***

Сбегая вниз по лестнице, Диме казалось, что его жизнь рушилась как карточный домик. Книга, которую он считал просто выдумкой, оказалась её автобиографией. На выходе из подъезда Диму встречал настороженный Саша.

– Что случилось?!

– Отвали! – прорычал Дима, проходя мимо товарища.

Но как бы быстро не бежал Дима по городскому парку, вскоре Саша его догнал.

– Вернись, истеричное сцыкло, а то сейчас в пятак получишь!

– Я ведь и ответить могу! – зарычал Дима зло.

– Давай, борзое сцыкло, попробуй, ударь меня, да только смотри кулак не сломай! А то мне потом мать башню свернет! И будет орать: «Большой и сильный дитятко малое обижаешь!»

– Заткнись!

Дима действительно попытался врезать Саше. Но потом скакал, держась за пострадавшую руку.

– Я предупреждал, – сочувственно цокнул Саша. – Не сломал?

– Бл…ть, из чего ты сделан?!

– На меня кто сядет, тот и слезет с переломом.

– То есть ты хочешь сказать, что ты из народа камней?!

Саша всё понял.

– Все-таки рассказала…

– Так это правда?! Да?!

Потом Диму посетила страшная догадка. Он вспомнил голубоглазого младенца из своих видений. У Саши… глаза голубые. Он всегда называл Ульяну «мать», а она всегда относилась к нему как еще одному ребёнку только взрослому, давно выпорхнувшему из гнезда. Звонила ему, расспрашивала, волновалась…

– Ты…

– Дим, только спокойней, давай не будем нервничать и пороть горячку.

– Ты – мой старший брат?!

– А это очень плохо?! – в унисон спросил Саша.

– Охренеть… охренеть…

– Чудило, дай руку посмотрю.

Дима на полном автомате протянул ему пострадавшую кисть.

– Даже хранители на таран не шли, когда дело касалось моего народа, – Саша взял руку Димы и быстро осмотрел её, – ничего страшного, просто ушиб. Несерьезно бил. Вот если бы чуть посильнее ударил, стрелять из лука бы ты смог не скоро.

– Боже, у меня в голове не укладывается, что все это правда! Почему вы мне лгали?!

– Потому что ты мог рассказать друзьям. Похвастаться, что твоя мать может силой мысли машину перевернуть, а сам ты принадлежишь наикрутейшему народу леса. Тебе бы никто не поверил, и считали бы чокнутым, а это испортило бы тебе жизнь.

– Неужели, я настолько глуп в ваших глазах?!

– Ты ребёнком был, а дети непредсказуемы. Как мы могли предугадать твое поведение?

– Вы должны были мне рассказать! – упрямо повторил Дима. – Я всю жизнь верил вам! А вы лгали мне! Я думал, что схожу с ума! Эти видения и голоса сводили меня с ума!

– Малой, вот ты тут ноешь, мать обвиняешь и меня, что мы плохие, лгали тебе, а ты тут весь несчастный лебедь подбитый. Как мне плакаться надо? Елки-палки я пятьдесят лет прожил в другом мире. Там все мои друзья и знакомые. Там была моя жизнь, но появилось мелкое говно, – «мелкое говно» обиженно насупилось. – И все, привыкай, Сашенька, к новому миру, притворяйся человеком. А мне оно надо?

Дима молчал.

– Может, бухнем?

– Мне пятнадцать.

– Квасика налью.

– Да иди ты.

– Присядь, – пригласил Диму на скамейку рядом с собой мужчина.

Юноша подчинился и сел рядом.

– Ты еще злишься? А? – Саша обнял парня за плечи одной рукой.

– Не знаю. Пытаюсь осознать, что ты – мой старший брат, а маме на самом деле не сорок четыре года, а намного больше. Еще оказывается, у меня вырастут крылья.

– Тебе мои глаза показать? – хрюкнул Александр.

– Не сейчас… слушай, а тебе совсем здесь не нравится?

– Ну, как тебе сказать. Здесь есть как свои плюсы, так и минусы. Телефоны, телевизор, интернет, компьютерные игры – это круто. Но магии здесь практически нет. Было трудно привыкнуть, что колдовать нельзя.

– Я тоже смогу колдовать?

– Когда взрослым станешь. Жахо говорил, что их дети практически без магии на ранних стадиях взросления, поэтому они их прячут ото всех и никого не подпускают к ним. И ты немного потерял от того, что не знал кто такой.

Саша хлебнул пива.

– Вот вы где, – показалась на дороге растрепанная и злая Ульяна. – Чертяки, отключили телефоны и довольные сидят на скамейке! И пофиг, что мать с ума от волнения сходит!

– Мать, от тебя вообще скрыться можно? – уточнил Саша.

– Нет, пока у меня его дерево.

Ульяна села рядом и отобрала у Саши бутылку с пивом. Сделала долгий глоток.

– Мать, ты заболела? Ты ж не пьешь пиво.

– Да у меня уже вся голова из-за вас, дуралеев, седая.

Парни ничего не ответили, так они сидели и, молча, пили пиво. Каждый в своих мыслях.

***

Ближе к вечеру Дима будучи дома собрал перевязанные письма и поставил их перед родственниками. Малых от греха подальше Ульяна отослала на ночевку к Денисычу, чтобы они даже случайно не услышали её разговора со старшими сыновьями.

– Ну, и кто из вас их писал? – спросил Дима с затаенной обидой в голосе. – Игнат вообще настоящий?

– Дима, они – настоящие, их писал твой отец, – первой заговорила Ульяна. – Подделывать письма и личность твоего отца – это было бы слишком жестоко по отношению к вам. Вы бы мне этого никогда не простили, я не имела права вычеркивать из вашей жизни Игната. Я не была до конца уверена, чтобы вы останетесь людьми. Когда ты превратишься… тебе придется покинуть наш мир и уйти к отцу в его мир. Никто лучше него не позаботиться о тебе.

– То есть… мой отец… не человек и он знал, что со мной может случиться?

– Да, знал, мы оба знали, – кивнула Ульяна. – Я разрешила ему писать вам и встречаться с вами по первому вашему требованию даже после нашего развода.

– Но он никак себя не выдал! Он историю и географию в идеале знает! У него даже французский акцент!

– Твой отец в совершенстве знает русский и нашу историю за счет того, что он как-то связан со мной… не буду сейчас вдаваться в подробности, это долго рассказывать, и я сама всего не помню. К тому же имитацией голосов и актерским мастерством он владеет искусно, поэтому ему не составило труда сыграть роль француза.

– А этот… которого я слышал в своей голове… кто он?

Ульяне заметно поплохело, она отвернулась не в силах говорить больше. И слово вынужден был взять уже опьяневший Саша:

– Его зовут Мирослав, и он… наш брат. Он живет в лесу.

– Боже, прозвучало ужасно, – закрыло лицо руками Ульяна.

– Папа говорил, что у него еще трое сыновей…

– Всех троих ему родила я, – тяжело вздохнула Уля. – Костя, Мирослав и…Изис, он назвал в честь матери Иро.

– Изис… что–то знакомое…

– Он твой брат–близнец, – пояснил Саша. – И жил здесь, пока у него не пробудился дар, как у тебя сейчас. Вообще все трое здесь бывали. Мирослав и Костя даже притворялись старшими детьми Ульяны и Игната. Вы их обожали, особенно Костю. Он тебя из лука научил стрелять. Не переживай, ты об этом скоро вспомнишь.

– Но почему об этом никто не помнит?!

– Изис… малость разозлился на нас, примерно как ты, – открыл бутылку пива Саша. – У матери была амнезия, и она не понимала, что с ним происходит, поэтому не смогла как тебя, его подстраховать. Когда у него отрасли крылья, начался полный пиз… писец. Он начал колдовать направо налево и стер всем людям память о себе, о Мирославе и о Косте.

– Когда отрастают крылья, хранитель получает знания рода, – добавила Ульяна.

– Почему вы ему ничего не рассказали до того, как это случилось? Ладно, она, – указал Дима на маму. – Но вы-то все помнили!

– Дело в том, что мама сама себе стерла память и наложила на нас заклятие, из-за которого мы не могли говорить с ней и ее родственниками о другом мире. Она хотела начать жизнь заново…

– Игнат подложил мне свинья в виде вас, – призналась Ульяна. – Своеобразная месть за мой опрометчивый поступок. Он был уверен, что вы начнете превращаться и устраивать каждый по-своему… трэш. Он таким образом хотел заставить меня вернуть себе утерянные воспоминания и… силу.

Некоторое время Дима сидел напротив родственников. Ульяна с тревогой проверила целостность талисмана, предотвращающего спонтанный прыжок. Но браслет на руке сына не треснул. Дима еще не успел набрать достаточно силы, чтобы его сломать.