— Нет, — он ухмыльнулся и выключил огонь. — Сегодня у меня есть дела поважнее, — мурлыкнул Фред и, приподняв её голову за подбородок, сладко поцеловал. Она была такой потрясающей. Идеальной.

И только его.

— Например, нарядить ёлку? — улыбнулась Гермиона, оторвавшись от его губ.

— Конечно! — горячо воскликнул Фред и подхватил её на руки, заставив обхватить его бёдра ногами.

Гермиона ахнула от неожиданности, а потом громко засмеялась.

— Что это ты делаешь? — ехидно осведомилась она.

— Собираюсь не пускать тебя в министерство, — честно заявил парень.

Гермиона хохотнула, перебирая пальцами его пряди.

— Нельзя. Ты знаешь, мне нужно доделать отчёт по…

— По последней статистике освобождения эльфов, — закончил с ухмылкой Фред, шагая в сторону гостиной. — Но всё уже улажено, родная.

Девушка склонила голову в бок, подозрительно прищурившись.

— Нельзя столько работать. Пообещай мне, что будешь позволять себе расслабиться. Мне, конечно, нравится видеть твоё увлечённое личико, ты такая…

Гермиона застыла.

— Что ты сделал? — преувеличенно спокойно спросила она.

— Ничего такого, — отозвался он, ухмыльнувшись; она была чрезвычайно милая, когда собиралась отчитать его по первое число. — Просто позвонил Большому Боссу и сказал, что ты взяла выходной.

— Фред! — воскликнула Гермиона и спрыгнула на пол; парень недовольно поджал губы, отводя взгляд. — Зачем ты это сделал? Я бы сходила туда на час и вернулась. Ты же знаешь, как это важно!

Уизли медленно кивнул и слабо усмехнулся. А потом он нашёл своими глазами её и…

Гермиона задохнулась. Очередной вдох застрял где-то в горле, а сердце пропустило удар.

Это был океан. И он бушевал.

Хлестал наотмашь, оставляя шлейф чистой, ничем не прикрытой, боли. Боли, которую Гермиона, наконец, смогла разглядеть.

Казалось, она только сейчас заметила, каким бледным и истощённым выглядел Фред. С какой грустью и любовью смотрел на неё океан.

Один шагом он сократил расстояние между ними и сжал её в своих руках. Она дарила ему тепло, которого теперь так не хватало. Не хватало её.

Девушка застыла, боясь даже дышать. От его перепадов настроения у неё кружилась голова, а мир вокруг шёл подозрительной рябью.

— Поверь, я знаю, родная, знаю, — прошептал он в её волосы и также быстро отошёл на шаг. Гермиона едва не упала, потянувшись за ним.

Стремительными шагами Фред направился в сторону спальни и спустя секунду вернулся с небольшой коробочкой. Он открыл её, и в его руке оказался красивый браслет, кольца которого вились, словно лоза. По ободку были расположены бутоны гортензии.

Гермиону пробила дрожь. Внезапно ей вспомнились слова Лаванды, произнесённые в один из вечеров в общей гостиной:

— У цветов свой собственный язык, и каждый из них имеет свой собственный смысл. Например, гортензия на языке цветов означает — «помни обо мне», — мечтательно заявила Браун, накручивая на палец локон.

Тогда все посмеялись над её наивностью, в том числе и Гермиона, но в это мгновение сердце сжималось при этих воспоминаниях.

— Я хотел отдать тебе его вечером, — тихо сказал Фред, задумчиво рассматривая красивое плетение. — Это подарок, такой же прекрасный, как ты. Но теперь… — он подошёл к ней и мягко прикоснулся пальцами к её щеке, — у меня условие. Выполни моё желание, и я отдам его тебе.

— Какое? — прошептала Гермиона едва слышно, на глаза у неё наворачивались слёзы, которые она никак не могла остановить.

Фред наклонился и оставил лёгкий поцелуй на её губах. Такой нежный, что девушка задумалась, был ли он на самом деле.

— Пожалуйста, Гермиона… — прошептал Фред и прислонился своим лбом к её, — живи дальше. Я знаю, что ты делаешь. Я ведь всё вижу, родная. И это убивает меня изнутри. Я никогда не хотел стать причиной твоей боли, я хотел, чтобы ты была счастлива со мной. И я ненавижу судьбу за то, что она сделала с нами, но… — он перевел дыхание и прикоснулся губами к её щекам. — Но я не хочу, чтобы ты страдала, родная. В том, что случилось не было твоей вины. И никогда не будет. Я не виню тебя, я не виню никого. Там… Мне там действительно хорошо, несмотря на то, что я отчаянно скучаю по всем вам.

Гермиона почувствовала, как у неё по щекам заструились слёзы. Осознание происходящего просачивалось в её разум медленно и болезненно. Она не хотела понимать.

— Не смей, слышишь меня? — умоляюще-твёрдо сказал Фред, обхватив её лицо руками. — Не смей даже думать о том, чтобы последовать за мной, Гермиона! Я видел это в твоих глазах, видел оттуда, как ты страдала, и не мог ничего сделать. Но сейчас я могу. И я умоляю тебя, Герми, не надо, — прошептал он. — Твоя жизнь… Я буду действительно счастлив, если ты пойдёшь дальше. Я желаю тебе счастья, любимая. Я верю, что это не конец нашей истории. Однажды мы увидимся снова, и я захочу услышать все подробности из твоей жизни… Ты сделаешь это для меня, родная?

— Но, Фред, ты… — захлёбываясь слезами, шепнула Гермиона.

— Всегда буду с тобой, — настойчиво сказал он, заглядывая ей в глаза. — Я всегда — слышишь? — всегда буду с тобой. Вот здесь.

Улыбнувшись, парень коснулся пальцами места, под которым билось её горячее сердце. Сердце, что так часто согревало его. Сердце, которое никогда не перестанет его любить. Сердце, которое — он знал — найдёт силы, чтобы отпустить его.

— Я… я так скучаю по… тебе, — задыхаясь, проговорила Гермиона. — Я хочу, чтобы ты был со мной, чтобы мы были счастливы вместе. Я люблю тебя! Я хочу, чтобы ты был живой!

Крикнула она и осела на пол, закрыв лицо руками. Рыдания рвались наружу, боль стискивала саму её душу мёртвой хваткой. Фред опустился на колени рядом с ней и крепко прижал к себе.

— И мы будем, родная, — тихо сказал он, поглаживая её по волосам. — Мы будем счастливы. У нас останутся счастливые воспоминания. У нас останется это Рождество.

— Как мы можем быть счастливы, если ты мёртв?! — воскликнула Гермиона, вырываясь из объятий.

Фред хохотнул.

— Верно, Герми. Но это оказалось не так страшно, как я себе представлял. Я действительно чувствую себя умиротворённо и единственное, чего мне хватает — твоего счастья. Джордж меня отпустил, теперь у меня осталось только одно дело.

Гермиона вздрогнула.

— Я держу тебя здесь?

— Не ты. Наша любовь, — он поцеловал её в лоб.

Поджав губы, Гермиона трясущимися руками взяла у него браслет и застегнула его на запястье. Она не хотела видеть его страданий.

Она дала обещание. Обещание, которое, несмотря на всю тоску по нему, не сможет нарушить.

— Мы увидимся снова? — с надеждой спросила она, ощутив, как мир покачнулся.

— Обязательно. Спустя десятки лет, родная, я буду счастлив принять тебя у себя во Вредилках. Там есть их точная копия, — весело и гордо заявил Фред.

— Значит, раю предстоят весёлые деньки, — Гермиона нашла в себе силы, чтобы улыбнуться.

Фред смотрел в её карие заплаканные глаза и осознавал, что никогда не видел ничего прекраснее этого зрелища. У него замирало сердце. Если бы она только знала, как он скучает по ней. Скучает по времени, проведённому вместе. Скучает по её яркой, жизнерадостной улыбке, которая всегда озаряла ему путь. Он мучительно тосковал по ней. Слова, которые он обратил к ней, были и для него тоже. Он знал, что так для неё будет лучше, но сердце разрывалось от несправедливости. Однажды Фред поклялся, что никогда не отпустит её руки. И ей не позволит это сделать.

Но в это мгновение, это было самое правильное решение в его жизни. Они всегда будут вместе. И никогда не забудут друг друга.

Он со стоном впился поцелуем в её губы, прижимая к себе максимально тесно. Желая раствориться в ней, запомнить каждую деталь, остаться с ней навсегда. Он почувствовал солёный привкус во рту. Она плакала из-за него, и Фред никогда себе этого не простит.

Так будет правильно. Ты никогда её не потеряешь. Отпусти её.

Гермиона почувствовала, как реальность начинает слоиться. Она понимала, что происходит. Поэтому девушка прервала поцелуй, чтобы в последний раз увидеть сияющий для неё одной океан.