– Чтобы ты никогда не думал, что можешь вести какие-то игры за моей спиной, – император внимательно наблюдал за ним.

– Я не играю против тебя, – прохрипел Димостэнис.

Давление исчезло. Аурино поднялся и вернулся на свое место.

– Пять аров назад я просил тебя о помощи, зная, что могу тебе верить.

– Я…

– Ты – мой главный советник! Моя правая рука. Мой помощник. Все знают, что ты все делаешь с моего позволения. Ты не имеешь права быть таким непроходимым тупицей!!!

Император вновь вскочил и угрожающе завис над Димом.

– Если бы Дайонте доказал твою причастность к посещению его дома, как ты думаешь, чтобы он сделал дальше?

Димостэнис прикусил губу, откинувшись на пол. Он просто потерял голову, когда в его руки попало всего лишь призрачное доказательство того, что его дар нечто большее, чем повреждение хьярта.

– Сначала он попросил бы твоего полного отстранения, – продолжил Аурино, – затем надеть на тебя ошейник или даже обруч бессилия на несколько аров. Так чтобы вопросы о твоем даре уже просто отпали бы сами собой. Потому что ты не выдержишь такое время без энергетической подпитки!!! И естественно, чтобы ты уже совсем не мешал Совету, потребовал бы твоего заключения.

Правитель Астрэйелля зло выдохнул.

– Потом Совет Пяти обвинил бы меня в том, что я, руководствуясь личными мотивами принимаю неправильные решения. Опираясь на законы и ссылаясь на мою молодость, неопытность, горячность, они объявили бы о моей несостоятельности и незрелости как правителя, вновь задвинув за свои спины. Разрушили бы все то, что я успел сделать за последние три ара. Отменили законы, урезонили сторонников, выставили посмешищем перед знатью и всеми моими подданными!

Император задохнулся, прервался. Швырнул мощное плетение в противоположную стену, отчего висевшая на ней массивная картина с его собственным изображением раскололась пополам и одна часть с грохотом рухнула на пол. В стене осталась приличных размеров выбоина.

Димостэнис не отрываясь, смотрел на оставшийся кусок изображения его величества.

– Они мне врали все эти ары, – глухо произнес он, – говорили, что это все – последствия той травмы. Называли неудачником и неумехой. Да ты и сам слышал, что Дайонте сказал всего лишь несколько мен назад!

– И ты решил именно сейчас поэтому по поводу рвать не себе рубахи и подставить меня?

– Они мне врали! – повторил Дим, повысив голос, – убеждали в мысли, что я полное и безоговорочное ничто! Недавно я узнал, что это не так. Я хочу узнать, кто я. Почему мой дар такой. И заставить их забрать свои слова назад. Все до единого!

– Ты не мог попросить меня о помощи? Или хотя бы поставить в известность?

– И что бы ты сделал? Заставил Дайонте открыть мне доступ к его библиотеке? Так он тебя и послушал.

Дим резко замолчал. Понимая, что увлекся и наступил на любимейшую мозоль его величества. Аурино повернулся, буравя взглядом своего помощника. Энергетические волны, идущие от того, кого по праву считали самым сильным шактом империи, были большим испытанием для любого, кто имел несчастье попасть под их разрушительную мощь. Для человека, у которого из дыры в боку хлестала кровь, к тому же энергетически истощенного ошейником бессилия – это и вовсе было невыносимо. Почти несовместимо с дальнейшим пребыванием в этом мире. Однако, что для императора такая мелочь, как жизнь одного советника? Случись что, у него еще пять останется…

– Ты знаешь, какое мое главное желание, Димостэнис?

Дим попытался изобразить кивок.

– Я хочу навсегда избавиться от Совета Пяти. Не так как сейчас, когда я отослал Дайонте на два минора в имение отдохнуть, а навсегда. Чтобы ни у них, ни у кого бы то ни было никогда больше не возникала мысль, что меня можно не послушать!

Император наконец отвернулся. Иланди судорожно втянул воздух в легкие и стал тихонько подниматься по стенке. Пора уносить ноги, пока его величество не придет в себя и не вернет себе хорошее расположение духа.

– Если ты поможешь мне исполнить мое желание, обещаю, я обязательно исполню твое.

Димостэнис кое-как перевязал рану, надел жакет, надеясь, что его плачевное состояние не очень заметно и стоял, ждал, когда император соизволит отпустить его.

– Можешь идти, – правитель Астрэйелля махнул рукой.

Главный советник склонил голову и пошел к выходу.

– Димостэнис!

Иланди обернулся.

– Не лги мне больше! – император величественно поднялся со своего кресла. – Я, Аурино Стефан Эллетери, правитель Астрэйелля и всех живущих под моим покровом спрашиваю тебя, Димостэнис Лауренте Иланди, готов ли ты служить мне верой и честью, отдать свою руку, сердце и хьярт, положить жизнь на защиту своего повелителя и всей империи?

Ритуальная фраза. Клятва вассала своему сюзерену. Каждый подданный обязан принести присягу в верности своему императору и империи в целом.

Почти три ара назад Аурино освободил Дима от прохождения этой церемонии.

Димостэнис отошел от двери, опустился на одно колено, приложил руку к хьярту и склонил голову.

– Я, Димостэнис Лауренте Иланди, по крови принадлежащий Дому Иланди, клянусь служить Вашему Величеству, отдать на защиту Вашего Дома свою руку, сердце и хьярт и быть верным Вам до последнего вздоха.

Их отношения всегда строились на другом.

– Иди.

Димостэнис медленно шел по длинным коридорам императорского дворца. Все тело было ватным, а мир виделся, словно сквозь призму мутного стекла. Приглушенные ошейником бессилия чувства, свернулись в маленький комок где-то на уровне болезненно сжимающегося хьярта.

Три ара назад приступив к своим обязанностям в должности главного советника, Дим точно знал с чего ему нужно начать. Наездившись по городам и селам и в полной мере осознав, что происходит в стране, он был уверен, что начинать надо не с улиц, а с дворцовых коридоров.

Рыба гниет с головы. Однако вопреки всем устоявшимся правилам, именно с головы он и начал ее чистить. Безжалостно, жестко, уверено, так, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что он имеет право это делать. Методично, вскрывая застаревшие язвы на теле государства, главный советник перетряхивал ведомства и структуры, смещая с должностей и отправляя в отставки. Череда громких арестов, ссылок, изъятий наворованных ценностей в пользу казны заставили чиновников сорваться с насиженных мест и мчаться в столицу за защитой своих высоких покровителей.

Император отдавал своему советнику горы писем и жалостливых челобитных.

– Вижу, ты всерьез взялся за дело.

– Я делаю то, о чем ты меня просил.

Аурино кусал губы.

– Они никогда мне этого не простят. И будут держаться за Совет. Я хотел другого. Мне нужны мои подданные.

– Они всегда будут за Совет, чтобы ты не сделал. Тебе нужна свежая кровь, которая даст толчок для зарождения новой империи. Те люди, которых ты поставишь на освободившиеся места и которые даже мечтать не могли об этом, всегда будут помнить, кто им дал эти блага. Мы создадим коалицию преданных тебе Домов, которые будут служить верой и честью и станут опорой трона и твоей власти.

Прошедшие ары показали, сколь мудрое решение они приняли. Совет Пяти и поддерживающие его Дома были отодвинуты в сторону и больше не могли так остро влиять на жизнь страны. Молодой император сделал пьянящий глоток свободы и на страну повеял ветер перемен. За несколько аров были открыты новые общеобразовательные классы и врачевательные обители, разрушались трущобы, пустующие места застраивались новыми домами, стирались границы между средними районами городов и нижними, к домам протягивались трубы для подачи воды, проводились реформы в области налогообложения.

Аурино Эллетери заставил людей повернуть голову в его сторону, показывая, что в государстве теперь есть истинный правитель.

Дим в раздражении ударил раскрытой ладонью по мраморным периллам. За эти ары они сделали много. На столько, что даже Совет Пяти слегка сбавил обороты и перестал давить на своего воспитанника. Нет, они не ушли в сторону, не отдали бразды правления, все так же цепляясь за первые места, но притихли, слегка угомонили своих сторонников и стали ждать. Когда их питомец, так страстно желающий выйти из-под опеки, наконец ошибется и сделает неверный шаг.