Нук ушел. Барсенька попытался заняться сборами, но мысли о путешествии кружились в его голове, как потревоженный пчелиный рой. Тогда тигренок вытащил из ящика письменного стола ластик, альбом и коробку цветных карандашей, которые Нук подарил ему на день рождения, и вдохновенно взялся за работу.

Через час рисунок был готов: Царевна Солнышко улыбалась, обнажая единственный молочный зуб, по голубому небу плыли облака, словно пушистые комочки ваты, а морские волны были так лихо закручены, словно только что прошли химическую завивку. В завершение художественного замысла, Песчаный берег был густо усеян карандашными точками.

Рисунок был почти безупречен, но несколько пустоват. Тигренок почесал карандашом макушку и принялся рисовать дружную семью: папу-осьминога в солнцезащитных очках, загорающего на песке с маленьким осьминожеком, который лепил песочные куличики. Полосатый крошка облизывал пятнышко света на носу и тихонечко урчал, с любовью начинающего художника стачивая ластик.

Когда рисунок был закончен, Барсенька окинул его строгим критическим взглядом:

– Я – настоящий художник!

Тигренок скрутил в трубочку рисунок, посмотрел в дырочку, потом сунул его под мышку и отправился к Нуку.

***

Старый профессор жил неподалеку от Барсеньки, сразу же за перелеском, на берегу широкой реки, у пристани. Центральная часть Нуковского жилища, представляющая гостиную, была отделена гранитным парапетом от крутого берега, на котором расположился причал. В центре гостиной росла высокая финиковая пальма с жестяным флюгером на вершине, а под ней расположился складной походный столик с начищенным медным кофейником. С левой стороны от пальмы, если смотреть на реку, стоял буфет с посудой, а с правой – дубовый шкаф со стеклянными дверями и ореховая конторка под полосатой маркизой. Чуть поодаль на тумбочке размещался светящийся в темноте огромный глобус. Рядом на двух столбах висел гамак для Барсеньки.

Прихожую, обращенную к дороге, ограничивали лакированное трюмо и гардеробная вешалка, на которой висели терракотовый саквояж, дорожный зонт и котелок хозяина.

Неподалеку зеленел ботанический сад, разделенный профессором на три участка: в первом Нук выращивал огородные растения, во втором ухаживал за саженцами экспериментальных деревьев, а в третьем высаживал семена растений, присылаемые ему иностранными корреспондентами.

С раннего утра, накормив Барсеньку, Нук занимался ботаническим садом: поливал огород, осматривал молодые саженцы, пикировал и рыхлил землю в семенных ящиках. По вечерам профессор перебирал семена, выбирая сор и отбирая поврежденные, а иногда рассматривал под микроскопом подкрашенные срезы, а потом заносил результаты в толстый журнал наблюдений.

Профессор тщательно следил за своими зелеными питомцами, за их ростом и приживаемостью и писал монографию «Новые виды растений». Кроме того, Нук собирал гербарий, которым (в душе) немножко гордился.

Все свои богатства профессор хранил в дубовом шкафу-хранилище, к которому относился как к святыне. Здесь царили безукоризненный порядок и чистота: на верхней полке располагался научный инструментарий, на средней – различные коробочки с семенами, а на нижней – гербарий.

Нук принимал участие в ежегодных ботанических выставках и не раз получал именные грамоты, которые красовались за стеклами шкафа.

***

Бобо и Нук уже несколько минут беседовали за столом, когда примчавшийся Барсенька, выронив в прихожей рисунок, бросился к гранитному парапету, восхищенно разглядывая белоснежную яхту с изогнутой лебединой шеей, которая стояла на якоре у причала. Однако через минуту полосатый крошка уже оказался возле профессора и, сияя от счастья, раскачивал ногу профессора, не в силах сдержать восторга:

– Это мой кораблик, да, Нук, да?

– Конечно, твой, – подтвердил ежик Бобо, с интересом разглядывая сияющего тигренка.

– Неужели ты забыл, что сначала нужно поздороваться?– укоризненно посмотрев на своего воспитанника, произнес Нук. – Это капитан Бобо, о котором я тебе рассказывал.

– Привет! – беспечно произнес тигренок, отцепляясь от ноги воспитателя, и подойдя к Бобо, сообщил:

– А я нарисовал море!

– Великолепно, – улыбнувшись, ответил Бобо.

Полосатый крошка сбегал в прихожую, подобрал рисунок и положил его на стол перед капитаном.

– Ого! – похвалил Бобо, разглядывая осьминогов. – Такая чудесная семья. Особенно мне нравятся папины очки.

– Рисунок хорош, – поддержал старого друга профессор, – но вообще… Ты знаешь, Барсенька, осьминоги обитают в морских глубинах и никогда не выходят на берег.

– Почему? – уставился на профессора тигренок.

– Потому что море – их биологическая среда обитания, – пояснил Нук. – А прямые лучи солнца губительны для них. На берегу осьминоги высохнут.

– Пожалуй, вы правы, профессор, – согласился Бобо.

– Это ваши высохнут! – отрезал полосатый крошка. – А мои нет. Они резиновые!

Бобо улыбнулся. Ему очень понравился этот непосредственный полосатый крошка.

– Хорошо-хорошо. Садись ужинать, – сказал Нук и поставил перед Барсенькой тарелку.

– А я завтра поплыву в далекие страны, – загадочно сообщил гостю полосатый крошка.

Бобо с интересом посмотрел на Барсеньку, и в его глазах мелькнула какая-то грустинка.

– Ты не переживай, – успокоил его тигренок, – мы тебя тоже возьмем!

– Для начала попробуем вот это, – говорил Нук, разливая по тарелкам фасолевый суп.

– Давненько не пробовали мы ваши произведения, – ответил Бобо, с наслаждением приступая к еде, и после первой же ложки невольно восхитился:

– Мне кажется, маэстро, что с годами ваше мастерство становится еще утонченнее!

Барсенька, занятый творческими размышлениями, ел молча. Друзья обсуждали детали путешествия.

– А сейчас… – загадочно произнес Нук, – попробуем французский королевский салат…

Профессор разложил содержимое широкого блюда по тарелкам, и Бобо проглотил первую ложку.

– Да это не просто салат, – смакуя содержимое, произнес Бобо, – это целая овощная симфония! Но я чувствую здесь особую пронзительную ноту. Что это, дорогой маэстро?

– Французский лук, – мечтательно пояснил профессор. – Этот сорт я вывел в прошлом году и назвал его «сентиментальная кокетка». Согласитесь, в нем есть некоторое очарование…

– Весьма, весьма пикантно! – восхищенно произнес Бобо, вытирая салфеткой набежавшую слезу.

После ужина профессор убрал со стола, а Барсенька отправился на вечернюю прогулку.

Бобо раскурил трубку, а Нук, вынув из буфета несколько священных мешочков с кофе, приступил к священнодействию приготовления.

– Надеюсь, маэстро, вы закончили сборы, – спросил Бобо, наблюдая, как профессор крутит ручку кофейной мельницы.

– Почти все готово, – ответил Нук. – Завтра соберем кое-какие мелочи и можно отправляться в дорогу.

– Надеюсь, документы из Географического общества вы получили?

– Еще на прошлой неделе.

– Ну что ж, – вздохнул Бобо, – команда собрана: юнга, кок, и капитан у нас имеются. Значит, мы можем смело отправляться в экспедицию!

– В самом деле, – произнёс Нук, наливая в кофейник воды. – Я даже об этом не подумал…

– А как ваше здоровье? – спросил Бобо, пуская колечки дыма. – Вы писали, что есть некоторые проблемы.

– Немного беспокоит сердце, – ответил Нук, – но в целом врачи не находят ничего серьезного.

– Говорят, что в медицине главное – вовремя поставить диагноз, – задумчиво произнес Бобо, – а все остальное… хотя я, как простой смертный, не возражал бы против выздоровления.

Сумерки сгущались. Нук зажег торшер и разлил готовый кофе по чашкам. Старые друзья, смакуя ароматный напиток, продолжали беседу. Бобо рассказывал другу о горячих спорах в Географическом обществе, которые вызвало открытие Южного полюса, о новых навигационных приборах и морских картах, а Нук внимательно слушал, задумчиво поглядывая на «Леду».