Банки с творогом, сметаной и маслом, появившиеся следом, доконали его окончательно. Сильнее, чем литр красной икры. Запеченную курочку Уваров разворачивал из хрустящей фольги с каменным лицом.

- Мне надо посидеть, - несколько наигранно, но все-таки с чувством сообщил Коля, вооружившись чайной ложечкой. - Умеешь ты выбить из колеи.

- А меня вот зигзаги доставки сюда удивили, - деловито выкладывая на тарелку заранее нарезанный язык, я на Уварова не смотрел. - К чему такая секретность? Большой Брат не дремлет?

- Он никогда не спит, - Коля сопел, изучая пробку и донышко 'Ахтамара'.

- И чего ты боишься? - невольно оглянулся на гудящий портфель.

- Я свое уже отбоялся, - вздохнул Коля. - Засветился с этим расследованием по самые помидоры. А вот тебя надо поберечь. Ну, если хочешь до конца разобраться.

- Хочу, - оперевшись на костыль, я вышел из беседки. - И у меня есть вопросы.

Ухоженные фруктовые деревья радовали близким урожаем, а солидная делянка краснела клубникой.

- Красота, - заметил я. - Клубнику пора собирать.

- Дача не моя, и меня здесь как бы нет, - улыбнулся Уваров. - Но раз пора собирать - вечером внуков пригоню, будет им праздник живота. Со сметаной деревенской! Она жидкая совсем. Недавно сбили?

- Свежак, - подтвердил я. - Экологически чистый.

Больничка лысого доктора потребляла молочную продукцию в неимоверных количествах, причем большую часть расхватывал персонал во главе с заведующим, Кареном Осиповым. Черная икра уходила хуже, чего я совсем не ожидал - ведь цену назначил вдвое ниже рыночной! Или, следуя парадоксальным законам рынка, надо было гнуть вдвое дороже?

- Насколько я помню, ты бирюком живешь, с родней не общаешься, - теперь Уваров пробовал творог.

- Это она со мной не общается, - хмыкнул я. - Если помнишь, несколько лет назад рухнула фирма, где я трудился директором.

- Помню...

- Дочка позвонила, посочувствовала моей беде... и попросила денег. Ей подвернулась горящая путевка на Мальдивы, в таких случаях я всегда помогал. Говорю ей: очнись, у меня проблема, не знаю, как дальше жить. Какие, нафиг, Мальдивы?

- Не услышала?

- Она порхает в своем мире. Ты понял? Бросила трубку, обиделась. Бабе сорок лет, а все на подсосе. Э, что об этом говорить, - развел я руками. - Сам приучил, сам виноват. А в прошлом году жена к ней уехала, как бы проведать, да так там и прижилась. Так что теперь кукую один, не тужу. Время чирикать прошло, холостякую.

- Тихий развод без раздела имущества? И тебя мучают воспоминания. А скажи, товарищ бирюк, с какой стати ты интересуешься девушкой, которую не знал практически?

- Приснилась она мне, Коля, - честно сообщил я истинную правду.

- Вот это да, - он даже привстал, чтобы посмотреть мне в глаза. - И ты ее видел?

- А как иначе? Видел, конечно, - подтвердил я. - Вот как тебя сейчас.

- А мне ни разу не удалось... - прошептал Уваров. - Как ни старался. Ни разу, представляешь? Силуэт часто вижу, фигуру. Знаю, что это Вера, а лицо размыто. Черт!

- Так часто бывает во сне, - примирительно заметил я. - Тут уж ничего не поделаешь.

- Сон помнишь? - Коля спрашивал с жадным интересом. - Можешь рассказать, если это не очень личное?

- Ничего такого особенного. Светило солнышко, но жарко не было. Мы кушали мороженое под ситро и итальянские песни... Я травил анекдоты, Вера смеялась. А потом мы подрались с 'центровыми'.

- Во как! - прищурился Коля. - Интересные у тебя сны. Вера тоже дралась?

- Не поверишь, но махалась, как Жан Клод Вандам.

- Почему не поверю? Верю, - Коля не удивился. - Нина Ивановна, мама Веры, с весны ее учила рукопашному бою. Они вечерами занимались во дворе, по темноте, чтобы никто не видел. Я видел...

- Как это?

- Я тогда частенько слонялся у ее дома - в надежде, что девчонка выйдет погулять. Иногда везло, не прогоняла. Знаешь, как я жалел, что меня рядом не было, когда Гоша на нее глаз положил, и у калитки подловил? - Коля равномерно черпал икру ложечкой.

- Скажешь тоже, - усмехнулся я. - Без обид, но что может сделать очкарик против Гоши и его банды?

- Ничего. Погибнуть героем на ее глазах мне как раз и не хватало. Может, заметила бы. Ладно, вернемся к твоим снам. Запомнил, с кем на 'Палубе' дрался?

- Да, двое подкатили и представились. Некто Федот и Кот.

- Хм... Знаю такие персонажи, парни из восьмидесятой школы. Вера после выпускного с ними танцевала на набережной, и даже целовалась. Я тогда чуть с ума не сошел.

Господи, вот у него память, восхитился я. Серьезно закопался Коля в этом расследовании...

- Да? И кто же они по жизни? - мне в самом деле было интересно.

- В картотеке все записано, - Коля раскрыл картонную папочку. - Федот Сиротин, сын второго секретаря райкома партии, любитель ярких рубашек и цветных носков.

- Точно! - воскликнул я. - А второй?

- Костя Сиротин, его двоюродный брат. Тоже непростой мальчик, сын директора Дома Быта. Здоровый бугай и чемпион города по боксу. У этих ребят бурная биография с середины восьмидесятых.

Я хмыкнул. Кто бы сомневался! Вот она когда началась, смычка партийной и хозяйственной мафии...

- Документы дашь почитать?

- А для чего тебя, думаешь, сюда привезли? - хмыкнул он. - Ты остался единственный, кому интересна эта история. Забирай, здесь краткая компиляция всех материалов.

- Почему краткая? - нахмурился я. - А документы?

- Документы тебе пока рано, брат. Это почитай, покумекай, - Коля остро взглянул мне в глаза. - А потом расскажешь, чего ты не договариваешь. Умалчиваешь о чем-то в своем интересе к Вере. У меня хорошо развита интуиция, брат. Уверен, другие твои яркие сны тоже потом обсудим. Ну что, наливай?

Дома я полистал папочку, делая закладки на местах, требующих повторного изучения. А оно потребуется, как и помощь Коли Уварова. И очень внимательно, дважды, прочитал последний лист под названием 'выводы'.

Причиной смерти Веры Радиной явилась деятельность ее мамы, Нины Ивановны. Сама по себе Вера опасности никому не представляла - студентка-первокурсница, попавшая под каток, стала обычной жертвой обстоятельств. И если вытащить сюда, в наш мир, Нину Ивановну, цепь там разорвется.

Тогда Вера будет жить. Или нет? В любом случае папочку надо изучать. Читать и думать.

Перекусив, я позвонил профессору Голубеву - колено разболелось окончательно. Стреляя, там что-то постоянно дергалось. Доктор меня внимательно выслушал и вздохнул:

- Такие вещи только оперировать, вы же знаете. И нечего тянуть, Антон Михалыч, приезжайте. Сделаем анализы, проведем исследования. Если не будет проблем, завтра на стол.

- Полное исследование мне только что сделали! - заторопился я. - И анализы два раза сдавал.

- Где это? - удивился он.

- В клинике Карена Осипова. Меня там сейчас лечат.

- Хорошая клиника, - одобрил доктор мой выбор. - Дороговато, но качественно. И от чего же вас лечат?

- От удара электрическим током, - честно доложил я.

- Хм... Интересная болезнь, - усмехнулся он.

- Георгий Шотович, а давайте сегодня на стол? - насел я в уверенности, что тянуть нечего. - Историю болезни по пути прихвачу. И каждому члену бригады - по бутылке коньяка, того самого. За срочную работу.

Доктор раздумывал недолго:

- Если это тот самый коньяк, бригада вам отрежет еще что-нибудь, но уже бесплатно!

На шутку я засмеялся:

- Перевыполнять план не будем! Пятилетку за четыре года нам не надо, как и обрезание, впрочем...

В ортопедическом отделении распухшую ногу прогнали через МРТ, потом побрили и обработали какой-то гадостью. В конце концов, огородив меня простынкой, засунули на операционный стол. Бригада принялась возиться над коленом, компьютерный монитор транслировал всем желающим поле боя. Зря я туда посмотрел...

Когда длинная игла пронзила сустав, я вздрогнул, отворачиваясь в сторону.

- Антон Михайлович, - повернулся ко мне ассистент в маске. - Премедикацию мы вам кольнули, лежите спокойно. Больно не будет. Все будет хорошо...