Он смотрел на нее, подняв бровь. Она выключила телефон и убрала его в сумку. Ее лицо покраснело, но жар – всего лишь слабое отражение пламени в груди.

– Простите, но это моя мать. Я сказала ей, где нахожусь. Она беспокоится обо мне и может заболеть от волнения. Я знаю, что должна хранить тайну и звонить с засекреченного номера, но никогда не уезжала, не сообщив ей. Возможно, легендарные фотографы ведут себя иначе, но я вот такая.

Он выглядел совершенно бесстрастным. Напряжение внутри ее нарастало.

– Знаете, вы не единственный, кому важна семья. – Коралл нарушила тишину. – Мне семья так же важна, как вам. И одежда у меня из благотворительного магазина, а не от известного дизайнера, но это ничего не меняет. Женщина, которая мне звонила, – моя мать. А поскольку, видимо, не прошла собеседование, я возвращаюсь в Англию.

Коралл встала.

– Сядьте.

У нее подкосились ноги, она опустилась на сиденье, готовая выслушать вердикт, устремив взгляд в окно. На другом конце бухты в окружении оливковых рощ возвышалась величественная Старая вилла Ди Висконти.

Команда будет готовиться к съемке. Коралл отчаянно хотелось остаться с ними и завершить первую большую работу, но она не заставит волноваться мать.

– Прежде всего, я сам принимаю решения о том, кто приезжает, а кто уезжает с острова. Вы сможете выбраться отсюда либо на моем катере, либо на моем самолете. Так что нет смысла разыгрывать эффектный уход с хлопаньем дверью. Если, конечно, вы не собираетесь вплавь преодолеть расстояние до материка.

Коралл поджала губы. Это угроза?

– Во-вторых, уважение не подлежит обсуждению, если у нас сложатся отношения. Никогда впредь не говорите со мной в подобном тоне.

– Отношения?

– Отношения. Как с клиентом, так и в творческом плане.

– Не понимаю.

Он почти незаметно вздохнул и сел напротив нее.

– Скажем так, вы прошли первый тест.

– Да? – Сумка соскользнула с коленей, Коралл опустила плечи, непроизвольно открыв рот. – Неужели из-за моих слов? Про семидесятые?

Его лицо вдруг расслабилось, на секунду крошечная улыбка изогнула уголок рта.

– Определенно не про семидесятые. Нет. Вы преданы семье, для вас это ценно. И это прекрасно характеризует вас как человека. Я знаю, вы умеете фотографировать, а над остальным мы поработаем.

– Не понимаю. – Она уставилась на него. – Вы нанимаете меня, но вам не нравятся мои идеи?

– Скажем так, я уверен, что вы меня не подведете. То, что вы чувствуете к своей матери, созвучно моим чувствам к семье Ди Висконти. До тех пор, пока так будет, мы сможем работать вместе.

– Даже не знаю, что сказать. Это все очень…

– Ничего не говорите. Просто убедите меня, что можете сотворить магию, на которую способны, как вы утверждаете.

– Хорошо. Это по идее не сложно. Все ингредиенты уже в наличии. Они – прекрасная пара. Но существует важное отличие. Семья Ди Висконти избегает внимания средств массовой информации. А Кайла расчетлива, хочет, чтобы весь мир был свидетелем каждого момента ее жизни. Моя работа – контролировать, что именно увидит мир.

Он уставился на нее таким пронзительным взглядом, что ей захотелось провалиться сквозь землю.

– Джанкарло провел последние двадцать лет жизни, оберегая свою семью, усыновил меня, когда мне было восемь, так что, думаю, я вправе судить об этом и не позволю обнародовать частную жизнь семьи в угоду чьего-либо тщеславия.

Коралл заморгала. Раффа полностью контролировал эмоции, однако в его словах ощущалось предостережение.

– Не поняла. Я думала, вы – его сын. Хотя это, конечно, не мое дело.

– Правильно. Не ваше. Однако это общеизвестный факт. Я учился в школе в Швейцарии вместе с Сальваторе. Родители должны были забрать нас на рождественские каникулы, но мои так и не приехали. Опоздали, потому что моей матери пришлось давать интервью. Она была актрисой, а тогда продвигали новый фильм с ее участием. Потом погода резко ухудшилась. Они с отцом оказались погребены под сошедшей лавиной.

– О боже, мне очень жаль. Очень.

– Не извиняйтесь. В тот день меня поддержал Джанкарло, отец Сальваторе, и с тех пор заботился обо мне. Я был счастлив стать частью этой семьи, и поэтому мне очень важно, чтобы честь семьи Ди Вискотти не омрачила эта…

– Сказка?

– История, – уточнил он, внимательно наблюдая за ней. – Я хочу, чтобы все было срежиссировано до последней пылинки пудры на щеке Кайлы.

– Значит, вас не беспокоит художественная ценность снимков, а все это, чтобы убедиться, что никто не сболтнет лишнего, не выставит семью в плохом свете?

– Я знаю, никто не совершит ничего подобного. В противном случае я предъявлю судебный иск тому, кто это сделает. И на любую публикацию, если какое-либо издание будет иметь глупость это напечатать. Не сомневайтесь, синьорина.

– Надеюсь, вы не намекаете, что я способна на это? Я профессиональный фотограф и хочу работать. Не ради того, чтобы прославиться.

Он уставился на нее. Впервые в его глазах промелькнули хоть какие-то эмоции, настолько интенсивные, что Коралл опустила взгляд, уставившись на свое мятое платье, потертые босоножки, потрепанную сумку.

– Я только хочу сказать, что у меня тоже есть свои принципы.

– Я думаю, мы поймем друг друга. Предлагаю вместе пообедать, а потом я покажу вам окрестности. Вы сможете рассказать немного больше о себе и своих представлениях о сказках. Давайте назовем это второй частью «допроса».

Она глубоко вздохнула. Может быть, все обернется сказкой и для нее.

– С удовольствием. – Она подавила улыбку, вызванную теплом, распространявшимся в груди. – Но, может быть, мы опустим допросную часть? Пряник на меня действует лучше, чем кнут.

– Посмотрим. – Он подошел к дверям, которые открывались на террасу, повернулся, одарив ее дьявольски привлекательной улыбкой. – Впрочем, если это принесет результат, почему нет.

Она любовалась им, греясь в лучах его сияющего обаяния. Он так красив, на него почти больно смотреть. Теперь Коралл понимала, почему вся команда из кожи вон лезет, чтобы произвести на него впечатление. Свидание с ним сродни на дороге в рай. Все остальные мужчины меркнут перед ним. Слава богу, между ними, безусловно, будут только профессиональные отношения.

Они пересекли террасу и вошли в прекрасную столовую зону. В беседке, увитой растениями с белыми и розовыми цветами, стоял длинный стол, покрытый белой скатертью и ломившийся от посуды с вкусной едой.

– Потрясающе. Невероятный вид.

– Вы понимаете, что еще не все в порядке? Я по-прежнему хочу услышать идеи лучше, чем о греческих богинях и женщинах семидесятых.

Он пододвинул стул, ожидая, пока она сядет.

– Ангелы Чарли в греческих одеяниях не подойдут?

Коралл села. Раффа улыбнулся шутке, и это приободрило ее.

– Вы флиртуете со мной, мисс Даль?

Он сидел совершенно расслабленно, наблюдая за ней. Его синие глаза как магниты притягивали ее взгляд, рот был слегка изогнут в улыбке.

– Что? – Она вспыхнула. – Простите, если вы так решили. Могу заверить, я даже не умею флиртовать.

Она потянулась за бокалом, который наполнил официант, уставившись на бледно-золотистую жидкость, плескавшуюся внутри, готовая смотреть на что угодно, только не на хладнокровного и восхитительного Раффаэле. Ее пальцы сомкнулись вокруг холодного стекла.

– Трудно поверить.

Она встретилась глазами с его решительным взглядом и глубоко вздохнула.

– Можете верить во что хотите. Это мне не свойственно.

– Сегодня день сюрпризов. Я и не предполагал, что мы будем вместе обедать.

– Могу я спросить, что заставило вас передумать?

Он поставил бокал и посмотрел на нее, медленным взглядом проникая прямо в душу.

– Скажем так, мне понравилось то, что я увидел.

– Вы почувствовали, что у меня есть потенциал?

– Да. А вы?

– Обладаю ли я потенциалом? Я предвзята, но – да. Думаю, я могу сделать то, что вам нужно.

Еще одна удивительная улыбка озарила его лицо. Но через мгновение он снова стал бесстрастным.