— Господи! — воскликнул он. — Вы меня напугали! Я мог бы поклясться…

— Поторопись, Маззо, — сказал я все еще голосом Фергюсона. — Я голоден!

Он продолжал таращить глаза.

— Вы говорите точно так, как босс, — пожаловался он.

— Я этого и добивался.

Я уселся за стол. Возле моей тарелки лежал еще один чек на тысячу долларов. Пряча его в бумажник, я заговорил уже своим голосом:

— Ну же, Маззо, пошевелитесь! Не глядите на меня быком. Я голоден.

Днем, не снимая маски, я играл в теннис с Маззо.

За домом было четыре теннисных корта, огороженных высокими живыми изгородями. Маззо играл неплохо, но мне удалось обыграть его дважды. При подаче я случайно поднял глаза и заметил Лоретту, которая стояла на балконе и наблюдала за игрой. Я помахал ей рукой, но она не ответила, а когда мне удалось снова взглянуть туда, ее уже не было.

Закончив игру, мы с Маззо вернулись в дом.

— Если мы столкнемся с дворецким, — сказал Маззо, — не останавливайтесь. Его зовут Джонасом. Он близорукий и уже очень старый.

Действительно, когда мы вошли в просторный холл, я увидел высокого, важного негра со снежно-белыми волосами, который направлялся к главному салону.

— Добрый день, мистер Фергюсон, — сказал он, останавливаясь. — Могу ли я сказать, как рад вас снова видеть…

Я махнул в его направлении и прошел к лестнице. Оттуда голосом Фергюсона я сказал:

— Я рад возвратиться, Джонас.

Когда мы добрались до верхней площадки, Маззо похвалил меня:

— Очень мило. Вы делаете успехи!

Он оставил меня в моих апартаментах, где я первым делом стянул маску и принял душ. Затем, облачившись в короткую куртку из махры, я растянулся на огромной кровати. А чтобы время скорее шло, думал.

И незаметно задремал.

В 19.00 раздался звук зуммера, он доносился из салона. Соскочив с кровати, я побежал туда и увидел, что мигает сигнальная лампочка. Схватив трубку, я спросил голосом Фергюсона:

— В чем дело? — Затем, решив, что это Лоретта, продолжал: — Это вы, Этта? Я ждал весточки от вас.

Я услышал, как она шумно вздохнула.

— Потрясающе! Сегодня мы будем обедать в девять часов с мистером Дюрантом в столовой. Наденьте маску. Маззо говорит, что Джонас полностью одурачен. Это серьезное испытание… Джон.

Она замолчала.

Это требовало очень сухого мартини… Я подошел к коктейль-бару, но там не было льда. Чуточку поколебавшись, я подошел к внутреннему селектору, прочитал надписи над различными кнопками, увидел слово «дворецкий» и нажал кнопку. Через секунду Джонас ответил:

— У меня нет льда, Джонас, — сказал я голосом Фергюсона.

— Лед находится в нижнем отделении шкафчика, сэр, — взволнованно сказал он. — Я сейчас же приду.

Я обругал себя за глупость.

— Нет, не приходите. Я занят. Все в порядке.

Я отключился.

Вот что может получиться из-за излишней самонадеянности, сказал я себе, открывая дверцу нижней половины коктейль-бара. Действительно, там находился плотно набитый холодильник.

«Что он теперь подумает?» — беспокоился я. Пока я смешивал коктейль, раздался осторожный стук в дверь. Поспешно отойдя к окну, я крикнул, чтобы входили.

— Сэр, могу я приготовить вам питье? — спросил Джонас.

Все еще стоя к нему спиной, так как на мне не было маски, я покачал головой.

— Все в порядке. Благодарю. Оставьте меня. Я занят.

— Да, мистер Фергюсон…

Дверь закрылась.

Я отпил половину мартини, опустил бокал, обтер вспотевшее от страха лицо и допил остальное.

Маззо появился в 20.00. Я успел разделаться с тремя мартини.

— Большое дело, мистер Фергюсон, — сказал он, подмигивая. Он прошел к одному из стенных шкафов и достал оттуда фрак. — Одевайтесь. — Потом появились украшенная оборками белая рубашка и черный галстук бабочкой. — Сначала сделайте свое лицо…

Я отправился в ванную и надел маску. Теперь это у меня получалось довольно быстро. Когда я закончил с гримом, я не без удовольствия посмотрел на физиономию Джона Меррилла Фергюсона, и это придало мне уверенности. Вернувшись в спальню, я переоделся во фрак. Когда я прикреплял галстук, заговорил Маззо:

— За столом будет прислуживать Джонас. Ему будут помогать две женщины. Вам нечего беспокоиться в отношении любой из них. Это настоящие коровы. Джонас — полуслепой. Вам нужно запомнить две вещи. Босс много не ест, так что не набрасывайтесь на еду. И босс много не говорит. Отложите болтовню на будущее. Понятно?

— Конечно.

— Да… Босс не пьет и не курит.

— Он, должно быть, образец добродетели, черт бы его побрал! Что же он делает в свободное время?

Маззо залился смехом:

— Имеется миссис Фергюсон…

Да, имелась Лоретта… Стоило мне ее мысленно представить, как у меня забурлила кровь… Чертовски опасная и манящая женщина!

Без нескольких минут девять Маззо проводил меня вниз по лестнице в огромную столовую, в которой без толкотни могли сесть за стол сто человек.

Лоретта, выглядевшая сногсшибательно в сильно декольтированном вечернем платье красного цвета, сидела в кресле. Ее плечи и грудь были украшены бриллиантами. Дюрант, облаченный во фрак, стоял возле пустого камина и курил сигару. Джонас находился поблизости.

В центре комнаты был сервирован стол.

Увидев меня, Лоретта поднялась, подошла ко мне и подставила щеку. Я потерся о нее губами, вдыхая запах ее ненавязчивых духов.

— Надеюсь, сегодня у вас будет аппетит, Джон? Шеф приготовил новое блюдо.

Помня наставления Маззо, я устало пожал плечами.

— Вы должны постараться поесть, — сказала Лоретта, улыбаясь мне.

Не сомневаясь, что все это говорилось для Джонаса, я снова пожал плечами.

Мы уселись за стол. Передо мной поставили мусс из омаров, у меня сразу же стал выделяться желудочный сок. Но проклятый Маззо, стоявший позади меня, предостерегающе кашлянул.

Я неохотно пробурчал:

— Я этого не могу есть.

Как будто ожидая от меня именно этих слов, Джонас тут же убрал прочь блюдо и заменил его каким-то невразумительным салатиком. Я безо всякого энтузиазма поковырял его вилкой, жадными глазами наблюдая за тем, как Лоретта и Дюрант поедают мусс.

Лоретта поддерживала разговор, который не требовал моего вмешательства. Иногда Дюрант вставлял деловые замечания, и я кивал, показывая, что слушаю его.

Тут мне сунули под нос блюдо с таким потрясающим запахом! Я вгляделся. Что же это такое? Цыпленок с трюфелями под каким-то особым соусом…

— Маленький кусочек, мистер Фергюсон, — запричитал Джонас, как добрая мамаша над капризным малышом.

Маленький кусочек?

К черту! Я мог бы проглотить все!

— Выглядит неплохо, — произнес я, ясно слыша кашель Маззо. Наплевать на него, подумал я. — Да, полагаю, я могу попробовать это блюдо…

Джонас положил мне на тарелку ломтик от грудинки.

— Смелее, Джонас, — сказал я, — не надо жадничать.

Я видел, какими глазами на меня смотрят Лоретта и Дюрант. Что же касается Маззо, то на него напал такой кашель, будто он сбежал из туберкулезной клиники.

Джонас просиял и добавил мне еще кусочек.

— Достаточно, Джонас, — сказал я, когда на тарелке появилось что-то весомое.

Затем Джонас обслужил Лоретту и Дюранта. Они оба сидели как безмолвные истуканы.

Прожевав первую порцию, я решил их успокоить. Повернувшись к Лоретте, я сказал:

— Похоже, эти новые пилюли повлияли на мой аппетит…

— Очень рада, — пробормотала Лоретта, выжимая улыбку.

— Мои поздравления шефу, Джонас, — сказал я, активно работая ножом и вилкой. Потом, повернувшись к Дюранту, заметил: — Примечательно, как далеко шагнула современная фармакология.

— Я это вижу, — пробурчал Дюрант.

Наконец, в конце трапезы, когда я уничтожил двойную порцию яблочного пирога, которым Дюрант, поглядывая на меня, давился, а Лоретта, посмеиваясь, не стала есть, «чтобы не испортить фигуру», мы вышли из-за стола.

Дюрант отправился в салон.

Чувствуя себя совершенно спокойным и очень сытым, я проводил Лоретту до дверей, затем остановился, увидев, что Дюрант закурил сигару и устроился в кресле.