Через четыре дня после прилета у Али случился приступ острой боли в животе, и его отвезли в местную больницу, где врачи назначили аппендэктомию. Я не тревожился. Я даже радовался, что это случилось с ним дома, где мы могли о нем позаботиться. Каникулы складывались не так, как хотелось бы, но к такой перемене в планах было легко приспособиться.
Во время операции в брюшную полость Али необходимо было ввести углекислый газ для увеличения ее объема. Но игла вошла на несколько миллиметров глубже положенного и задела бедренную артерию – один из крупнейших кровеносных сосудов, по которому кровь движется от сердца. Ситуация начала стремительно ухудшаться. Когда врачи осознали свою ошибку, драгоценные минуты были упущены, а затем было допущено еще несколько промахов, имевших фатальные последствия. Через несколько часов мой любимый сын скончался.
Мы еще не успели в полной мере осознать масштаб произошедшего, как Нибал, Айю и меня окружили друзья; они помогали нам с формальностями и оказывали моральную поддержку, пока мы пытались понять, как и почему наша жизнь вдруг так резко изменилась.
Говорят, что потеря ребенка – самое трудное испытание в жизни человека. Это горе потрясает любого родителя до глубины души. Еще больнее было оттого, что Али ушел в самом начале своей взрослой жизни. Однако труднее всего было смириться с тем, что мы потеряли его так неожиданно из-за человеческой ошибки, которую можно было предотвратить.
Для меня уход Али стал страшным ударом еще и потому, что он был мне не просто сыном, а лучшим другом. Он родился, когда я был совсем молод, и мы словно росли вместе. Мы вместе играли в видеоигры, вместе слушали музыку, вместе читали книги и много смеялись вместе. В восемнадцать лет Али был заметно мудрее многих взрослых мужчин из круга моих знакомых. Он был моей поддержкой и хранителем моих тайн. Временами я даже ловил себя на мысли: «Когда я вырасту, я хочу быть похожим на Али».
Разумеется, все родители считают своих детей самыми лучшими, но я искренне верю, что Али действительно был особенным. Когда он ушел от нас, мы стали получать письма от незнакомых людей из разных уголков мира; все они рассказывали о том, как этот двадцатиоднолетний юноша изменил их жизнь. Среди авторов писем были как подростки, так и пожилые люди, разменявшие восьмой десяток. Мне никогда не узнать, как у моего сына хватало времени и мудрости, чтобы принять участие в жизни такого количества людей. Он был образцом спокойствия, жизнелюбия и доброты. Али обладал острым чувством реальности, которое помогало ему в изобилии сеять эти качества вокруг себя. Однажды я наблюдал, как он подсел к бездомной женщине и долго о чем-то с ней разговаривал. Али увидел в ней равное себе человеческое существо, достойное общения, а на прощание вывернул карманы и отдал ей все, что в них было. Когда он отошел, женщина нагнала его и, покопавшись в своем мешке, протянула ему, наверное, самое ценное свое сокровище – запечатанную баночку крема для рук. Али всегда очень дорожил этим подарком. Теперь это одно из наших сокровищ.
И вот из-за глупой врачебной ошибки я потерял своего сына. Всем моим знаниям о счастье предстояло пройти проверку на прочность. Я решил, что если смогу спасти себя и свою семью от страшной пучины отчаяния и депрессии, то буду считать это большим успехом.
Но мы справились даже лучше, чем могли надеяться.
Для нас с женой и дочерью столь внезапный уход Али из этого мира стал огромным потрясением. Конечно, мы до сих пор чувствуем боль утраты и часто скорбим о невозможности обнять его, поговорить, сыграть в видеоигру. Наша боль побуждает нас чтить его память и желать ему всех благ. Но что самое поразительное, мы смогли сохранить состояние душевного покоя – и даже счастья. Иногда мы грустим, но не страдаем. Наши сердца довольны жизнью и даже наполнены радостью.
Нас очень выручила наша модель счастья. Даже в моменты самой черной скорби мы никогда не предавались гневу и не проклинали жизнь. Мы не чувствовали себя обманутыми, не впадали в уныние. Мы прошли через самое трудное из возможных испытаний в нашей жизни так, как это сделал бы Али, – с миром.
Сотни людей пришли в наш дом на поминки Али, и еще огромная толпа ждала на улице на изнуряющей жаре дубайского лета. Они отказывались уходить. Это были необыкновенные поминки, пропитанные тем ощущением счастья, которое всю жизнь излучал Али. Люди приходили со слезами на глазах, но через какое-то время поддавались всеобщей положительной энергетике. Они плакали в наших объятиях, но, когда мы начинали беседовать и они понимали наше отношение к этому событию, основанное на нашей модели счастья, их слезы высыхали. Они шли бродить по дому, разглядывали сотни фотографий Али (всегда широко улыбающегося) на каждой стене. Они пробовали его любимые блюда, расставленные на столе, или выбирали одну из его вещей в качестве сувенира и вспоминали все радостные моменты, которые он им дарил.
В воздухе витало столько любви и доброты, вокруг было столько объятий и улыбок, что к вечеру, если бы вы не знали об истинной причине, собравшей этих людей в нашем доме, вы подумали бы, что это веселая дружеская встреча – возможно, свадьба или празднование окончания учебы. Даже в таких удручающих обстоятельствах положительная энергетика Али наполняла наш дом.
После поминок я постоянно ловил себя на мысли: «Что сделал бы Али в этой ситуации?» Все знавшие моего сына всегда обращались к нему за советом, но его больше не было с нами. Мне отчаянно хотелось спросить его: «Али, как мне справиться с этой утратой?» – хотя я знал ответ. Он сказал бы: «Khalas уа papa[1]. Я умер. Ты не можешь ничего изменить, так что прими эту ситуацию достойно». В минуты тишины в моей голове не было ничего, кроме голоса Али, снова и снова повторяющего эти слова.
И через семнадцать дней после его смерти я начал писать. Я решил последовать совету Али и сделать что-то хорошее, попробовать поделиться нашей моделью счастья со всеми несчастными людьми в мире. Четыре с половиной месяца спустя я поднял голову. Первый черновик был готов.
Я не пророк и не монах, живущий в уединении отдаленного монастыря. Я хожу на работу, спорю на совещаниях, совершаю ошибки – большие ошибки, огорчающие дорогих мне людей и теперь вызывающие у меня чувство стыда. На самом деле я даже не всегда радуюсь жизни. Но я нашел модель, которая работает, – модель, которая провела нас через наше горе и которую Али помог создать своим личным примером. Вот чем я хочу поделиться с вами в этой книге.
Хочется надеяться, что, поделившись посланием Али – его спокойным отношением к жизни, – я смогу отдать дань памяти своему сыну и сохранить его наследие. Я пытался представить себе, какие положительные перемены могло бы произвести распространение его взглядов, и подумал, что, наверное, не зря занимаю высокую должность, позволяющую мне обратиться к людям во всем мире. Поэтому я поставил перед собой смелую цель – помочь десяти миллионам человек стать счастливее – и создал движение #10millionhappy. Присоединяйтесь к нему, чтобы вместе мы могли произвести небольшую глобальную пандемию жизнерадостности в духе Али.
Смерть Али была ударом, который невозможно было предугадать, но, оглядываясь назад, я подозреваю, что он это предчувствовал. За два дня до своего скоропостижного ухода он собрал нас всех, словно мудрый дедушка своих внуков, и сказал, что хочет поделиться с нами чем-то важным. Странно, наверное, говорил он, что сын дает советы своим родителям, но он чувствовал, что должен это сделать. Обычно Али был немногословен, но на этот раз он не спешил и долго говорил о том, что он больше всего в нас любит: во мне, Нибал и Айе. Он тепло благодарил нас за все, что мы для него сделали. Его слова согревали наши сердца, а потом Али попросил каждого из нас об особой услуге.
Мне он сказал: «Папа, никогда не бросай работу. Продолжай нести в мир перемены и чаще прислушивайся к своему сердцу. Твоя работа здесь еще не окончена». Затем Али на секунду замолчал, откинулся на спинку кресла – словно говоря «А моя работа здесь закончена» – и произнес: «Вот и все. Я сказал все, что хотел».
