехватив Сонин взгляд.

– Нормально, у меня богатое воображение! Справляюсь как-то!

Лена поняла – сейчас нарвётся на скандал, и решила сменить тему.

– А я, наверно, замуж выхожу!

– Что значит «наверно»?

Аня ткнула Веню в бок.

– Вень, Ленка замуж выходит!

Веник лениво зевнул:

– Ну и за кого? Кто этот несчастный?

Лена скроила многозначительную морду:

– Вень, наливай! Завидуй красиво!

Девочки притихли в ожидании Ленкиной исповеди.

– Так вот! За немца из Мюнхена. Крутой чел, сорок два года, писаный красавец!

– Счастливаяяяя! – пропела Аня и мечтательно закатила глаза.

Венька недовольно посмотрел на жену:

– А ты, конечно, несчастная!

– Вечно ты на себя одеяло тащишь! Причём здесь ты! Я же за Ленку рада!

– Лен, а почему «наверно»? Он что, ещё не знает о твоих планах? – засмеялась Аня.

Подкалывать друг друга было обычным делом. Соня такого не терпела и всегда боролась с этим как могла. А девкам всё нипочём. По-доброму подшучивали, конечно, но все равно, в чем прикол, непонятно было, оттого и злило.