– Кать, чего это она? – изумленно спросил муж.
– Чего, чего… Раскричались мы. Тут такое не принято. Она решила, что у нас проблемы и пора вызывать полицию.
– Да ничего мы не кричали. Ну, просто разговаривали чуть громче обычного. Но не ругались же, что такого-то?
– Пап, здесь так не принято. Да и расстояние тут… Это тебе не твой новосибирский дом с участком размером с поле для мини-футбола. Вот оно, ее крыльцо, в нескольких метрах отсюда. Тут все друг у друга во дворах уши греют, и все всё друг про друга знают. Поверь мне, пара дней вашего проживания тут, и они стукнут в полицию. Приедут из участка знакомиться с вами, что да как, документы проверять. Мы тут и так, со своим русским языком и регулярными вечеринками, в этом квартале пенсов – как прыщ на одном месте. Они только и ждут случая на нас нажаловаться в полицию.
Руслан курил, слушал сестру, чуть прищурясь:
– Вы тоже скоро поймете, куда попали, чудо-что-за-страна, чудо-что-за-люди!
Катька вздернула подбородок, как в детстве, когда брат с сестрой ссорились:
– Отличная страна! И курить тут не надо, дым беспокоит соседей, здесь так не принято. Хочешь курить – иди вниз, в подвале мастерская, включай вытяжку и кури.
Руслан рывком вскочил с дивана, затушил сигарету.
– Пойду я по району погуляю. Это можно, не воспрещено? Никакой закон я этим не нарушу?
Сунул руки в джинсы, хлопнул калиткой и ушел.
Катя села ко мне поближе, обняла.
– Ну, мамулечка, ну, хороший мой! Не расстраивайся. Все как-нибудь уладится. Витя хороший, он просто растерялся. Эта новость, что вы жить у нас будете, да еще так долго, его напугала, он к такому не привык. Он и Руслана-то с трудом выдерживал. Я поговорю с ним завтра, как-нибудь все образуется.
На Сергея было жалко смотреть. Он сидел, свесив голову, такой униженный и подавленный, что моим глазам было больно. Еще бы, не привык оказываться в положении бедного родственника и приживалы. Многие годы нашей достаточно состоятельной жизни приучили его как раз к обратному – оказывать покровительство более бедным и слабым. А тут такой поворот с ног на голову.
Я вдруг разозлилась. Расстроен он, подавлен, ишь! Помог бы мне с ликвидацией бизнеса, с продажей имущества – может, и не оказались бы мы все в таком положении. Я ж одна все на себе вытянула, как смогла! У одного девушка одиночеством страдает, второй – нестрессоустойчив, то голова, то жопа, то сердце. Все на меня взвалили, а теперь недовольны! Хоть бы «спасибо» кто сказал, что я их на своем горбу сюда привезла! Эх, мужики…
В тот вечер Виктор так и не вернулся. Я расценила это как временную вспышку раздражения, как желание надавить на Катю, перетянуть ее на свою сторону. Не хотелось думать, что это начало серьезного конфликта между ними. Конфликта из-за нас.
Потекли дни, невротичные, полные вопросов о смысле жизни и о завтрашнем дне. Руслану было легче: он сразу после приезда записался на курсы английского для эмигрантов, посещая которые наш коммуникабельный сын обзавелся некоторым интернационалом из приятелей: кореец, араб, два латиноамериканца и венгр. Так что целыми днями он либо пропадал на занятиях, либо тусил с новыми друзьями где-то в Нью-Йорке. Я обратила внимание, что у меня деньги он брать перестал. На мой вопрос отбрыкнулся невнятным «С пацанами по чуть подрабатываем». Оставалось надеяться, что это «по чуть» никак не связано с криминалом.
Сами же мы будто впали в какую-то апатию. Видимо, сказывалась накопившаяся перед отъездом усталость. Я записалась на курсы английского, но дело изучения нового языка двигалось с большим скрипом, хотя, как и все, язык я учила в школе и в институте. Постепенно посещения языковой школы сошли на нет. Я решила, что буду заниматься самостоятельно – больше смотреть американское ТВ, стараться чаще выбираться в город и общаться с людьми (благо американцы ужасно коммуникабельны).
Сергея же на изучение языка я уговорить не смогла. Со словами «старого кобеля новым трюкам не обучишь» он категорически отказался этим заниматься. Целыми днями он либо смотрел русские каналы по ТВ в гостиной, которая стала нашей комнатой, либо строгал что-то в гараже. Он все больше молчал, сильно похудел, так как почти ничего не ел. Разговорить его было невозможно. Да и трудно мне это: я сразу злиться начинаю и орать. Лучше не лезть, и я не лезла.
Дни тянулись один за другим, слипаясь друг с другом. В голове у меня постоянно варились всякие вопросы о прошлом, о текущей нашей жизни. Иногда я так задумывалась, что несколько дней пролетали незамеченными, и я с испугом видела на календаре четверг, в то время как мне казалось, что вчера был только понедельник.
Я понимала, что надо постепенно обустраивать нашу жизнь в Америке – цель была очевидна и неизбежна, – но мой мозг отказывался работать дальше, раскладывать цель на более мелкие и конкретные задачи, выстраивать пути ее достижения. То есть цель стояла, но я все как-то избегала начать движение к ней. Мне было стыдно от моего безделья и апатии, но ничего поделать с этим я не могла. Готовка была полностью на Кате, так что я взяла на себя уборку и могла драить полы хоть каждый день. Я как-то раньше и не предполагала, как это отвлекает от тяжелых мыслей. Ну, и ощущение собственной полезности какой-никакой тоже приносит.
Интересно, что в Америке раковины для мытья посуды всегда устроены у окна, в отличие от российской планировки кухонь. Так было и у Кати, так было и в фильмах про американскую жизнь, которые я пристрастилась смотреть, оправдывая это необходимостью аудировать чужой язык. Разумеется, на кухне была и посудомоечная машина. Но я наотрез отказывалась ею пользоваться, набирала гору посуды после еды и шла на кухню. Вода шумела, гора чистой посуды росла, за окном по кусту скакала какая-то птичка. Меня почему-то очень смешила мысль, что эта птичка – американка. Наверное, даже урожденная. Как бы узнать, понимает ли она по-русски? Как воробьи у нашего «Макдоналдса», прекрасно коммуницирующие с обедающими на открытой веранде и почти выхватывающие куски из рук. Или ей надо предлагать еду только на английском языке? Я так привыкла к крохе, что, когда мы ездили с Катей в «Волмарт» за покупками на неделю, я покупала ей корм для попугаев и насыпала его в деревянную кормушку, которую сделал Сергей в мастерской при доме, расписав ее вперемешку российскими и американскими флагами и пустив по низу надпись «Friendship! Together forever!» (Дружба! Вместе навсегда!), которую придумал Руслан, уже вполне бойко щебечущий на английском.
Потом, я много времени проводила в Интернете. Во-первых, процессами в России по продаже нашего имущества надо было руководить. Доверенность на ряд манипуляций юридического характера я оставила Кристине, Тамара тоже в этом деятельно участвовала, но я не хотела расхолаживать их своим невниманием к происходящему, так что регулярно проводила у компьютера часы, чтобы решать какие-то вопросы с нашими уполномоченными, читать присылаемые документы, вместе с Тамарой рассчитывать и обсуждать предлагаемые нам варианты сделок.
Потом эти процессы худо-бедно встали на рельсы и такого пристального внимания от меня уже не требовали. Все необходимые процедуры были пройдены, оставалось просто поставить финальные подписи на документах и дождаться поступления денег на мой счет. Вот как раз это ожидание давалось мне сложнее всего. По привычке каждое утро я все равно садилась за компьютер, но все больше времени проводила в соцсетях. Я поймала себя на том, что не стала меньше интересоваться политикой, чем во времена нашей жизни в России, хотя мне тогда казалось, что интересуюсь я ею вынужденно, а не «по зову души», и, как только покину страну, эта привычка у меня пропадет.
Я начинала каждое утро с того, что читала подробнейшим образом все новостные сайты, довольно эмоционально реагируя на каждую новость. Если писали, как все плохо в стране, я радовалась, что вовремя уехала: новости обещали мор, глад, разруху и террор. Если писали, хорошо, я снова и снова думала о том, не зря ли все это затеяла, сорвала с места семью, поломала нашу устроенную жизнь. Иногда в голову закрадывались предательские мысли. Да, у нас были трудности. Но, возможно, если бы к их преодолению я приложила столько же усилий, сколько к ликвидации всего нами заработанного (что могло принести деньги) и переезду в Америку, то, может, и уезжать было бы не нужно, все бы постепенно наладилось?
