Профессор кивнул головой и отправился обратно на капитанский мостик, но в эту минуту его окатило такой волной, что он покачнулся. И хотя Нук не раз бывал в подобных переделках, непонятная тревога закралась к нему в сердце. Он подошел к Бобо, не в силах ничем помочь своему другу, и молча осматривался вокруг: на море профессор ощущал себя каким-то беспомощным.

А шторм, тем временем чувствуя себя царем стихий, разошелся вовсю: он свистел в снастях, хохотал, рвал паруса и ревел, как дикарь. Волны швыряли «Леду» из стороны в сторону, но она летела, словно стрела, пронзая одну волну за другой.

Несколько часов борьба шла не на жизнь, а на смерть.

Шторм усилил натиск, но «Леда» отчаянно сопротивлялась: канаты лопались, как нитки, один угол паруса сорвался и трепетал, словно раненое крыло. Нук бросился к нему, схватил танцующий угол паруса и попытался удержать его на рее, но тот через секунду снова вырвался на свободу. Оставив бесплодные попытки, профессор вернулся к капитанскому мостику. Он хотел заменить друга, но тот, словно окаменев, мертвой хваткой вцепился в штурвал.

Огромные волны прокатывались через палубу, окатывая Бобо и Нука, сметая все на своем пути.

Время шло, а «Леда» не сдавалась.

И тогда шторм рассвирепел не на шутку: вздыбив со дна седых могучих великанш, он яростно бросил их на отважную гордячку. «Леда» попыталась отклониться, но седая громадная матрона подхватила ее, словно перышко, и швырнула в сторону. Раздался глухой удар, «Леду» накренило, и лавина воды, пронесшаяся над палубой, смыла в море отважного капитана.

Бобо чуть не захлебнулся, но неимоверным усилием вынырнул на поверхность. Дико ревел ветер, Бобо куда-то несло – и вода, везде была вода. Бобо то всплывал наверх, едва успевая глотнуть воздуха, то вновь погружался в морские глубины. Ежик наглотался воды, грудь ему сдавило, он задыхался, и его швыряло, словно щепку, но отважный капитан продолжал плыть.

И вдруг, в этой сумасшедшей бездне, нога Бобо почувствовала что-то твердое: – это был камень!

Бобо рванулся вперед, пытаясь опереться на его ускользающую поверхность, но отхлынувшая назад волна тут же унесла его обратно в море. Он отчаянно боролся, то чувствуя под ногами песок и камни, то вновь теряя их. Собрав последние силы, Бобо побежал вперед и оказался на песчаном гребне. Здесь волны были гораздо слабее, и хотя они перехлестывали через песчаную косу, но уже не могли унести Бобо в море. Отдышавшись, капитан дождался удобного момента и помчался дальше.

Вскоре он достиг берега, добрался до ближайшего камня, больно ударился об него ногой, и свалился без сил. Через несколько минут, немного придя в себя, отважный капитан поднялся, и попытался осмотреть местность, но вокруг стояла почти непроницаемая темнота. Тогда Бобо ощупал валун, прилег и провалился в глубокий сон.

***

Тем временем Нук, совершенно оглушенный бешеным ревом волн и диким свистом ветра, неожиданно увидел перед собой штурвал, и обомлел: Бобо исчез!

Профессор, в голове которого что-то зазвенело, ринулся на поиски. Он метался по палубе, тыкаясь во все углы и закоулки, но, сколько Нук не осматривал яхту, Бобо нигде не было. И тогда страшная догадка поразила Нука: Бобо смыло за борт!

Между тем, словно насладившись местью и добившись своего, шторм медленно утихал. Обессилевший Нук, вернувшийся к Барсенькиной каюте, застыл, пораженный горем, не в силах вымолвить ни слова. Полосатый крошка распахнул дверь и, бросившись к другу, крепко вцепился ему в ногу. Нук понимал, что нужно сообщить Барсеньке о случившемся, но у него в горле стоял такой комок, что он едва мог сглотнуть.

Через несколько минут профессор с трудом произнес:

– Барсенька, иди в каюту и ложись. Я буду здесь, так что ни за что не переживай…

Почувствовав необычную интонацию в голосе друга, полосатый крошка ни о чем не стал спрашивать и, забравшись в койку, тут же уснул. Уставший Нук тоже погрузился в какое-то мутное забытье.

Полосатый крошка проснулся на рассвете, вышел из каюты и огляделся вокруг: конопатая Царевна Солнышко сидела на первой ступеньке неба и вышивала цветочек, а под ней синее-синее море игриво плескалось вдоль полосы песчаного берега, заросшего лохматыми кокосовыми пальмами. Конус высокой горы, выступающий из-за верхушек пальм, доходил почти до середины неба.

Спящий Нук, словно вырезанный из камня, так и стоял у каюты. Барсенька зачарованно окинул взглядом пальмы и вдруг заметил на одном из прибрежных валунов Бобо. Полосатый крошка невольно вскрикнул и бросился к Нуку.

– Бобо! Там Бобо! – закричал тигренок, в волнении раскачивая ногу профессора.

Нук ожил, зашевелился, повернул голову, вгляделся в берег и широко раскрыл глаза от удивления: действительно, на валуне лежал Бобо!

Барсенька снова крикнул и замахал лапами. Словно что-то почувствовав, Бобо тут же поднялся на ноги, осмотрелся кругом, заметил «Леду» и махнул в ответ. Нук поднял хобот вверх, радостно затрубил, и Бобо ответил, но до друзей донесся лишь слабый отголосок. Обезумев от счастья, профессор подхватил Барсеньку и, прыгнув в воду, быстро поплыл к берегу.

Через несколько минут друзья кинулись навстречу друг другу.

После радостных объятий Бобо рассказал о случившемся, и друзья поделились впечатлениями о прошедшей безумной ночи. Путешественники немного пришли в себя, а потом, стоя почти у кромки воды, стали внимательно рассматривать положение «Леды». Она оказалась зажатой между двух громадных валунов, но – на первый взгляд – была в относительном порядке.

Путешественники решили вернуться, позавтракать и приступить к серьезному обследованию яхты, но в этот момент профессору на голову упало что-то твердое. Нук поднял голову и увидел на самой верхушке пальмы, среди широких зеленых листьев, полосатого крошку.

– Я сейчас! – сообщил тигренок. – Только скину еще несколько кокосов!

Через минуту юный художник спустился и радостно бросился к Нуку:

– Посмотри, сколько у меня кокосов! Это все я сбросил!

Полосатый крошка схватил первый попавшийся орех, валявшийся на песке, зачарованно покрутил его и попытался разгрызть.

– Подожди, Барсенька, – спокойно произнес Нук, – надо делать не так.

– А как?

– Посмотри внимательно, – терпеливо объяснял Нук, – видишь, у каждого ореха есть три пятнышка?

– Угу! – ответил тигренок, покрутив кокос.

– Одно из этих пятен представляет собой кожуру. Ее нужно проткнуть и тогда можно пить молоко.

Барсенька нетерпеливо потыкал когтем пятна ореха, проткнул дырочку, и с замиранием сердца приник к ореху. Однако через несколько секунд полосатый крошка разочарованно отбросил кокос, и требовательно обратился к Нуку:

– Где молоко?! Ты же мне обещал…

Профессор подобрал орех оранжевого цвета и протянул его полосатому крошке со словами:

– Нужно брать вот такие, более светлые. Они еще не совсем зрелые, и в них будет много молока. Держи!

Барсенька взял кокос, проткнул одно из пятен и приник к ореху. В Глазах тигренка появились лучики счастья, он отлепился от ореха, и перевел дух. Затем тигренок тут же подобрал два оранжевых ореха, проткнул в них дырочки и предложил друзьям:

– Пейте скорее!

Пока Нук и Бобо пробовали кокосы, Барсенька расколол о камень свой орех, вытащил оттуда содержимое и принялся его жевать. Однако он тут же выплюнул его на песок со словами:

– Мочалка какая-то!..

– Это не мочалка, а копра, – пояснил Нук. – Обычно ее добавляют в кондитерские изделия, и иногда сушат. Из высушенной копры добывают растительное масло, а из скорлупы кокоса жители многих островов делают игрушки или пуговицы.

– Я тоже сделаю тебе пуговицы, – пообещал тигренок, собирая орехи в кучу. Затем путешественники погрузили их на Нука и отправились к яхте.

После завтрака Бобо совершил несколько подводных погружений, чтобы уяснить себе положение «Леды», застрявшей между валунами. Выяснилось, что серьезных повреждений нет: если подтолкнуть ее в нужном направлении, она спокойно освободится без повреждений. Тогда за дело взялся Нук: он погрузился в море и, осторожно подталкивая бивнями «Леду» под самое днище, вытолкнул ее, наконец, из опасного каменного капкана. Капитан Бобо направил освобожденную любимицу в ближайшую уютную бухточку, и профессор заработал вымбовкой, опуская якорь. Цепь заскользила и вскоре «Леда» уже прочно стояла на якоре.