В тот день мы пошли стирать белье. Мурта меня не отпускала одну. Причин я не знала. Вроде довольно хорошо выучила дорогу до реки и обратно. Меня многие знали из нашего города. Сбегать я не собиралась, но Мурта все равно брала меня с собой и не оставляла одну в заведение Грукта.

– А как вы здесь оказались? – как-то спросила я Мурту, когда мы полоскали бельё в проруби. Стирка всегда вызывала во мне двойное чувство. Мне нравилось выбираться из столовой и дышать свежим воздухом, которого в последнее время не хватало. Только такие прогулки заканчивались обмороженными руками, которые всегда краснели. В последнее время на них ещё и трещины появились, которые не успевали затянуться за время отдыха.

– Пришли издалека и решили остаться, – ответила Мурту.

– А почему ушли? – не отставала я.

– Война была. Деревни не стало. Мы и ушли. Брат меня позвал с собой, а чего мне на пожаре оставаться было? С ним не страшно. Он защитить может. Главное, что в этом мире? – спросила она меня. Прищурилась.

– Что?

– Крепкое плечо и тяжёлая рука, которая может оружие держать. Тогда и счастье будет. Одно только плохо: его всё бояться. Никто свататься не хочет, – ответила она.

– Вы не похожи, – заметила я. Когда Мурта на меня вопросительно посмотрела, я обвила пальцами лицо. – Разные вы.

– Такое часто бывает. Мужчины в род идут, а женщины часто в род не идут. Сильный стержень рода не даёт мужчинам мельче стать, но и женщин таких сильных почти нет, – ответила она.

Мы продолжили стирать, а я пыталась перевести её фразу на более понятный для себя язык. Получается, что мужчины рождались того рода, к которому принадлежали. Или иначе расе. А женщины часто имели вполне узнаваемый человеческий вид.

– Такое часто у других родов бывает. Мужчин больше, а женщин меньше. Поэтому они и выкупают женщин у лигов, – продолжила Мурта. Лигами называли тех, кто был похожи на людей. Я автоматом переводила её речь, пытаясь узнать как можно больше. – У лигов много детей рождается. Они только рады избавиться от лишнего рта. Так и с моей матерью было. Моё появление – это редкость. Обычно мальчики рождаются.

Значит у других народов по каким-то причинам больше рождалось мужчин, чем женщин. Поэтому они и вынуждены были выкупать женщин у людей. Как же меня раздражало, что я не понимала её речь с первого раза. Но я прогресс в знании языка у меня был довольно хороший. Теперь можно было понимать, что мне объясняли, но я всё равно хотела выучить язык на тот уровень, чтоб можно было общаться свободно.

Начал падать снег. Мы собрали вещи и сложили их в корзину, которая стояла на санках. Теперь нужно было вещи отвезти назад, утопая по колену в снегу. Теперь у меня были не деревянные ботинки, а высокие сапоги из сваленной специальным образом шерстью. Вместо тёплой куртки была куртка из жёсткой шкуры какого-то животного, которая плохо гнулась и была тяжёлой. Шерстяная шапка и колючие рукавицы, которые раздражали кожу только добавляли эффекта в полное погружение в древность.

Когда-то у меня на родине, устроили праздник, посвящённый нашим далёким предкам, которые жили ещё до эпохи покорения космоса. Тогда авторы акции предлагали опробовать на своей шкуре быт древних людей. Например, покапать лопатой землю, или надеть кучу одежды и затянуть талию в корсет. Тогда это было забавным. Аттракцион назывался полное погружение в древность. Там предлагали попробовать еду, которую готовили по старинным рецептам. Попробовать разговаривать на тех языках. Я была на этом аттракционе. Полное погружение, которое поможет почувствовать эпоху.

Нет, полное погружение случилось сейчас, когда я оказалась на этой планете. Пот застилал глаза. Руки щипало. Нос и щёки горели от мороза. Неудобная одежда доставляла неудобство. Полное погружение, которое я мечтала прекратить, как страшный сон. Но прекратить это было почти нереально, хотя у меня был шанс.

Мурта, а разговаривала я больше всего с ней, а не с её братом, которого продолжала побаиваться, рассказала, что лиги, которые привели меня, всегда выходили из леса и проходили через их город, но возвращались они другой дорогой. У меня был шанс вернуться домой. Можно было дождаться, когда пираты вновь появятся в этих края и сбежать. Проникнуть на их корабль… А что тогда? Тогда выдать своё местонахождение, когда мы будем около более цивилизованной планеты. Говорить о захвате корабля было глупо. Не мне тягаться с вооружёнными мужчинами. Соблазнить капитана? Я не настолько начиталась романов. Оставалось лишь спрятаться. Например, в медицинском отсеке. Не думаю, что Рик меня бы выдал. Может и помог бы.

Мечты. Это всё были глупые мечты, которыми я грезила. Если бы Рик хотел, то помог бы ещё на корабле. Но не захотел. Герои бывают лишь в фильмах и мечтах. А реальность колется колючей шапкой и варежками. Только план можно было рассмотреть, чтоб хотя бы не пропала надежда избавиться в будущем от колючей шапки.

Здесь была популярна сказка про девушку, что выгребала золу у печки, поэтому она была вся чёрная и грязная. Я её понимала. Сажа словно специально прилипала к щекам и рукам. Забудешься на минуту, смахнёшь пот со лба и вот уже на нём чёрная полоса. А если смахнёшь пот, когда натираешь кастрюли, то всё, от сажи смешанной с жиром и не отмыться. Столовый зал был, готовился к закрытию. Грукт вышел на улицу, чтоб выкинуть бак с помоями. Я же закончила подметать пол и теперь надраивала столы, начищая доски, из которых они были сделаны, жёсткой щёткой. Открылась дверь, впуская холодный воздух.

– Мы закрыты, – не оборачиваясь, сказала я.

– Комнаты нужны и стойло, – последовал хриплый ответ. Я обернулась. Странники. Нет. Торговцы. Об этом говорили бляхи на груди, которые были видны даже сквозь снег, который они принесли с собой. Пятнадцать торговцев, коренастых, невысокого роста и шумных.

Уже сонная столовая наполнилась шумом. Я пошла на кухню, а оттуда выскочила на улицу, чтоб позвать Грукта. Мурта хотела сегодня лечь пораньше, но поднялась, потому что постояльцы требовали еды и комнат. Деньгами они не скупились, поэтому на кухне опять зашипело масло. Печка была растоплена, а мы вынуждены были забыть о сне. Благо на улицы начиналась метель, а это значит, что пока она не уляжется, то мы не откроемся. В метель никто не выходил из дома, потому что снег валил такой густой, что сложно было чего-то разглядеть на расстоянии вытянутой руки.

Я носилась между столами с тарелками похлёбки. Мурта готовила комнаты, доставая из кладовки запасные тюфяки, чтоб расстелить их в комнатах и в столовой, потому что всех прибывших разместить в трёх свободных комнатах у нас бы не получилось. У нас. Я уже постоялый двор считала своим. Дожили. День был тяжёлым. Насыщенным, как и все дни, которые я проводила на этой планете. Ноги заплетались. Наверное, поэтому я и упала. Споткнулась на ровном месте. Растянулась на полу. Похлёбка разлилась грязным пятном на полу. Капли попали на рукава моей рубашки. Да что за напасть! Грукт уже звал меня на кухню. Правильно, надо вставать и работать, а не валяться на полу среди похлёбки. Её придётся ещё и оттирать. Я метнулась на кухню, где получила свою порцию ругани и щедрый подзатыльник от Грукта, который тот мне быстро отвесил за пролитую похлёбку. Обидно. В голове звон. Но разве он заглушит обиду?

У каждого человека наступает предел, когда заканчивается терпение и наступает срыв. У меня такие срывы всегда проходили тихо. Я их прятала в себе. Какой смысл в ярких вспышках, которые только вызовут недоумение у окружающих? Я наверное перестала воспринимать этот мир. Огородилась от него. Мне нет дела до этих торговцев, им нет дела до меня. Я затирала пятно, не вслушиваясь в их разговор. Говорили они с сильным акцентом, коверкая язык. Или это был просто другой язык? Сложно понять. Да и не интересовало меня это.

Они закончили ужинать. Я собрала тарелки. Теперь осталось перемыть всю посуду. Для этого нужно было поставить воду в кастрюле и дождаться, когда она согреется. Воду мы набирали в большую бочку из колодца, а потом пользовались ей в течение всего дня. Грукт пошёл спать. Мурта чувствовала сегодня себя плохо, поэтому ушла, как только появилась возможность. Я осталась одна с кастрюлями. Чернушка, которая мечтала о побеге и не понимала, что делать в этой жизни. На глазах навернулись слёзы. Как же я от всего устала! Сил не было. Только упрямство и упорство.