Я отвернулась от его страстных губ, чтобы отдышаться и немного охладеть, но уже чувствую, что теку и невероятно сильно. Роман же мой настрой не поддержал. Взяв меня за горло, он снова впился в мои губы поцелуем, еще более непристойным и диким, чем прежде. Мы уже занимаемся сексом, я чувствую именно это, хоть и понимаю, что это всего лишь обычные поцелуи.

Испытав ощущение, близкое к тому приятному, чему следует просто разрешить случиться, а после сразу наслаждаться этим и томно вздыхать, я распахнула глаза и вздрогнула.

Но не от удовольствия. Расходившееся воображение в этот раз решило поиздеваться и сыграло надо мной злую шутку. То, что я открыла глаза, и стало моей главной ошибкой, вернувшей разгоряченное сознание в один самый страшный в моей жизни вечер.

Темнота вокруг меня. Она затягивает и не дает дышать, не дает убежать, не дает спрятаться или хоть немного повлиять на роковой исход дальнейших событий. Лишь точечный свет, напоминающий лампочку в салоне авто, тускло освещает часть комнаты, где стоит диван. Мягкий диван превратился в заднее сидение джипа, чувствую запах кожи и крови, которая вот-вот разбавит воздух, пропитанный алкоголем и боязнью. Во рту внезапно возник и довольно четко ощущался теперь привкус химической смазки, латекса и горечи ядовитой спермы, напитанной моими слезами.

Мгновение ужаса, остановка дыхания, и он навис надо мной.

Он сверху, взгляд его жестокий, мысли и поступки такие же черные, как и звериные глаза, в которых бесновато отплясывает пламя, дарованное ему самой преисподней. Руки его, порвавшие мою одежду, готовятся причинить боль, а далее последует адская многочасовая пытка, начинающаяся с того, что дичайшая агония пронзит мое нутро насквозь.

Картинки ужаса неслись перед моими глазами, пытаясь прорваться в уютную и совсем иную реальность. Я как могла, отмахивалась от них и пыталась переключиться на другое. Я хотела избежать этого, но я бессильна против себя самой. Это воспоминание живет внутри меня, его не прогнать, не удалить, и оно всплыло в самый неподходящий момент.

Это не тот день, но тот же самый человек. Тот же самый…

Оклемалась я моментально, вернулась в комнату и немного расслабилась. Во рту все тот же привкус мандарина. Я лежу на диване, но уже почти голая. Когда Роман успел меня раздеть? Я будто находилась не здесь, а где-то за гранью понимания того, что происходило наяву.

Главное, я не там и не могу быть там. Все хорошо.

Но только я поглядела перед собой, страх мой, немного отпустивший, обрел куда более ощутимую оболочку.

Роман увлеченно целует мои ноги, уделяя особое внимание внутренней стороне бедер, а трусики мои в тот момент падают на щиколотки. Роман снимает их с меня, ставит мои ноги шире, втискивается между ними и начинает медленно приспускать свои штаны…

Меня затрясло от ужаса. Заскулив, я отрицательно замотала головой, но при этом плотно сжимала губы. Я настолько испугалась, что не могла и звука издать.

Роман почуял то неладное, что я колочусь в припадке и вовсе не от возбужденности. Его угольно-черный взгляд, хищно сверкающий, острым лезвием впился в мои глаза, которые моментально увеличились. Тот самый взгляд.

Это не воспоминание. Это реальность.

Обнаженную грудь мою от волнения обдало холодом, как в ту зимнюю ночь, а следом обожгло кипятком, и тогда я закричала.

– Нет! Не надо! Не трогай меня!

Я забрыкалась и вылезла из-под него, да так резво, что Роман даже не успел опомниться. Запахнула рубашку, прижала ноги к себе и спрятала лицо между колен, чтобы больше никогда не глядеть в те глаза. Я боюсь.

– Все-все-все! Не трогаю! Только успокойся, пожалуйста!

Роман не стал меня удерживать или заставлять подчиниться, хоть до победы оставалось всего-ничего. Одно его резкое движение прямиком в меня, и я бы в тот миг сошла с ума.

Он, видимо, не сразу, но понял, о чем я вспомнила и что воспоминание это вот-вот выбьет мой разум из колеи, а потому и не настаивал на обсуждении резкого отказа от близости. Вернувшись на прежнее место, Роман глубоко вздохнул и в полнейшей прострации уставился в стену напротив.

Какое-то время Роман сидел молча и абсолютно недвижимо, чем и привлек мое внимание. Моргал только лишь, и то очень редко, а потом сказал.

– Извини меня… Не сдержался. Не знаю, что на меня нашло… Извини. – так и не получив от меня ни звука, он встал с дивана. – Пойду проветрюсь… Заранее спокойной ночи.

Минут двадцать Роман стоял на морозе. Видела его из окна. Он просто стоял и глядел в небо: казалось, еще немного, и Роман завоет волком.

Но этого не произошло, Роман не завыл от отчаяния. Спустя двадцать минут он взял лопату и принялся резво очищать двор от падающего снега. Он даже не скоблил, а рубил, махая лопатой, словно топором. Так казалось мне с расстояния.

Я знаю, что Роман не хотел напоминать мне о плохом. Но так вышло, хоть он и не сделал ничего, что могло бы вернуть меня в ту ночь.

Роману нужно успокоиться и немедленно заглушить то желание, что в нем бурлит, а физический труд отлично этому способствует.

Возможно, я очень сглупила, оттолкнув Романа снова, ведь сама очень хотела и ждала продолжения. Я ведь хочу, чтобы наши отношения стали другими. Я ведь замуж за него иду, и жить с ним буду. Я ведь решила это и не хочу ничего менять.

Но как я могла стерпеть и не оттолкнуть? Зря я открыла глаза. Но я не могла предугадать, что будет так, иначе бы подушкой накрылась, чтобы обезопаситься от кошмара, испортившего такой прекрасный вечер.

По крайней мере, когда мои глаза закрыты, я могу не сопротивляться чувствам и дойти до конца своих желаний. Главное, преодолеть этот барьер. Дальше все будет хорошо.

Меня радует то, что Роман способен не заставлять и отступить, когда это нужно, даже если ему очень хочется не останавливаться. А это значит многое.

Выключила свет, улеглась на диван и ждала, когда Роман закончит свои дела, которые не имеют смысла в снегопад, и вернется в эту комнату. Может, фильм посмотрим все-таки или попробуем заново… Даже хотела предложить завязать мне глаза чем-нибудь плотным, но потом подумала, что обижу его этим. Роман решит, что он мне противен. Но ведь это не так! Может, стоит рассказать ему о своих чувствах? Роман не поверит, тем более, после случившегося. Точно же не поверит.

И то не так, и это не так… А как тогда мне поступить, чтобы было правильно? Как??? Самой действовать, брать ситуацию в свои руки и идти вперед, невзирая ни на что. Вот оно единственное решение. Но я не готова к этому. Я уже проявила активность три дня назад и до сих пор не извинилась.

Роман подошел ко мне спустя час или около того. Я не уснула. Я дождалась его, хоть и сделала вид, что сплю. Пока лежала в темноте, поспорила сама с собой, что Роман меня поцелует или хотя бы погладит по голове перед тем, как лечь спать.

Проспорила сама себе в итоге. Ни продолжения массажа, ни поцелуя, ни хоть какого иного намека я не получила. Роман не собирался возвращаться к начатому им, он всего лишь приволок одеяло, осторожно укрыл меня и сразу ушел, тихо закрыв за собой дверь.

Я очень ждала, что он решится, а он взял и не захотел даже пробовать.

Дарья.

Утром меня, обиженную на то, что Роман сдался после первой неудачной попытки наладить со мной более тесный контакт и не стал пытаться снова, да еще и раззадоренную, и неудовлетворенную, ко всему прочему, разбудил вовсе не Роман. Кот его поганый со своим гортанным кличем!

Прогорланив противным гундосым басом несколько раз, стоя у дивана, он запрыгнул, сел мне на грудь и ждал, когда я проснусь, плотоядно мурча при этом и постукивая лапой по щеке.

Это меня разозлило еще больше. Кое-как столкнула с себя тринадцать килограммов рыжего «счастья» цвета дохлого попугая и пошла умываться.

– Роман, доброе утро! – крикнула громко, пока шла по коридору первого этажа, чтобы узнать, в ванной он сейчас или нет.