На самом деле осознание того, что Влада тоже заставляют, конечно, задевает меня. Не только мой родитель прибегает к подобным методам, но и его. Что-то наподобие солидарности ёкает в груди.

Что же касается Алины и их несчастной любви, я не считаю это большой проблемой, назовите меня безжалостной сукой. Поскольку я сама не имею никаких видов на её возлюбленного – моя совесть чиста. Это ведь будет просто штамп в паспорте и никакой романтики.

– То есть ты будешь его женой, а кем буду я?

Вот, что злит Алину. Она не станет законной женой. Господи, я снова чуть не рассмеялась. Она уже возомнила себя его женой, а тут такой облом.

– Ты продолжишь быть той, кем и являешься сейчас. Его любовницей. Вы можете продолжать встречаться. Мне всё равно.

– Л-любовницей?

Алина вскакивает на ноги.

– Какой ещё любовницей? – Вот сейчас та самоуверенная особа вернулась домой. – Я – его невеста! Это ты тут влезаешь в наши отношения и всё портишь!

– Насколько я понимаю, не я все испортила, а тот компромат, которым отец шантажирует твоего жениха. Если бы его не было, то он мог бы спокойно отказаться и жениться на тебе.

От моего спокойного тона Алину аж затрясло.

– Разве я не права?

– Ты можешь сказать «нет»! Просто отказаться! И тогда все будет хорошо!

Всё! Моё терпение лопается, словно мыльный пузырь.

– Нет, я не могу отказаться. Или ты думаешь, что только у вас с Владом есть причины? Вступить в брак с человеком, которого я даже не знаю? Думаешь, я рада? – Я тоже встаю, чтобы она не нависала надо мной. – У всех есть причины. И я не собираюсь оглашать свои. В отличие от тебя и твоего жениха я не ною и не жалуюсь на свою участь, а просто принимаю и живу дальше. Что и вам советую сделать. Умей подстраиваться.

– Но…

– Вон из моего кабинета, – рыкаю я, – или я сейчас вызову охрану!

Алина то ли собиралась вырвать мне все волосы на голове, то ли разрыдаться, затопив при этом мой кабинет.

В какой-то момент, когда я уже склонялась к обоим вариантам, в дверь стукнули.

– Мина Максимовна, у вас всё в порядке?

– Ирина, проводи гостью. Она что-то здесь задержалась.

***

– Господи, боже мой! – Катя смачно стукает ладонью по своему лицу. – Я дружу с Чупакаброй!

– Не драматизируй. – Я плюхаюсь за её столик. – Дай мне просто дозу кофеина.

Катя быстро принимается сгребать лежащие перед ней документы.

– Кофеин тебе как раз-таки не нужен. Тебе нужен сон.

– Ты же знаешь, я отвратительно сплю.

Я окидываю взглядом кофейню. Сейчас здесь не так много желающих отведать этот дивный напиток, по сравнению с ранним утром или поздним вечером, но все же гости есть. Я люблю это место.

Здесь всегда светло, тепло и много кислорода. Катя приложила максимум усилий, чтобы посетители чувствовали себя как дома. Никакой громкой музыки, дыма сигарет и выхлопных газов. Никто не ругается и не спорит. Все сидят с довольными мордашками, пьют вкусные напитки и уплетают изысканные пироженки.

– Знаю, поэтому, вот, – она протягивает мне визитную карточку.

– Что это?

– Не что, а кто. Это доктор. Он сможет помочь тебе со сном. Возможно, выпишет снотворное.

– Не надо мне, – я отодвигаю от себя маленькую прямоугольную бумажку. – Я не собираюсь запихивать в себя таблетки.

– Ага, – кивает Катя, – а алкоголь ты в себя охотно вливаешь.

– Это другое, – пыхчу я.

– Давай, продолжай себя убеждать, что ты в порядке, и тебе не нужна помощь!

– Катя, блин, – закатываю глаза, – я пришла, чтобы просто отдохнуть, поесть, в конце концов.

– Здесь тебе не ресторан. – Она машет рукой парню, стоящему возле барной стойки. – Антон! Подойди.

Я оборачиваюсь, чтобы увидеть высокого брюнета в белой рубашке, черных брюках, поверх которых надет длинный темный фартук. Он почти подлетает к нашему столику.

– Мне двойной капучино, – я даже не заглянула в меню, потому что знаю его наизусть.

– А вам? – Антон слегка наклоняется к Кате.

– Когда мне что-нибудь потребуется, я сама возьму, – отвечает Катя, официант немного дергается назад. Вообще Катя сказала это очень даже мягко по сравнению с тем, как я разговариваю со своими работниками, но даже такой тон был ей несвойственен.

Антон поспешил выполнять мой заказ, я удивленно уставилась на подругу.

– Ты сегодня тоже не в настроении? – Я приподнимаю правую бровь.

Катя фыркает, затем указывает своим тоненьким пальчиком на бумажки, лежащие перед ней на кофейном столике. Моя подруга предпочитает работать не в своём кабинете, а в зале. Так она может и поработать, и понаблюдать за персоналом, посетителями.

– И здесь больше света и воздуха, – однажды ответила она, когда я поинтересовалась, почему она не уединяется.

С тех пор я всегда знаю, где её искать. Крайний столик в левом углу. Здесь у неё полный обзор.

Если честно, я очень ей завидую. Кате нравится то, чем она занимается. Она очень любит этот мир. Я его называю «кофейческим миром», соединив «кофейный» и «человеческий». Сама же я не очень люблю людей. Одиночество – мой выбор. Имея такого отца, лучше ни к кому не привязываться.

– Что случилось? – Я захватываю одним ноготком лист форматом А4, тяну на себя.

– У меня пропадают наличности, – простонала Катя. – Не могу понять, куда они деваются. Вроде бы все ровно, но что-то не так.

Я прочитываю пару строк – обычный бухгалтерский отчет.

– С родителями разговаривала?

– Ага, – она отпивает кофе из небольшой чашечки, – но они сказали, что раз я взялась за это, то должна сама разгребать. Как говорится, назвался груздем – полезай в кузов. Как-то так.

Я нахмурилась.

– Я в этом тебе уж точно не помощник.

– Да, я знаю. У тебя и самой проблем чёртова туча.

Я постучала ногтями по деревянной поверхности, прикусив щеку.

– Давай… – я немного помедлила, но потому все же продолжила, – я свяжусь с отцовским бухгалтером? С Игорем Андреевичем? Он быстро во всем разберётся.

Катя резко поднимает на меня глаза, до этого опущенные в свои бумаги. В них что-то вспыхивает, но быстро гаснет. Она снова опускает голову в стол.

– Нет, – её голос звучал глухо, – я никогда тебя об этом не попрошу.

– Катя…

– Нет, Мина, – она мотает головой, потом тихо всхлипывает. – Если ты думаешь, что я забыла, чем обернулась твоя прошлая помощь мне, то это не так. Я всё помню. И моя семья тоже помнит.

Прошло уже пять лет, но Катя всё ещё переживает по этому поводу. А я нет.

– Ты не виновата, – я сжимаю челюсть, затем накрываю её руку своей ладонью. Катя, оказывается, дрожит.

– Еще как виновата. Я не думала в тот момент, просто радовалась. Почему ты мне сразу тогда не сказала?

– Катя, ничего бы не изменилось, – я слегка надавила мизинцем на её мизинец. – Я бы всё равно это сделала. В тот момент это не имело значения. Отца даже мать не смогла остановить. Наверняка, в тот момент она поняла, за кого все-таки вышла замуж.

Это стало первой каплей в то море, которое в конечном итоге привело к таким последствиям. Первая серьёзная ссора.

Мама тогда кричала, что никогда не простит этого отцу, ведь она всегда мечтала увидеть меня в числе учеников художественной академии. Мама верила в мой талант, гордилась моими первыми наградами. В отличие от отца, которому все это было безразлично.

– Но ты все равно не должна была жертвовать своим будущим ради моей семьи.

– Катя, хватит! – Не выдержала я, стукнув свободной рукой по столу, привлекая внимание посетителей, спокойно наслаждающихся кофе. – Это всего лишь обучение в университете. Ничего особенного.

Но на Катю это не подействовало. Она, похоже, даже не заметила громкого стука. Катю я не пугаю. Она знает меня слишком хорошо. И давно. Еще с тех пор, когда я наивно верила, что все мои мечты точно исполнятся.

– Ты бы могла учиться в Академии художеств, а в итоге…

– Я училась в лучшем Вузе страны.

– Но тебя заставили!