С этого дня Муся не то, что больше не грызет провода, она обходит их через самые дальние углы комнат – так ей не хочется еще раз встретиться с кусачим и шипящим синим огоньком!

Муся было очень воспитанной и домашней, поэтому гуляла только на балконе. Бабушка Поля считала – что улица – не место для добропорядочной кошки, поэтому свою любимицу в рассадник грязи и кошачьих болезней не пускала. Муся могла часами сидеть на балконном подоконнике, у открытых окон, правда, затянутых от насекомых сеткой, рассматривая улицу и все, что двигалось на ней. А когда было холодно и большие окна плотно закрывались на зимнее время, ей было уже не так интересно сидеть на привычном месте. Тогда Муся шла в комнату Дашки – любительницы свежего воздуха, по этой причине круглогодично не закрывавшей плотно окно и прыгала на стоящий у окна принтер. Здесь она, просунув маленькую мордочку в щель между откинутой створкой окна и рамой, жадно вдыхала зябкий осенний или морозный зимний воздух. Ее ноздри быстро-быстро шевелились, розовый нос пытался вытянуться далеко-далеко – словно хотел дотянуться до самой улицы. Черной кошке всегда очень хотелось оказаться там, внизу, погулять не по цветочным ящикам и горшкам, а по настоящей траве, полазить не по шкафам в комнатах, а по деревьям, в изобилии растущим под окнами. Но поскольку все домочадцы считали, что Мусе не пристало гулять на улице, словно какой-то бродячей бездомнице, приходилось ей довольствоваться сидением на подоконнике и вдыханием уличных ароматов.

Но однажды, а, как известно, даже в самой обычной жизни самой обычной семьи иногда случаются неожиданности, Мусина мечта сбылась! Дашка очень спешила на игру в бадминтон со своими друзьями, а дома, как на зло не оказалось никого из взрослых. Тут она подумала: «Что сможет случиться за полчаса до возвращения бабушки с квартирой, в которую дверь не закрыта на ключ?! А ничего! Во-первых, потому что, сейчас почти вечер, а, значит, все будут возвращаться домой – кому же захочется лезть в чужую квартиру на глазах соседей? А во-вторых, бабушка вообще появится дома с минуты на минуту – она никогда долго не ходит на почту. Ну, а в-третьих, чего у нас брать то?» Поразмыслив таким, как ей показалось вполне логичным образом – не зря же она учится в лицее, а стало быть, с логикой у нее все в порядке по определению – она решила: вероятность того, что кто-то влезет в квартиру и что-то там заберет, практически равна нулю. Обрадовавшись и вполне удовлетворившись такой светлой мыслью, она тут же понеслась на улицу, забыв плотно прикрыть входную дверь. Такой шанс прогуляться по улице мог больше никогда не предоставиться и, конечно же, Муся упустить его не могла! Как только легкомысленная Дашка оказалась внизу, черная кошка, как тень выскользнула из подъезда и со всей скоростью, на какую только были способны ее маленькие лапки, заспешила по двору, стремясь, как можно дальше уйти от дома, пока в родные пенаты не вернулась бабушка Поля и не помешала осуществиться задуманному. Муся, не глядя по сторонам, бежала и бежала и сама не заметила, как оказалась так далеко, что не смогла разглядеть не только своего дома и своего двора, но даже соседнего, который частенько созерцала с балконного подоконника. Она села и оглянулась – вокруг было какое-то странное пространство – почти пустое место, в центре которого стояло серое длинное здание, такое же скучное, как и асфальт вокруг. А дальше Муся разглядела на земле какие-то странные длинные-длинные металлические линии, которые тянулись так далеко, что она даже не смогла увидеть – где же они все-таки заканчиваются, а между ними лежали деревянные доски, издающие неприятный запах, да и цвет у них тоже был какой-то мрачноватый. Кое-где прямо рядом с этими железными линиями, сквозь мелкие и большие камешки, в большом количестве рассыпанными здесь, пробивалась несерьезная травка и чахленькие цветочки. А над ними, на не очень длинном возвышении из асфальта, который заканчивался так же неожиданно, как начинался, стояли люди. Вдруг раздался такой резкий, страшный звук, что Муся, распластав уши по голове, шарахнулась в куст сирени, неизвестно откуда затесавшийся в это серое асфальтовое пространство, и там, вжавшись в земле, наблюдала за происходящим расширившимися от ужаса зрачками янтарных глаз. Из своего убежища она увидела, как к возвышению подползла огромная, длинная металлическая гусеница, в ее резко открывшиеся двери быстро запрыгнули люди, и серое существо, издав тот же неприятный, режущий ухо звук, унеслось вдаль прямо по металлическим полосам, постукивая и подпрыгивая. Когда все стихло, Муся аккуратненько выбралась из спасительного куста и отправилась исследовать дорогу, по которой только что пролязгало изрыгающее дым и громкий звук чудовище. Она с опаской подошла к страшному месту, обнюхала его, немилосердно расчихавшись от непривычных запахов, потом несмело поднялась по ступенькам туда, где совсем недавно стояло много людей, походила немного вдоль края по начерченной на асфальте желтой линии, затем присела и стала думать – что же ей делать дальше…Где находится дом – она даже приблизительно не могла понять… Перспектива остаться здесь надолго ей не понравилась – шумно, многолюдно, и противно пахнет. К тому же ей вдруг сильно захотелось есть, да так сильно, что она готова была согласиться даже на мелкую, костлявую кильку, которую дома отказывалась употреблять категорически! Но, увы, никто ей ничего съестного не предлагал, и Муся грустно села под лавочку, очень кстати оказавшуюся рядом, настороженно посматривая по сторонам и поджав под себя черный хвост. Приезд следующей гремящей и свистящей железной «гусеницы» уже не испугал ее так сильно, как в первый раз. Она никуда не стала прыгать и убегать, только прижала уши к голове и, закрыв глаза, старалась пореже дышать – уж очень противным был черный дым, долго витавший в воздухе после того, как «железяка» уже скрылась в дали. Постепенно она привыкла к появлению железного чудовища и уже не обращала на него внимания. Люди приходили на платформу и прыгали в открытые двери электрички – так оказывается называется «гусеница» или наоборот, выходили из нее, но абсолютно никому не было дела до одиноко сидящей черной кошечки…

Стемнело. Мусе было так грустно и одиноко, что она даже не ощущала голода, хотя последний раз еле еще утром, которое показалось таким далеким и таким добрым, что ей нестерпимо захотелось плакать. Как жаль, а, может быть, и хорошо, что кошачьи не умеют лить слезы, иначе Муся затопила бы слезами всю вокзальную платформу. «Меня, наверное, ищут…Дашке, конечно, здорово попало от бабы Поли…Ходят они сейчас по двору, «кискают» и не знают, что их несчастная голодная любимица сидит под серой скамейкой в странном месте под названием «вокзал» и смотрит в темноту – вдруг хозяйское сердце подскажет, куда делась черная домоседка?..» Но время шло, а ни бабы Поли, ни Дашки, ни прочих членов семьи в окружающем Мусю пространстве не было видно. К чувству голода и одиночества стало примешиваться чувство страха за свою маленькую жизнь – кто знает, что может случиться с потерявшейся в чужом и враждебном мире черной кошечкой, такой беззащитной и никому не нужной?.. Платформа опустела – больше никто не выходил и не входил в длинные и не очень поезда. Кошке совсем стало грустно, она приготовилась так и «сгинуть» здесь, вдали от дома, от любящей семьи, одинокой, голодной и несчастной. В это время на краю платформы показался какой-то человек. Когда он подошел поближе, Муся узнала в нем соседа с первого этажа – он каждый день мелькал перед ее глазами, когда садился в серебристый, слегка помятый временем и другими машинами автомобиль, с наклейкой на стекле в виде хоккеиста с шайбой. Муся слышала от Дашки, что его дети – веселые, шумные близнецы – заядлые хоккеисты. Они частенько отправлялись куда-то вместе с отцом в старенькой иномарке со спортивной картинкой. А еще с ними уезжала высокая красивая женщина, чем-то напоминавшая Мусе саму себя – та тоже была такая же грациозная и стройная, как черная кошечка. Может, поэтому ей так нравилась мать шумных близнецов? Только сейчас почему-то сосед был один и тоже немного грустный, как и сама потеряшка. Он достал телефон и из разговора Муся поняла, что ключ от квартиры он забыл дома, а дверь захлопнулась, а мать шумных хоккеистов, как и сами близнецы уехала в Москву в какой-то неведомый «Океанариум», а теперь ему придется долго ждать, когда же они наконец вернутся, и все вместе отправятся домой! Оказалось, что сосед тоже только позавтракал, вернее, как обычно выпил утренний кофе весьма давно, и когда теперь предвидится обед, а скорее поздний ужин, было неизвестно. Мужчина опустился на скамейку, отвинтил крышку от пластиковой бутылки и грустно стал потягивать из нее какую-то жидкость темного цвета. Временами он взглядывал на телефон, потом смотрел на уходящие в ночь пути, шумно вздыхал и снова принимался за коричневую жидкость. Выглядел он таким грустным и одиноким, что не менее одинокой и грустной Мусе стало его искреннее. Она подошла к мужчине и потерлась об ноги. Он посмотрел на Мусю, и, вздохнув, потрепал ее по голове. Черная кошечка посидела возле него, послушала очередной разговор соседа с красивой мамой близнецов и, немного подумав, решила, что она непременно должна сделать для него что-нибудь хорошее. В это время под платформой кто-то пискнул. Муся насторожилась и прислушалась. Конечно, она никогда в своей жизни не видела живых мышей, только игрушечных, которые ей Дашка в специальном магазине для животных периодически покупала, но природу то свою, кошачью куда денешь?! Не зря же у нее были длинные, пушистые усищи, которыми так восхищались окружающие, говоря при этом: «Ваша Муся – прирожденная мышеловка!». Вот этим одиноким вечером и представился удачный случай, когда она смогла-таки проявить свои охотничьи способности! Услышав тихое попискивание во второй раз, Муся молнией метнулась под платформу. Шорох, отчаянный писк и все смолкло. Уже через несколько секунд довольная кошка подошла к скамейке и, положив добычу у ног грустного мужчины, скромно уселась в сторонке, поглядывая на него полу прикрытыми глазами. Тот наклонился рассмотреть, что положила перед ним неожиданная добытчица. Послышался его хрипловатый смех и довольное «Кис-кис». Муся с достоинством подошла к скамейке и дала себя погладить, немного обижаясь, что он не спешит забрать ее подарок. В это время к станции ворча и распространяя вокруг противно пахнущий шлейф черного дыма подползла электричка. Двери открылись, и на платформу выскочило семейство, которое сосед ждал на платформе столько времени. Шумные близнецы тут же повисли на отце, а красивая женщина взяла его под руку. «Ну, вот, – грустно подумала Муся и заплакала бы, если б умела плакать, конечно – последняя живая душу уходит…Все! Теперь я совсем одна…Никому не нужная и голодная…Добыча бродячих собак…» О том, чтобы съесть свежее пойманную мышь, у нее даже тени мысли не возникло – не так она была воспитана, чтобы питаться «уличной» едой, да еще и забирать собственный подарок. Но самое страшное для не было даже не отсутствие любимой зеленой мисочки, регулярно наполняемой кошачьими вкусняшками, а одиночество, которое накатывалось на нее с ужасающей очевидностью. Она сидела на платформе, поджав хвост, и смотрела на людей, собирающихся отправиться домой. Мужчина что-то говорил жене, та улыбалась, весело поглядывая на Мусю, а близнецы дружно подбежав к ней, начали ее гладить. Вдруг один из них громко воскликнул: «Мам! Смотри! Она так похожа на бабы Полину кошку со второго этажа!»