– Никто мне не нравится особо, – подытожила она промелькнувшие перед глазами кадры из жизни.

– Говорят, мы, ведьмы, все такие, – беззаботно, может, чуточку слишком беззаботно сообщила Лиза. – Как бы со стороны наблюдаем за жизнью. Чужие судьбы читаем, а свои нет. Потому что в любой момент, если заиграешься, придет к тебе мыкарь. И конец.

– Кто придет? – Обилие новой информации начинало напрягать. Но вот это «придет к тебе кто-то-там, и конец» стоило того, чтобы еще поднапрячь мозги.

– Мыкарь, – повторила Лиза. – Слушай, давай это тебе разъяснит кто-нибудь более… опытный, чем я, ладно? Попозже, как с наставниками тебя познакомлю. Хорошо? А сейчас давай выбираться, а то у меня действительно есть кое-какие планы на сегодня.

– Давай, конечно. Только я не знаю как.

– Я тебе покажу, не переживай. У тебя, конечно, свой собственный способ, но… короче, смотри!

И непонятно откуда Лиза извлекла нечто, похожее на тонкую трубочку. Тоже рыжевато-коричневое, как она сама с головы до ног. Потом запустила руку в карман (карманов видно не было, но, судя по всему, на штанах Лизы они были), вытащила кулак и разжала пальцы. На ладони оказалась щепоть порошка. Тоже коричневого, кто бы мог подумать, угу.

– Корица? – Сашка принюхалась.

– Ага, – кивнула Лиза и ловко прихватила кончик трубки губами. При шершавой поверхности и полной бесчертности лица это смотрелось как в страшноватом старом-престаром мультике. Второй конец трубки нырнул в корицу. Вдох… трубка взметнулась вверх, неярко сбликовала. Выдох. Коричное облако вылетело в кофейную атмосферу коридора.

То ли Лиза как-то по-особому выдыхала, выдувая это облако, то ли кофейные потоки делали свое дело, но коричное облако мгновенно приняло форму кольца. Кольцо завертелось, увеличилось и надвинулось на девчонок.

– Руку давай, – скомандовала Лиза. Сашка послушалась и в следующую секунду поняла, что вместо кофейных потоков вокруг заструился прохладный воздух. Самый обычный. Она заморгала – глаза привыкли к неяркому освещению коридора, а в комнате Лизы горела аж тройная лампа, да еще и дневного света. Она не просто разгоняла полумрак комнаты, выходящей окном в двор-колодец, но наверняка делала это самое окно похожим на фонарь маяка. Саша огляделась. Комната была довольно длинной и узкой, но уютной – со светлыми стенами, яркими подушками на диване и спавшим среди них рыжим котом. И особенно с коллекцией глиняных чашечек и турок на нескольких полках. Кофейные посудинки были слеплены из глины всех оттенков рыжины, и только некоторые из них – обожжены. И ни одна не расписана, не покрыта глазурью. Только материал, как он есть.

– Жалко расставаться с запахом, когда кофе уже допит, – сказала хозяйка комнаты, явно проследив за взглядом гостьи, – а необожженная посуда, да еще глиняная, очень долго его держит. Но у нас не пустыня, а наоборот. Поэтому хочешь-не хочешь, приходится их мыть. Чтобы не заплесневели. А сушить вообще катастрофа. Но я справляюсь.

– А я просто какие попало чашки собираю, – сообщила Сашка, – какие в витрине понравятся. Или на развале – у бабушек, или у настоящих старьевщиков-антикваров.

И засмеялась, поглядев наконец на Лизу.

Нет, вид новой приятельницы не был смешным или дурацким. Сама Сашка в своих вечных толстых свитерах с вырезом выглядела бо́льшим фриком, хоть и бо́льшей модницей при этом. Просто Лиза, одетая в широченные штаны карго и толстовку с короткими рукавами, но с капюшоном, вызывала желание улыбаться. От одного взгляда на нее становилось радостно.

Курносую – как Саша и предположила – с глубоко посаженными глазами, пухлыми щеками и губами Лизу никто не назвал бы красавицей. Но от ее коротких золотисто-рыжих кудряшек, редких крупных веснушек и выражения веселого удивления на лице в комнате словно зажглась дополнительная лампа. Причем не электрическая, а скорее фонарь со свечой. Очень-очень яркой.

– Ух ты, какая ты красотулища, – выдохнула в свою очередь Лиза, тараща на Сашку темные глаза.

– Да ладно. – Сашка смутилась, но рыжая бесхитростно закивала:

– По тебе сразу видно, что ты не просто так девочка, а волшебное существо. Ну, в том смысле, что ты такая… – Она помахала руками вокруг себя, видимо, не сумев подобрать слова, какая же Саша «такая». Зато для описания повседневных дел у нее слов нашлось более чем достаточно.

– Слушай, Саш, я же не пошутила. Я собиралась по магазинам пробежаться. – И уточнила: – Не по кофейным, а по шмоточным. А то дорогие мама-папа с меня строго затребовали хотя бы раз в неделю платье надевать. Типа, большая выросла… в общем, ты извини, но если ты не хочешь со мной за компанию пойти, то я напою тебя кофе и буду выпроваживать. Ну, в смысле… ты такая шикарная, что по распродажам эконом-класса не захочешь, наверное.

– Ой, ну ты что, Лиз, совсем комплиментами завалила…

А Лиза вдруг прервала свой восторженный монолог и совсем утопила в прищуре глубоко сидящие глаза.

– Погоди… Свитер на тебе как из рекламы. Ой! Ой-ой-ойечки! Ты же Амарго сказала, что твоя фамилия Фербер. А-аа! Не может быть! Алекс Фербер! Он твой – кто? Папа? Брат? Дальний родственник?

– Э-эээ… Дедушка.

– Что?! Быть не может! Он что, такой старый?

Сашку разобрал смех и от этой бури эмоций, и от потрясающей логичности суждений.

– А что, если папа, то недостаточно старый? Или тебе нравятся парни вот прямо настолько старше?

Теперь настал Лизин черед краснеть. Она приняла точь-в-точь оттенок как у большинства предметов в ее глиняной коллеции.

– Ну уж, нет, ты что! Шмотки отдельно, парни отдельно, – решительно заявила она. – Я просто удивилась. Вроде дедушка, а сам передовой модой занимается. У меня даже снуд есть «Алекс Фербер», девчонки в школе чуть не умерли, как увидели.

Рыжий кошак, неслышно спрыгнув с дивана, оказался рядом и принялся обнюхивать Сашин свитер, словно размышляя, оставить гостью или гнать в три шеи. Саша погладила кота и пожала плечами.

– Ты не подумай, что я нос задираю, или что-то в этом роде. Только я по магазинам с тобой не смогу. Домой надо, пока дед с ума не сошел от страха. Он уже наверняка хватился меня. А у меня с собой телефона нет. И если вдруг начну ему звонить с твоего номера, то есть, считай, незнакомого, то только больше напугаю.

– Да-а, – протянула Лиза, – ну, хорошо, что ты хотя бы не босиком. А то явишься такая в чужих ботах, да еще здоровенных. У меня сороковой размер, прикинь? И у меня есть жетончики для метро, повезло тебе!

– Да у меня есть деньги. – Сашка вспомнила про сунутую в карман пятитысячную купюру, полученную от утренней клиентки. И еще мимоходом порадовалась, что действительно нацепила туфли-балетки, чтобы встречать клиентку не в тапочках.

– Ну и нечего тратиться, если можно на халяву прокатиться, – мудро возразила Лиза. – Ой, да жмись ты так! В следующий раз меня на метро прокатишь. Чего ты такие глаза сделала? Мы с тобой почти подружились. А у меня подруг нет, так что я такой везухой раскидываться не буду. Ты не подумай, я не из-за деда твоего. Скорее из-за того, что ты ведьма и я ведьма…

– Кстати, ведьма, а что ты такое сделала с корицей и трубочкой? Так ведь рисунки поверх пены наносят. Мишек там, сердечки всякие. Я сто раз видела, но сама не пробовала.

– А мне очень нравится. Я еще, знаешь, что делаю? Кофе перемалываю совсем в пыль и добавляю к корице. Можно имбиря молотого или даже перца. Но это чисто для себя, никто другой этого просто не чует.

– И что, прямо рисуешь?

– Ну да, поверх пены, – закивала Лиза, тряся кудрями. – Сейчас сама увидишь. Для меня это как бы… ну… сакральное действо, не могу ничего непафосного подобрать. И это мой ключ от лабиринта кофейных коридоров. У тебя тоже есть. Постарайся вспомнить, что ты сделала, перед тем как коридор открылся и втянул тебя.

– Да ничего. – Сашка задумалась. – Чашку разбила… потом феи. Потом… ох! Я начала кофе варить и стихи…

– Стихи?

– Ну, не совсем. Так, рифмовочки. У меня часто так бывает. Варю кофе или гадаю, а слова сами на язык лезут.