Наконец бывшему послу надоело вести ни к чему не обязывающую салонную беседу. Ведь, по большому счету, им не перед кем было изображать старых добрых товарищей, коротающих вечер в солидном клубе.

– Так что насчет – ну-ка, ну-ка, – что насчет должности? Тянуть дальше возможности нет никакой. Даже у меня. То есть я бы мог, конечно, попридержать ее месяцок-другой. – После долгих приготовлений Эрих ударил по битку, но шар прошел бортом и не докатился до лузы. Он раздраженно прищелкнул языком и отступил. – Но это крайне нежелательно.

Фердинанд медлил. Казалось, он выверяет траекторию намеченного шара, но воспаленные глаза его бесцельно блуждали по красному сукну. Раз это было заметно Андерсену, то бывшему патрону и подавно.

– Десятый, – бросил он ассистенту и прицелился.

Биток с шорохом прокатился мимо, едва задев десятый шар смоляным боком.

– Хотелось бы узнать, чем вызвана подобная спешка, – герцог говорил медленно, растягивая слова. – Ведь если я вступаю на должность, то такие нюансы не должны оставаться в секрете.

– Никаких секретов, Нанду. – Эрих, кряхтя, навалился животом на короткий борт. Даже, кажется, привстал на цыпочки. – Пятый. У каждой должности здесь есть срок. Не то что раньше в Кантабрии. Срок нынешнего казначея подходит к концу. Удерживать голубчика никто не хочет. Да и сам он порядком… проштрафился и мечтает укатить подальше, пока не поздно. Но с тобой проблем не будет, я уверен.

После долгих приготовлений старик с глухим щелчком отправил названный шар в боковую лузу и торжествующе ухмыльнулся.

– Какой счет, мальчик мой? – обратился он к Юстасу.

– Вы ведете. – Тот сверился с записями. – С отрывом в два очка.

Женское трио с пластинки выводило сложный узор мелодии, перехватывая друг у друга музыкальные нити на полуслове.

– Девятый. Вы хотите сказать, что от предшественника мне достанутся в наследство долги и неразбериха в бумагах? – Следующий удар был нанесен Спегельрафом с кажущейся небрежностью, но шар мягко скользнул в лузу.

Юстас записал новый счет. Эрих, скривившись, покачал головой.

– Едва он скроется за горизонтом, все подчистят. Ты меня знаешь, все будет в лучшем виде…

– Разумеется, – ответил герцог, чей взгляд говорил об обратном.

Увлекшись, фон Клокке осушил изрядное количество бокалов красного портвейна кряду, и к его лицу прилила кровь. Хор на пластинке сменился балетной сценой. Анданте, крещендо. Юстас ждал удобного момента.

С переменным успехом они сыграли еще две партии. Победа в итоге досталась хозяину. Довольный собой, он объявил перерыв и перевернул эбонитовый диск, испещренный тончайшими желобками, на другую сторону.

Потом Эриху отчего-то показалось удачной идеей ознакомить гостей со своей коллекцией чучел, и он повел их по периметру комнаты. Андерсена передергивало каждый раз, когда тот останавливался перед очередным экспонатом и разливался соловьем о чудесах и новшествах таксидермии. Подумать только, последние чучела даже обладали собственной механикой, позволяющей шевелить конечностями и поворачивать голову! К слову, охотником он не был, но, когда егерь приносил удачную, не попорченную тушку, хозяин поместья Винеску тут же заказывал мастеру новый экземпляр для украшения комнат.

Юстас старался ограничиваться вялыми почтительными кивками и не присматриваться к «удивительно естественным» глазам и позициям, но тут увидел нечто такое, от чего его обычно холодная кровь вскипела, а оркестровые литавры отозвались в затылке звенящим эхом.

Оскалив мелкие, бритвенно-острые зубы, кусочками янтаря на них таращился матерый лис. На его холке, вдоль выступающего хребта и в темной окантовке губ виднелись искры седины. Животное будто готовилось к прыжку, припав на передние лапы. Композиция, как жизнерадостно пояснил опьяневший Эрих, была сделана таким образом, чтобы отвлекать внимание от крошечного дефекта: когда тело лиса извлекли из капкана, оказалось, что тот пытался отгрызть себе лапу, но не успел.

– Но такому красавцу грех пропадать, – не унимался фон Клокке, несмотря на то что лицо Фердинанда явно посерело. – Тем более он один из последних. Остальных вредителей давно извели.

Юстас сжал кулаки: именно лис был геральдическим животным и символом семьи Спегельраф. Злонамеренная или нет, демонстрация такого рода была страшным оскорблением. И последней песчинкой.

– Сыграем партию, герр Эрих? – предложил ассистент герцога.

Фон Клокке несколько раз бессмысленно моргнул, фокусируясь на Андерсене, и кивнул.

– Я не против, мой мальчик. – Он похлопал Юстаса по плечу и нетвердой походкой двинулся обратно к бильярду. – Но предупреждаю – меня сложно удивить даже новыми трюками.

– Тем не менее я попытаюсь.

Юстас снял строгий синий пиджак, закатал рукава, не спеша выбрал кий, чтобы его длина соответствовала росту, тщательно натер наконечник мягким мелом. Хозяин тем временем с удовольствием подготавливал стол к новой игре: извлекал из луз шары, подпевая элегической арии.

– Разбей, мой мальчик, уступаю.

– Как вам угодно.

Черный биток ударил в вершину пирамиды, и она рассыпалась, раскатилась по вишневому сукну. Юстас машинально отметил не менее полудюжины выигрышных вариантов.

– Объявляйте ваши номера, господа, – хрипло сказал герцог, ссутулившись около доски со счетом.

– Мой будет девятый, – провозгласил Эрих, установив конец кия на растопыренной пухлой пятерне. – Во-от эдак!..

Как и рассчитал Юстас, шар был сыгран крайне неудачно, но общей картины не изменил.

– Номер один.

Удар. Герцог равнодушно засчитал очко в пользу Андерсена.

– Ловкач, – обрадовался Эрих. – Вижу, что Нанду тебя натаскивал!

– Мне было у кого поучиться. Продолжим, – потребовал Юстас.

Первую партию Андерсен выиграл почти всухую, даже без особых приемов, чем надеялся немного отрезвить фон Клокке – иначе все было бессмысленно. Он преуспел в этом: старик прилагал все большие усилия, чтобы одолеть противника, и его досада росла.

– Ну, знаешь ли! Каков стервец! Да как же это! – то и дело восклицал тот.

После второй партии, уже совершенно взмокший и не менее пунцовый, чем бильярдный стол, Эрих попросил реванша. Юстас понял, что теперь он готов к беседе.

– С кем вы обычно играете на бильярде, герр Эрих? – как бы между прочим задал он вопрос.

– Да с кем придется, – отмахнулся хозяин. – Все больше со швалью бумажной, из Валликрава.

– Должно быть, и с нынешним бургомистром не раз доводилось катать шары в этом изысканном кабинете? – Юстас дождался утвердительного кивка. – Похоже, вас связывает долгое сотрудничество. Он так печется о вашем благополучии. О вашей жизни.

Во взгляде фон Клокке промелькнуло недоумение, но он быстро нашелся с ответом.

– В цивилизованных странах деловые партнеры непременно справляются о здоровье друг друга, – немного нескладно парировал он. – Это часть этикета, мальчик мой. Но не будем отвлекаться. Думается мне, этот славный шарик намерен отправиться в лузу. Нанду, номер шесть!

И вновь промах. Юстас позволил себе саркастическую улыбку. Он и не думал отступать. Не теперь. Словно отвечая его мыслям, ария тенора сменилась грозным хором в сопровождении духовых и ударных.

– Разумеется. Вот только его интересовало не состояние вашей грыжи или сердечной мышцы. Он был встревожен перспективой… Как бы точнее выразиться? Полагаю, в вашем завещании этот пункт обозначен как «случай насильственной смерти».

Эрих выглядел ошеломленным.

– Боги с тобой, мальчик!

– Мое имя – Юстас.

– Хорошо, Юстас… Ты говоришь о каких-то совершенно диких вещах!

– Отчего же диких? Вы были совершенно правы, включив это условие в письмо душеприказчику. Как юрист, осмелюсь предположить, что целиком это звучало следующим образом: «Прошу обнародовать прилагаемые документы в случае моей скоропостижной насильственной кончины». Вам нельзя отказать в осмотрительности. Герр Спегельраф, прошу вас, номер два.