Как минимум с конца XVIII века, в самый расцвет рабства, появляется мистический образ мулатки. Возможен ли более типичный гаванский миф, чем история о том, что гаванские сигары скручиваются на обнаженных бедрах мулаток? В реальности на бедрах ничего не скручивают, и вообще женщин не брали на работу на сигарные фабрики до 1877 года. Эту байку запустил один французский журналист.

Миф о мулатках, уходящий корнями в расизм и сексизм рабовладельческого общества, начинался с того факта, что мулатка – это женщина, которая никогда не была рабыней, но поскольку белая она только наполовину, то полноценным человеком тоже не считается. Разница в положении между мулаткой и чернокожей женщиной отражена в жаргоне XIX века. Одну называли «корицей», то есть чем-то вкусным и экзотичным, а другую именовали «угольком».

Возможно, дело в том, что многие считают привлекательными людей смешанной расы. Испанский поэт Гарсиа Лорка говорил, что в Гаване живут самые красивые в мире женщины, и писал, что причина этому – «капли черной крови, которые есть во всех кубинках».

Впрочем, гаванская мулатка своей репутацией обязана и своему образу жизни. Мулатам и мулаткам, желавшим подняться по социальной лестнице, приходилось быть изобретательным. В 1950-е годы кубинский этнограф Лидия Кабрера изучала кубинские крылатые выражения, происходящие от африканских поговорок. Одна из них – «мулат на выдумки хитер».

На этой иллюстрации, изображающей бал-маскарад, толпа словно кружит вокруг загадочной мулатки. Из газеты The Graphic, 24 июня 1876 г.

Мулатка стояла на общественной лестнице выше, чем свободная чернокожая женщина, но ниже, чем белая. Человек смешанной расы продолжал считаться «цветным», хотя имел больше прав, чем чернокожий. «Цветных» не брали на определенные виды работ. Они не могли сесть на хорошие места в театре, их не пускали в некоторые рестораны. Они подвергались мелким унижениям, например, в документах их имена указывали без добавления «дон» или «донья». Как многие люди в середине социальной шкалы, люди смешанной расы придавали большое значение движению наверх, и для мулаток «ключом» к этому служили белые мужчины. Если мулатка рожала ребенка от белого мужчины, тот считался квартероном, что поднимало его на одну ступеньку выше по расовой социальной лестнице.

Богатые белые гаванцы, которых не мучили сомнения по поводу брачной неверности, были в курсе, что им доступны красивые мулатки. Все в Гаване знали это, но предпочитали не обсуждать. Обеспеченный отпрыск из семейства сахарных магнатов мог спать со своей мулаткой, дарить ей, как казалось, бесконечные подарки и даже обеспечить ей хороший дом в Гаване, но, если она хотела слишком многого, он мог избавиться от нее. Поэтому мулатка должна была научиться хорошо играть свою роль. Она выживала с помощью собственной привлекательности.

Одна популярная в XIX веке песня, или гуарача[22], посвященная мулатке, начинается словами Yo soy la reina de las mujeres:

А потом припев:

Лучший способ понять культуру мулаток в Гаване XIX века – прочесть роман «Сесилия Вальдес», великое наследие, оставленное нам Сирило Вильяверде.

Вильяверде старше Марти более чем на поколение. Вильяверде родился в 1812 году – в год восстания рабов во главе с Апонте – в западной провинции Пинар-дель-Рио. Он был сыном деревенского доктора, жившего на сахарной плантации. В детстве будущий писатель увидел, как жестоко обращаются с рабами на плантациях, и пришел от этого в ужас. Повзрослев, Вильяверде перебрался в Гавану. Там он учился, получил степень по юриспруденции и параллельно начал писать. В 1848 году, когда он участвовал в неудачной попытке избавиться от испанского владычества, его арестовали и приговорили к каторжному труду в группе других осужденных, скованных кандалами вместе, но Вильяверде сумел сбежать и обосноваться в Нью-Йорке. Там он жил и писал более сорока лет, до конца своей жизни. Ему удалось увидеть конец эпохи рабства на Кубе, но избавления от испанцев писатель не дождался, умерев за четыре года до этого, в 1894 году.

Первый вариант «Сесилии Вальдес» Вильяверде написал в 1839 году в Гаване, но вскоре переделал роман. Он переписывал его еще несколько раз в Нью-Йорке. С каждым разом книга становилась длиннее и сложнее. Опубликовать ее удалось лишь в 1882 году и только в Нью-Йорке. Выпустить роман на Кубе получилось лишь после обретения независимости в 1903 году, и с тех пор «Сесилия» выдержала более пятнадцати переизданий. При всех трудностях постреволюционного государственного кубинского книгоиздания, когда из опубликованных книг лишь немногие, если они не были про Фиделя или Че (или про обоих), оставались в продаже больше чем на мгновение, «Сесилия Вальдес» была доступна всегда.

Говорили, что «Сесилия Вальдес» – это кубинская «Хижина дяди Тома», и в ней действительно горячо осуждается рабство и влияние рабства на общество. Но если книга Гарриет Бичер-Стоу в свое время стимулировала аболиционистское движение, а потом превратилась в редко читаемый исторический артефакт, то «Сесилия Вальдес» появилась в конце борьбы против рабства и легла в основу канона кубинской литературы.

Вильяверде, как многие кубинские изгнанники после него, всю жизнь тосковал по миру, который он никогда больше не увидит, и, переделывая книгу, переходил от темы собственно рабства к порождаемым им социальным болезням, что казались более живучими, – к расизму и несправедливому отношению к женщинам, проблемам, которые действительно пережили рабство. Свой роман Вильяверде посвятил «женщинам Кубы».

Есть такие книги – «Дон Кихот» в Испании, «Отверженные» во Франции, «Война и мир» в России, «Приключения Гекльберри Финна» в Соединенных Штатах, – ставшие фундаментом культурного самосознания нации. В кубинской литературе это «Сесилия Вальдес». Хосе Марти, считающийся величайшим писателем Кубы, считал книгу Вильяверде незабываемым шедевром. Как «Гекльберри Финна» и другие произведения, получившие национальное признание, «Сесилию Вальдес» постоянно критикуют, но, если вы хотите поддерживать разговор о кубинской литературе, этот роман наряду с несколькими стихотворениями, эссе и письмами Марти, прочитать надо обязательно.

Сесилия – это не теряющий актуальности образ гаванской мулатки. От ее красоты перехватывает дыхание. Сладкая и огненная, она растопит своим теплом мужчин любого цвета кожи. Она не интриганка, но, будучи сиротой, привыкла сама заботиться о себе, то есть, в ее условиях, – иметь богатого белого поклонника. Ее полюбил юноша из разбогатевшей на сахаре аристократической семьи. Она ответила взаимностью. Конечно, никто не ждет, что юный богач женится на мулатке. Он обручен с белой девушкой из столь же аристократической семьи.

Сесилия считает себя сиротой – фамилию Вальдес в те времена часто давали сиротам, – но на самом деле ее мать – рабыня, а отец приходится отцом и ее богатому возлюбленному. То есть они единокровные брат и сестра, но не знают об этом. Отец порвал с любовницей, так и не узнав про дочь-мулатку. Сесилия не понимает, что против нее затевается игра.