- Очень хорошо, - он всасывает мочку моего уха и прикусывает ее, прежде чем отпустить. В моих легких не хватает воздуха, я резко выдыхаю и с трудом вбираю воздух. Я хватаю свой бокал и осушаю его одним глотком. Он смеется, на его красивом лице появляется широкая улыбка, и мое сердце замирает.

- У тебя есть чем перекусить? - спрашивает он, открывая мой холодильник, небрежно копаясь в нем, как будто, во-первых, он только что не предлагал трахнуть меня на кухонном полу, и, во-вторых, словно он находится у себя дома.

Я захлопываю дверцу холодильника.

- Нет, у меня ничего нет. Тебе нужно уходить. - Он игнорирует меня и начинает рыскать по кухонным шкафам, пока не находит рисовые крекеры и арахисовую пасту. - Знаешь, ты очень надоедливый, - я тычу в него пальцем.

- А ты не по-детски встревожена.

- Это не так. - Он возвращается на прежнее место у стола и отвинчивает крышку от банки с пастой, разламывает рисовый крекер и погружает его прямо внутрь. Мой мозг готов взорваться. Я вытаскиваю нож и достаю тарелку, ставлю их перед ним, параллельно убирая крошки и выбрасывая их в мусорную корзину. - Пользуйся ножом! - рычу я.

Он поднимает бровь.

- Удачный пример, - он продолжает погружать рисовый крекер в банку, и все это время его лицо не покидает самодовольная улыбка.

- Клянусь богом, Лэндон... – предупреждаю я.

- Неужели ты действительно злишься, котенок? - он смеется. Я подлетаю к нему и пытаюсь схватить банку, но он ловко перехватывает ее, не позволяя мне дотянуться.

- Черт с ней. Ты можешь просто уйти? - срываюсь на крик я.

- Расслабься, - мурлычет он. Хренов засранец. Он опускается палец в арахисовую пасту, а затем засовывает в рот, медленно облизывая его.

- Ты отвратителен, - ворчу я, снова пытаясь выхватить банку, и на этот раз он держит ее над головой, и, даже находясь на одном уровне с ним, я не могу дотянуться до нее. Я поднимаюсь на носочки, и Бэнкс не перестает смеяться, когда я нависаю над ним. Внезапно его свободная рука ложится мне на спину, и он притягивает меня к себе до тех пор, пока я не упираюсь в него руками, которые оказываются плотно прижатыми к его плечам, как и каждый сантиметр моего тела.

Мой гнев стихает, и его усмешка исчезает, когда его взгляд опускается на мои губы. Я слышу стук банки, опустившейся на стол, и затем его рука оказывается в моих волосах, а его губы шепчут напротив моих. Я чувствую себя как йо-йо на ниточке, раскачивающийся вверх и вниз, то испытывая желание к нему, то ненавидя его, меняя эмоции к нему снова и снова.

- Расслабься, Джорджия.

Я закрываю глаза, но не могу отстраниться.

- Я не могу.

- Тогда позволь это сделать мне. - Я даже не успеваю осознать сказанные им слова, прежде чем он обхватывает меня за талию и поднимает, усаживая на край стола и устраиваясь между моих ног.

- Я не могу ... - Он приседает передо мной и одновременно раздвигает мои ноги, задирая юбку, прижимаясь губами к кружеву над клитором. Я задыхаюсь, не в состоянии говорить или думать. Все, на что я способна, это чувствовать, как его пальцы впиваются в бедра, чувствовать его теплое дыхание на коже, обещание его губ, его язык. Его пальцы пробираются под кружево, скользнув по киске.

- Лэндон, я... - О, Господи, все, что он делает, ощущается великолепно. - Не здесь, - выдавливаю я, но слова теряются в моем протяжном стоне, когда он вторгается в меня двумя пальцами.

- Я могу остановиться, котенок. Просто скажи.

- Я не могу трахаться с тобой здесь, - умоляю я.

Его пальцы толкаются глубже, и я оказываюсь на грани.

- Мы не трахаемся, Джорджия. Я только пробую тебя на вкус. - И затем его лицо прижимается между моих бедер, он сдвигает трусики в сторону и проводит языком по клитору. Я напрягаюсь, даже когда волна удовольствия угрожающе нависает над моими нервными окончаниями.

- Расслабься, - мурлычет он. У меня больше не осталось сил бороться, и что я могу противопоставить? Лэндон умело играет на мне как на музыкальном инструменте, его рот и пальцы порабощают меня своей власти. У меня нет шансов. Он рвет меня на части, превращая в совсем другого человека, которого я не узнаю.

Его язык кружит над клитором, пока пальцы вновь погружаются в меня. Киска сжимается вокруг него, и из моего горла вырывается утробное рычание. Он заставил меня разлететься на мелкие осколки за считанные минуты. Сцепленные руки над головой напрягаются, и моя спина выгибается в дугу прямо на столе. Мои пальцы тут же впиваются в его волосы, когда я кончаю, и каждая мышца в теле дрожит в напряжении. Когда я кончила, он сильно кусает внутреннюю часть моего бедра, оставляя метку, и его пальцы выскальзывают из меня. Я с трудом дышу, и меня все еще трясет, пока я лежу на спине, уставившись в одну точку на потолке.

Я отказываюсь смотреть на него, но я могу чувствовать его взгляд. Я собираюсь сказать хоть что-нибудь, когда раздается звонок его телефона, разрушающий тишину.

- Механик приехал за машиной, - говорит он. Я просто киваю, прежде чем слышу его тяжелые шаги по коридору. Он говорит по телефону, и я слышу, как он берет мои ключи от машины, прежде чем раздается щелчок входной двери.

Господи, что я делаю?

Лэндон не возвращается. Вместо этого спустя полчаса я получаю от него сообщение: "Котенок. Уже поздно, так что я уехал. Твоя машина в надежных руках. Встретимся завтра? Я все еще чувствую твой вкус, но мне нужно больше. Мне всегда нужно больше. В этом и проблема».

Настало утро субботы, и я думаю, что прошлым вечером у меня случился небольшой психологический провал. Что это за мужчина, который заставляет меня показать средний палец всему, в чем я была уверенна? Мои правила, моя работа, моя жизнь...он заставляет меня забыть обо всем, как будто все, что я когда-либо хотела, внезапно перестало иметь значение. Затем он уходит, и мне интересно, о чем, черт возьми, я думала. Но проблема состоит в том, что я просто не могу рационально мыслить рядом с ним. Он велит мне расслабиться и все отпустить, но он не понимает, что та секунда, когда я впервые его встретила, стала той самой секундой, когда я утратила хватку.

Я занимаюсь своей обычной рутиной: завариваю кофе, одеваюсь, забираю почту... и в этот момент замечаю в почтовом ящике конверт с чем-то тяжелым. Я открываю его и нахожу записку и ключ с небольшим серебряным трезубцем на брелке.

"Джорджия, механик починит твой автомобиль, не распиливая гайку, но ты не сможешь получить его до понедельника. До тех пор пользуйся моей машиной. Увидимся вечером. Л».

Я выглядываю в окно, и, конечно же, на моем парковочном месте стоит темно-синий «Мазерати». Я зажмуриваюсь и делаю глубокий вдох через нос. Теперь еще и это. Как будто всего остального было недостаточно, теперь он делает подобные вещи, и я думаю, что это даже хуже всего прочего, потому что это своего рода акт добра. Прошлой ночью он был бескорыстен. Я должна ненавидеть его, но это становится все труднее.

К тому времени, когда я, наконец, оказываюсь в "Маске" и захожу в комнату номер 12, я уже крайне возбуждена и не менее раздражена, но по большей части смущена. Лэндон был у меня дома, я пустила его к себе. Затем он опрокинул меня на кухонный стол, заставив кончить, и ушел, даже не попрощавшись. Почему это вообще меня волнует? Потому что мужчины - сексуальные чудовища, которые руководствуются простым мотивом - опустошить свои яйца. То, что он сделал, полностью противоречит нашему соглашению. Возможно, если бы не зазвонил телефон, он попытался бы меня трахнуть. Возможно, я бы позволила ему это. Прямо там. В собственной квартире.

Когда я вошла, он уже стоял у кровати, снимая запонки. Он выглядел таким уравновешенным, таким спокойным, все контролирующим, так же, как и всегда. Но сейчас я не нуждалась в контроле. Я хотела, чтобы он почувствовал себя таким же раздраженным, как и я.