- Я еще не знаю ваших методов преподавания, мисс Эшби. На меня не так легко произвести впечатление.

- У вас есть совет?

- Простите? - Директор Йорк посмотрел на нее так, словно у нее выросла вторая голова.

- Я спрашиваю, можете ли вы дать мне совет? Вы здесь уже десять лет. Вы знаете лично всех учеников. Конечно же, вы можете что-то посоветовать, - сказала она, надеясь увести его от разговора об ее уходе.

- У меня есть совет. Множество советов.

- Я буду рада, если вы поделитесь со мной мудростью из вашего переполненного рога изобилия, - произнесла Гвен, пытаясь сохранить серьезное выражение лица. - Может, за чашечкой чая на кухне?

Директор Йорк поднял руку и помахал пальцем перед ней.

- Вы не проведете меня, вы не заставите меня так легко выпить вашего чая вожделения, мисс Эшби.

- Стоило попробовать.

- Приятного вечера. Я оставляю вас, чтобы вы смогли поработать над вашими лекциями для следующей недели.

- О, я уже их закончила. Думаю, вместо этого, я расслаблюсь в той огромной прекрасной ванне, - сказала она просто, чтобы рассердить его. Она надеялась, что он представлял ее голой и мокрой. Она точно хотела бы увидеть его голым и мокрым. Или хотя бы голым. Она не привередлива.

- Вы - ужасный человек, - произнес директор Йорк. - Самый ужасный, которого я когда-либо встречал.

- Вы тоже мне нравитесь, Эдвин, - сказала она.

- Вы уволены.

- Вы не можете уволить меня до того, как примите на работу.

- Тогда я уволю вас в пятницу в полдень.

- Значит, я буду очень стараться всю неделю. Не хотите зайти на чай?

Директор Йорк тяжело вздохнул, покачал головой и ушел, не сказав ни слова в ответ.

- Чтобы получить желаемое, надо потрудиться, - сказала она, после того, как он исчез из вида. - Но вы выпьете со мной чаю до конца этой недели.

Она закрыла за собой дверь и заперла ее. Казалось нелепым запирать дверь в таком отдаленном месте. Но снова... Директор Йорк сказал, что она была единственной женщиной на кампусе. Возможно, он прав. Она заперла дверь, как он приказал. Лучше быть в безопасности, чем быть убитой Джеком Потрошителем в своей кровати.

Гвен направилась наверх в ванную комнату и пустила горячую воду. Она дразнила директора Йорка разговором о ванне, но как только она это сказала, она поняла, что именно так хочет провести оставшийся вечер.

Одна в своей ванне, плавая в горячей воде, она представляла, как целует директора Йорка. «Эдвина», - поправила она себя. Эдвин... она же не будет называть его «директор Йорк» во время поцелуя? Только, если его интересуют такие вещи. Она гадала, как он целуется. Жадно и страстно? Медленно и нежно? Сексуально и обжигающе? Все вместе? Она не знала, как? Но она знала одно - она хотела это выяснить.

Лайрд и Кристофер упомянули, что он разведен. Любопытно. Он не был похож на разведенного. Больше похож на тип "терпит до самого конца". Отсутствие влечения кажется не самым правдоподобным объяснением для развода. Эдвин Йорк - привлекателен и умен, и трудоустроен - три святых качества хорошего мужчины. Какая здравомыслящая женщина выгонит его из своей жизни? Она могла только гадать, что произошло между мужем и женой. Или, она могла предполагать, пока Эдвин сам не рассказал бы ей всю историю. И она бы заставила его все рассказать. Она хотела знать все о нем: что ему нравилось, что он ненавидел, какая у него любимая песня, любимая еда, о чем он мечтает по ночам, на что надеется, о чем тоскует, чего жаждет в постели и вне нее.

- Эдвин... - она произнесла его имя вслух. Какое прекрасное старое английское имя. Она бы с удовольствием простонала его ему на ушко, пока он был бы глубоко внутри нее.

- Гвен, держи себя в руках, - приказала она себе. На сегодня больше никаких сексуальных фантазий о красивом боссе. Она исчерпала свой лимит. Горячая вода на теле порождала опасные мысли в голове.

Она обернулась мягким белым полотенцем и ступила на кафельный пол. Она удостоверилась, чтобы шторы на окнах были задернуты. В последнюю очередь, ей нужно было, чтобы студенты увидели обнаженной своего нового учителя литературы. Сложно заслужить уважение шестидесяти юношей, когда они мысленно раздевают ее, один или двое из них уже, вероятно, это сделали, все-таки, они молодые мужчины. Тем не менее, не стоит усугублять ситуацию, выставляя себя напоказ перед всей школой.

Как только она оказалась в спальне, то стала рыться в своих вещах. У нее было несколько шелковых ночных сорочек, но она решила спать в полностью закрытой фланелевой пижаме. Это показалось наиболее умным решением для единственного учителя женского пола в школе для мальчиков.

Гвен стянула покрывало с кровати, но не стала ложиться.

Она почувствовала какой-то запах. Ее тело замерло, когда она вдохнула.

Дым. Она почувствовала запах дыма, резкий и едкий с оттенком смерти, словно сбитое животное спеклось на горячем шоссе.

Гвен ринулась к окну в поисках признаков пожара на небе.

Ничего. Нигде не видно дыма. Ни от зданий, ни из леса, окружающего их, нигде. Она сбежала вниз по лестнице и стала всматриваться в окна. Ничего не горело куда бы она ни посмотрела. Все же, ее сердце бешено билось. Она проверила каждую комнату в доме. Даже плита была холодной.

Гвен поднялась по лестнице и встала у окна. Откуда же шёл этот запах? Она поговорит об этом завтра с директором Йорком. Может, что-то подозрительное происходило в лесу? Кто-то сжигал мусор или фирма сбрасывала химические отходы, или что-то хуже? Она не хотела, чтобы кто-то из мальчиков заболел от этого запаха. Он определенно вызвал у нее тошноту.

Она открыла окно в спальне, чтобы проветрить. Один глубокий вздох, и дым из ее ноздрей исчез, его сменил чистый лесной воздух.

Гвен вдыхала снова и снова, наслаждаясь свежим, прохладным ночным воздухом. Она могла почувствовать лес вокруг: кору деревьев, сочную листву, богатый чернозем гор Каролины. К ней вернулось умиротворение. Она будет спать как убитая.

Когда Гвен открыла глаза, ее тело похолодело от чистого неподдельного ужаса.

Кто-то бродил вдоль края двенадцатиметровой школьной стены. Шел вперед с легкостью, как у эквилибриста. Директор Йорк говорил, что она была единственной женщиной в школе. Никаких девочек-студенток. Никаких женщин-преподавателей. Это невозможно было отрицать. Человек, стоящий на стене, был женщиной, женщиной в белом платье. Платье струилось вниз к ее щиколоткам, как дымка из тонкого кружева и шелка. Оно было похоже на свадебное платье с тяжелыми расклешенными рукавами, свисающими с рук. У женщины были длинные черные волосы, развивающиеся на ветру. Гвен пыталась рассмотреть ее лицо, женщина прятала его за вуалью из кружева и в тени.

Гвен нырнула в свои туфли и побежала из спальни вниз по ступенькам. Черт возьми, почему эта школа должна находиться вне зоны доступа? Она должна была позвонить Эдвину, полиции, всем на свете. Женщина могла быть сумасшедшей. Она понятия не имела, кем была та женщина, но она знала, что ее долгом было защищать учеников от любой опасности.

Гвен выбежала на газон и через двор.

- Эй! - позвала она.

Ответа не было.

- Мэм? - позвала она снова. - Мисс?

Ответа снова нет.

Гвен смотрела на стену, не веря своим глазам.

Женщина исчезла.

Той ночью Гвен почти не спала. Она не могла выбросить из головы образ женщины на стене. Кто это мог быть? Куда она исчезла? Что она там делала? Стены, окружавшие школу, были покрыты плющом и мхом. Кто в белой одежде будет карабкаться на грязные стены? Она искала следы под стеной, но ничего не нашла. За тридцать секунд, что понадобились Гвен обуться и выбежать из дома, женщина просто испарилась.

Должно было быть логическое объяснение. Конечно же оно было. Может, у кого-то из мальчиков была подружка, которая пробиралась в школу его навестить. Но откуда она приходила? Гвен не видела других припаркованных машин. Она забралась на стену снаружи или изнутри? Если кто-то хотел остаться незамеченным, то надел бы все черное и прятался в тени. Эта же девушка была одета в белое и вышагивала взад и вперед по стене.