В мгновение ока бот встал и бросился на кухню, откуда принёс салфетку. Вернувшись, он поднёс бумажный квадрат к лицу Фейна и держал, пока Фейн высмаркивался. Как только Фейн закончил, бот забрал салфетку и выбросил её, прежде чем поспешить обратно и посмотреть на Фейна с ожиданием.

— Ты хотел бы скоро поужинать, Фейн? Во сколько ты уходишь на работу? По каким дням ты работаешь?

— Эм, да, ужин звучит хорошо, — он почесал голову. — На работу я ухожу в семь, работаю с понедельника по субботу, каждую неделю.

Джо-И моргнул, обдумывая эту информацию, затем умчался обратно на кухню. Фейн слышал, как начали открываться и закрываться двери шкафчиков, а затем раздался звон сковородок, и через десять минут он уплетал лучшую фасоль на тосте, которую только пробовал.

Поджаренный хлеб был смазан сливочным маслом, а сверху всего этого был расплавленный сыр. Блюдо было закончено запечённой фасолью, которая была ровно разложена по всему тосту. Он съел уже половину этого великолепия, когда случайно поднял взгляд на Джо-И.

Отсутствие у бота улыбки, которая была на его лице девяносто пять процентов времени, было подозрительным. Фейн всё ещё привыкал к тому, как понимать другие его выражения, но на это ему хотелось поставить ярлык «виноватого». Фейн не имел ни малейшего понятия, из-за чего бот мог чувствовать себя плохо, и положил нож и вилку.

— Эй, Джо-И, что такое?

— Фейн?

— В чём дело? Ты выглядишь несчастным.

— Прости за ужин.

— За ужин? Почему? Он отличный.

Джо-И вздрогнул.

— Отличный? Но это так просто, — последовала секундная пауза, а затем с его губ посыпались слова. — Я бы приготовил тебе что-нибудь получше. Я хотел приготовить тебе что-нибудь получше. Что-нибудь вкусное. Что-нибудь хорошее. Но в шкафчике ничего не было, кроме фасоли. Прости, Фейн, — он бросился вперёд, хватаясь за рукав Фейна и падая на колени, глядя на Фейна с мольбой. — Пожалуйста, не избавляйся от меня.

— Полегче! — Фейн слез со стула и наклонился. Он подхватил Джо-И под руки и поднял. — Откуда это взялось? Я знаю, что больше ничего нет. Ты мне уже говорил. Знаешь, я не жду, что ты наколдуешь еду из воздуха.

— Ты… ты не злишься?

— Конечно нет.

— Но завтра…?

— Я полагаю, что у меня достаточно средств, чтобы перехватить бургер по дороге на работу. Это не так важно, честно. В среду мы закупимся. Хорошо?

Фейн чувствовал, как у бота трясутся руки. Дрожат. Но это было невозможно. Он читал, что модели Джо-И могут понимать эмоции достаточно, чтобы распознавать их в людях и отвечать должным образом. Он не помнил никакой официальной литературы или отзывов, которые заявляли, что боты могут формировать собственные эмоциональные реакции на ситуации. И всё же, что это было, если не личный ответ? Джо-И ожидал от Фейна злость и реагировал страхом. Этому он должен был как-то научиться, и Фейн задумался о бывшем владельце бота. Что именно этот Сэмюэл делал с Джо-И?

Он отпустил бота и похлопал его по плечу.

— Присядь. Сегодня я помою посуду.

Страх бота превратился в выражение чистого ужаса.

— Но это я должен тебя обслуживать, Фейн. Моя работа — делать такие вещи за тебя.

— Да, но у всех время от времени бывает отдых. Иди, присядь в гостиной. Посмотри телевизор или ещё что. Я приберусь, а затем ненадолго присоединюсь к тебе, перед тем как уйти.

С этими словами он выпроводил Джо-И из комнаты и принялся за маленькую кучу посуды, мыча себе под нос, пока наполнял раковину водой и выжимал щедрую каплю моющего средства.

Джо-И сидел на диване в тишине. Несмотря на предложение Фейна, он не включил телевизор. Вместо этого он слушал звуки из кухни: плеск воды, поначалу пока она заполняла раковину, а затем бульканье, когда Фейн опускал посуду; звон столовых приборов и метала, пока Фейн всё убирал; а затем скрип и стук открывающихся и закрывающихся дверок шкафчиков. И поверх всего этого, музыка, которую напевал Фейн, пока работал.

Джо-И включил своё внутреннее записывающее устройство и поймал звук так, чтобы проигрывать его, когда захочется. Он поискал ноты в интернете, в поисках оригинальной песни, но не нашёл ничего похожего. Должно быть, эту мелодию придумал сам Фейн.

Он чувствовал беспокойство, пока сидел там. Укол… стыда? «Стыд — ощущение вины, сожаления или грусти». И это было неправильно, разве правильно, позволять хозяину выполнять работу, которую должен был делать он? Но Фейн настоял. Разве не было бы хуже ослушаться прямого приказа? Робот пытался взвесить два факта, но ни его программирование, ни интернет (который подвёл его во второй раз за несколько минут) не предоставили ему надёжный способ оценить и сравнить две ошибки.

Через несколько минут в комнате появился Фейн и уселся на диван рядом с Джо-И. Он пощёлкал телевизионные каналы, пока не нашёл программу о механике. После этого они откинулись на спинку дивана и смотрели. Фейна интересовала механика. Джо-И отложил этот фрагмент в новый файл, который создал для Фейна. Он надеялся, что если будет записывать каждый кусочек информации о своём владельце, то сможет лучше предсказывать нужды Фейна и делать его счастливым.

Фейн время от времени комментировал программу, но в остальном смотрел молча, и когда шоу закончилось, Фейн встал и пошёл собираться на работу. Когда он вернулся, его свободные бледно-синие джинсы сменились тёмными и более узкими. Его футболка тоже исчезла, а на её месте была майка из лайкры, которая демонстрировала все контуры его рук и торса. Джо-И сделал снимок Фейна своей встроенной камерой, и через сто семнадцать секунд Фейн весело попрощался по пути за дверь и ушёл.

Как только убедился, что Фейн не вернётся за забытой вещью, Джо-И встал и обошёл весь дом. Сначала он прибрался. Фейн был намного неряшливее Сэмюэла, но это скорее удовлетворяло Джо-И, а не раздражало его, потому что означало, что у него каждый день будет возможность показывать Фейну свою значимость. Гостиная и кухня не заняли много времени, а в ванной потребовалось только быстро всё протереть. Спальня Фейна была большим вызовом, с раскиданной по полу одеждой. Но даже с этим было покончено через двадцать минут, и как только Джо-И выполнил работу, он встал и огляделся вокруг.

На голографических часах Фейна было без двадцати восемь вечера. Это означало, что у Джо-И было семь часов и пятьдесят минут до того момента, как вернётся Фейн. Джо-И всего второй раз оставался в доме один, и в первый раз он был весь занят уборкой. Семь часов и пятьдесят минут были долгим временем.

Джо-И наклонил голову, обдумывая это заявление. Разве это было долгое время? Раньше он никогда бы так не подумал. Для него это время проходило в мгновение ока. Он, кто мог прожить сотни, если не тысячи лет с должным уходом и содержанием, всегда предполагал, что на протяжении этого времени будет желанным, и его не заменят более новой и лучшей моделью. Но в условиях жизни Фейна, возможно это было долгое время. Сколько ещё лет проживёт его владелец? Затем он понял, что в удивлении в результате внезапной смены владельца и раздумьях он не отсканировал чип Фейна и не установил беспроводную связь. Без доступа в личные файлы Фейна он даже не знал его настоящий возраст.

Он остановился и сравнил лицо Фейна с выбором в интернете. Возможно, двадцать пять? Ему придётся как можно скорее установить связь с чипом Фейна, чтобы подтвердить и возраст, и нынешний уровень здоровья. У Фейна могла быть болезнь. Он мог умирать в этот самый момент. И даже если уровень его здоровья был оптимальным, и прогнозы на выживание были отличными, у него всё равно будет ещё только лет семьдесят. Максимум восемьдесят.

Да, 470 минут были долгим временем. Эти 470 минут он не сможет провести с Фейном. И он будет терять столько времени шесть дней в неделю. Это 11,280 минут в месяц. 2,444 часа каждый год!

У Джо-И отвисла челюсть, и вернулась дрожь страха, которую он испытал днём на кухне — такая же, но другая. Первая была телесным страхом; страхом физического наказания. Сейчас был ужас, который исходил от внутренней его части, который он не мог назвать.