Прошедшую неделю я запомню на всю оставшуюся жизнь. Все это время я занимался уборкой двора, в котором меня приютили, обучали, и чего уж душой кривить — любили. Да, были вещи в поведении наставников, особенно наставницы, которые мне не нравились. Но я думаю, что это такое проявление любви и заботы с ее стороны. Хотя нет, это раньше я думал так, а сейчас я в этом уверен. За последнее несколько лет я уже в третий раз теряю все в своей жизни. Сначала война. Война и потери — понятия равносильны в едином контексте. Только наладился мир на Земле, только появились перспективы на реконструкцию цивилизации и… добро пожаловать в капсулу. И вот он третий раз. Так и подмывает сказать, как герой, какого-нибудь дешёвинького кино: «Я больше никогда и никого не потеряю! Я защищу всех дорогих мне людей!». Но нет! За это время, жизнь меня научила не верить в такие сказки. Что бы делать такие заявления, необходима сила, но я не уверен, что мой текущий уровень навыков и знаний для этого достаточен. Кроме своей наставницы и иллюзорных противников я никого еще не встречал на своем пути. Да и встреченные мною противники не раз доказали, что мне еще расти и расти. Как минимум, надо понять навыки которые будут открыты у меня и у моего оружия. А сколько еще сильных мира сего встретиться на моем пути мне не известно.
«Регрессия к среднему значению» — вот как можно назвать все это. И пусть, это понятие не является плодом моих размышлений, но очень четко передает все случившееся в жизни. Любое доброе и светлое в нашей жизни неизменно будет выровнено потерями и провалами, темными моментами жизни. И когда такое случается, мы начинаем жизнь с той точки, в которой уже были. Правда остается вопрос: почему именно это положение дел является точкой старта. Но это сейчас не важно.
Наставников я похоронил по обычаю Ордена леса. Вырыл широкую могилу, такую, что бы рядом уложить тела моих наставников. Глубина могилы ровнялась максимальной длине оружия, хозяин которого будет похоронен. А далее все просто. Живот погибшего протыкается его же оружием, и засыпается землей. В течении суток на этом месте появится молодой росток. Тип ростка определяется деревом, изображенным на спине у похороненного. Как не сложно догадаться, появившимся ростком был дуб. Похоронил же я их на том самом месте, где с меня упали литры крови и пота. С одной стороны ужасно варварскаяцеремония погребения — протыкать мечем и без того мертвое тело человека. Но есть в ней что-то прекрасное, по моему личному мнению.
Тела нападавших, я просто сжег. Без тени сожаления, раскаяния или каких других чувств. Нет, это не был обряд или какая-то дань презрения или чего-то еще. Это был холодный расчет. «Нет тела — нет дела» — именно таким принципом я пользовался, когда сжигал все трупы. Пользуясь случаем, так сказать, я сжег и все то, что осталось от пожарища в дворе. Только дом остался цел, все остальное надо было отстраивать. Так как у меня не было знаний необходимых для этого и средств, то это все откладывалось на неопределенный срок. Конечно, если я останусь тут жить.
Потом еще длинный процесс отмывания стен и вспахивания земли. Все это было надо, что бы максимально скрыть следи боя и крови на всех видимых поверхностях этого двора. Работа муторная и долгая, но не менее важная, чем избавление от трупов.
Странно все это. Мирная жизнь моих наставников. Я бы даже сказал отшельническая жизнь и ни с того ни с сего столько смертей. Но, не мало странным мне показалось и то, что никто не пришел за это время в дом, который меня приютил. С противниками все понятно — они или узнали все, или просто выжидали. А вот почему никто из деревни не пришел не понимаю. Пожар то, думаю, был виден. А Ролан с Анари были не простыми людьми и не последними жителями этих краев. В этом я тоже уверен.
Сама же деревня мало чем отличалась от моего последнего визита. Каждый бегал по своим делам. Не похоже, что бы кого-то огорчила смерть моих наставников. Хотя, скорее всего, никто из местных жителей даже не знает об этом. Я не планировал ни с кем вступать в конфликт. Пока что не планировал. По этой причине из оружия у меня ничего не было, кроме кинжала. Это скорееинструмент быта, нежели оружие. Надо было найти информатора, правда, еще не сильно представляю, что спрашивать. Но у кого — я пока что, тоже, не знал. Обычно, в таких ситуация, опять же в книгах, все знают уличные попрошайки. Но в этой деревне их нет. Это я заметил еще в прошлый свой визит. Но почему тут не было попрошаек я затрудняюсь ответить. Может по тому, что это деревня, пусть промышленная, но деревня и все соседи друг для друга помагайки. Или же потому, что тут в ходу такое понятие, как рабство и торговля людьми.
Значит надо спрашивать у знакомых. Знакомых у меня было много, вот только не уверен, что эти знакомые захотят со мной говорить, кроме одного. Точнее одной. Не знаю чем это объяснить, но я нашел уверенность, что надо спросить у Матрены.
Рынок. Рынок как рынок. Тут тряпки, там пряности, между ними рабы и люди торгующее самими собой. Куча криков и гама с предложениями и страстными спорами на предмет цены за «это изысканное изделие лучших портных» или «да ты меня без штанов оставишь, а мне семью кормить». В общем рынок, как рынок.
Матрену я нашел быстро. Она стояла точно там же, где и в прошлый раз. Не успел я к ней обратиться, как услышал басовитое:
— Опять ты? За продуктами? Так заказ был только через неделю.
Я малость опешил от такого напора, но, тем не менее, подошел по ближе к ней и сказал, так что бы услышала только она:
— Мне бы с вами поговорить, — и добавил. — Без лишних ушей.
Я ожидал долгих расспросов, уточнений и тому подобного. Но она лишь молча кивнула и еле слышно промолвила:
— За мной! Не отставай.
И вот мы молча шагаем в неизвестном мне направлении. Хотя по этим улицам я уже ходил, в прошлый свой визит. Перед калиткой, одного из невзрачных домов, мы повернули и вошли во двор. Матрена сразу же закрыла калитку. При этом закрыла не просто — притворила дверь в ее изначальное положение, а еще и придвинула до упора массивный засов с внутренней стороны двери. Схожая процедура последовала и с входящей дверью, за исключением того, что дверь калитки была закрыта на привычный горизонтальный засов, а вот дверь дома имела два вертикальных засова непривычной и необычной конструкции. Один засов опустился в пол, а второй — в верхнюю часть дверного косяка, с последующим сдвигом в сторону таким образом, что бы при закрытом состоянии обе перекладины выровнялись в одну линию.
Пока я разглядывал эту конструкцию, моя «надежда на информацию» закрыла внутренними ставнями окна. Кто же ты такая, что такие интересные механизмы у тебя в доме. Может зря я сюда пришел. Я собрался, может и зря, но все эти действия могут быть, как защитой от лишних ушей, так и ограничением меня от побега.
— Присаживайся. Они ушли? — не дожидаясь пока я присяду за стол напротив нее, спросила хозяйка дома.
— Нет… — и я замолчал. Я хотел сказать, что они погибли, но не смог. И скорее всего, не смог не по тому, что самому не верилось или подступил «комок в горле». Нет. Я просто не знал, стоит ли этой женщине говорить правду или нет. Хотя и осознавал, что это глупо, ведь я пришел за информацией, и я пришел к ней добровольно, значит отступать уже некуда. Но все равно не мог. Я замолчал.
— Значит, они погибли… — задумчиво сказала Матрена. Я же в шоке посмотрел на нее. Неужели она что-то знает или, что хуже, причастна к этому.
— Не напрягайся так, — с вымученной улыбкой ответила торговка продуктами. — слушай сюда внимательно. — Продолжила она. — Где-то полгода назад, Анари пришла ко мне с просьбой. Она не вникала в подробности, но сказала, что ты являешься ее учеником. Именно ее, а не Ролана, как думало большинство, после прошлого твоего визита. Мне знакомы некоторые моменты ее жизни, так что нечего удивляться. Так вот, Анари, предполагала, что в ближайшее время может что-то случится и ей, в срочном порядке, придется уйти или же ее убьют. На оба случая она оставила письмо, которое я должна передать тебе. Вот держи — порывшись в скрытой нише стола, за которым мы сидели, она вытянула два сложенных и запечатанных листа бумаги. Один передала мне, а второй сожгла, используя очаг для приготовления пищи.
