(А может, все-таки астральный Петрович и подтолкнул его в бок, на этот камень? Да и был ли камень?)

Бита «дункнула» и отскочила, и следом за тем над ней нарисовалась морда, прикрытая сверху капюшоном. Под мордой висело большое тело.

Из темноты слева выскочила еще одна фигура – помельче, но юркая. Она, видимо, контролировала движение Ильи по проходу и давала сигнал, когда бить.

Морда и Фигура стремглав бросились на подскакивающую в поисках равновесия жертву нападения, уверенные в легкой добыче.

По виду нападавшие были типичные бандиты, подкарауливающие в темных закоулках граждан. Но зачем опытным бандитам сразу бить наповал? Так бить нужно, если хочешь сразу вырубить или убить.

А вот типичные торчки могли пойти на это. С целью разжиться деньгами, и быстро уколоться. От нетерпения и неуверенности в своих силах, которых могло не хватить на мирный отъем денежных средств, они способны на мерзости и физическое насилие. А ведь дай им их грезы в неограниченных количествах по бросовой цене, и исчезнет насилие. Но исчезнут и доходы картелей. Вот в чем беда! Кто будет давать чиновникам взятки? Чем им жить?..

По виду нападавшие не подходили под категорию «типичных торчков», выглядевших, в представлениях Ильи, исключительно заморенно, воздушно и не возвышенно.

Нет! Тут такой бугай налетел, и так машет битой, как почетный шахтер кайлом.

И двигались они быстро, натаскано, слаженно. Если это и торчки, то не типичные, обладающие опытом боевого товарищества. Впрочем, в боях они как раз и могли пристраститься.

Морда, меж тем, на ходу заносил биту над головой, замахивался, а Фигура летел прямо на ноутбук. Почему-то именно он вызвал у него обостренный интерес.

Илья прекратил свои подскоки и упал на бок, а, упав, перекатился под ноги Фигуре. Короткий удар, и от подсечки тот полетел на землю.

Морду, набравшего скорость, занесло, он махнул битой, как противовесом и развернулся на пятках. Это наркоман? Нет, это увертливый Нижинский.

Илья уже стоял на ногах. Пальцы его скользнули к горлу врага. Но не к грудинно-ключично-сосцевидной мышце, которую можно прихватывать иногда у мирных граждан с целью их успокоения, а также полезно помассировать при ОРЗ и бронхитах, а – к гортани.

Пальцы сжали кадык, Морда захрипел и окаменел в жутком предчувствии. Послышался хруст. С ним было все кончено. Тело весом с три Нижинских упало на лед.

Второй удирал со всех ног. С ноутбуком.

Илья упустил его.

Ноутбук у него старенький… Что им нужно было? Отдать свою жизнь за сумку – ведь они видели просто сумку в руках? Или об их жизни речь не шла? Ставка делалась на его жизнь?.. И задача была поставлена четко.

Илья подхватил биту, прицелился и по-городошному пустил вслед убегавшему. Удачно. Прямо под колени. Тот запнулся, замахал руками, и сумка, большой черной птицей, взвилась к фонарям, но тут же спикировала в стриженый кустарник, окаймлявший дорогу и тянувшийся вдоль бульварного бордюра.

Видя, что ноутбук не вернуть, гнусно прославленный Фигура не стал рисковать и, беспокойно оглядываясь, как бы не догнали, заковылял вдоль улицы, хромая на обе ноги.

Илья перелез через небольшой и совсем уж по-весеннему грязный снежный отвал и стал продираться сквозь кустарник. Вот она сумка, целая.

С отбитым у загадочных хулиганов имуществом в руках, он двинулся по тротуару в обратном направлении.

Еще один заход к дому.

И тоже неудачный.

Как только он вошел в подворотню и двинулся во двор, отметив, что тела Морды-Нижинского на месте уже нет, на него, ослепляя фарами, понеслась машина и, опережая вой ее двигателя, донеслось несколько сухих трескучих пистолетных выстрелов.

Можно допустить, что ему показалось, или стреляет в выхлопной трубе, но дырявая выхлопная труба стреляет не как пистолет, а как гранатомет, и из нее не вылетают пули, и не рикошетят от стены с характерным визгом.

8.

Утром Илью разбудил звонок в дверь. На часах было семь часов. Он вернулся в шесть. Бегать в парк не пошел.

За дверью маячила голова в форменной фуражке.

Уже? Интересно – за переписку с иностранной гражданкой, не установленного образца, или за вчерашнего мужика из подворотни?

Илья открыл дверь шире, не ожидая от раннего визита форменной фуражки ничего хорошего.

– Илья Алексеевич?.. – Донеслось неприятно в расширяющуюся щель.

Вот взялись его навеличивать в последнее время!..

– Предъявите документы! – Хрипловато со сна и грубо от едва сдерживаемой досады, потребовал Илья.

В дверь просунулась рука в перчатке, в ней какие-то пестрые бумаги.

Илья принял их, недоумевая. Целая кипа! А где «Постановление» на обыск, а то и арест – по итогам обыска и предыдущей деятельности присутствующего здесь Ильи Алексеевича?

– Это что? – Спросил он обрисовавшегося теперь в полный рост, в ширину и отчасти даже в толщину форменного человека.

– Курьерская служба. Дипломатическая почта.

Илья высунул голову на площадку. Пролетом ниже стоял еще один человек. У ног его темно-синий мешок, на котором Илья смог разглядеть только …MATIC BAG. Начало надписи пряталось на другой стороне мешка.

– Это что? – Помахал Илья бумагами перед носом курьера.

– Курьерский лист. Сопроводительные документы… Прошу ваш паспорт.

Илья еще раз глянул вниз, оценил обстановку…

– Заходите.

Тот, что стоял перед дверью кивнул своему напарнику и смело шагнул в квартиру. Ему нечего было бояться. Государство, принявшее дипломатический груз защищало его всесторонне. Никто не мог его задержать или арестовать. Правда, его легко могли отоварить битой по башке, но Илья этого делать не собирался, а никого другого в подъезде не было.

– Что, прямо мне? – Илья подал паспорт и кивнул на мешок, с намечавшимся внутри прямоугольным ящиком.

– Ну, если вы Илья А-лек-се-ич… – Шелестел страничками паспорта форменный человек, – то… Да. Вам. Распишитесь.

– А что это? – Расписываясь, все же спросил Илья.

Курьер покосился на него, но ничего не сказал. Лишь пожал плечами.

– Это ваша почта, – отозвался второй, который и занес мешок в квартиру.

Оба отступили к двери. Главный, как определил его Илья, заложил бумаги в кожаную папку, сделал нечто вроде поклона стоящему перед ним в трусах мужчине (Илья даже не замечал того, что не оделся, слишком был ошарашен тем, что происходило сейчас и накануне):

– Вализа передана вам в руки… – и видя непонимание в глазах принимающей стороны, как-то удивительно легкомысленно и небрежно подцепил кончиком блестящей туфли доставленный груз, поясняя, что за «вализа» такая, – «дипломатик бэг» – мешок. – И вновь официально: – С этой минуты мы за него ответственности не несем.

Все это можно было принять за продолжение сна, но, кажется, за тот час, что Илья был дома, никаких снов ему не снилось.

Он вчера (да какое там вчера, сегодня уже перед рассветом!) как только лег в кровать, точно в погреб упал.

В детстве, у бабушки в деревне, он – пятилетний – лазил по задворкам, вокруг старой бочки, заросшей полынью, по зарослям сладко пахшей вызревающей за полусгнившим забором конопли. И вот в конопле, шагнув, не видя куда, он не вскрикнув даже, полетел вверх ногами. Может, потому ему показалось, что и сам он летит вверх. Но вверх летели высокие стебли, сплошь заросшие узорчатыми светло-зелеными листьями, летели до самого неба. В облака. А он упал на глиняное дно заброшенного погреба без крышки.

Зеленый всплеск, как взрыв, сердце, подлетевшее к горлу и… тишина. Тишина и темнота. Полная и абсолютная, хотя вверху синел квадрат разверзнутого творила.

Вот и ночью, лишь только он донес голову до подушки, полетел вниз. В небо. И даже сладкий запах конопли окутывал его. Так, он заметил, пахла Лиля, ее волосы.

Домой он пришел от нее к самому утру, крадучись вдоль затененных от фонарного света стен зданий.

К Лиле он не собирался, но два пистолета, из которых палили в его голову неизвестные, видимо, сообщники тех первых двух – из подворотни – загнали его к ней.