Она не смотрела по сторонам, но кожей чувствовала, как все смотрят им вслед. Раффаэле свернул вниз по узкой дороге и сразу вдавил педаль в пол. Она дернулась, схватившись за ремень безопасности.

– Итак, Коралл, расскажите мне немного о себе.

– Ну, мне двадцать четыре. Я живу в Лондоне, в небольшой квартире в Ислингтоне. Работаю в кафе недалеко от дома, но мечтаю стать модным фотографом. Этот контракт – воплощение моей мечты.

– Понятно. Вы изучали искусство?

– Да, занималась изобразительным искусством. Моя мать – художник, и мы практически жили в художественных галереях. Она по возможности возила меня по всей стране, ну, а если не могла…

– Не могла?

– Я выбрала профессию фотографа, поскольку мать всю жизнь пыталась свести концы с концами. Я хочу сделать креативную карьеру, но так, чтобы она приносила доход.

– Это высококонкурентный рынок. Что заставляет вас думать, будто вы добьетесь успеха?

– Потому что я хороша.

Это не хвастовство. Она уверена. Коралл ждала, что он ответит, но они ехали молча. Уголком глаза она видела, как двигается мускулистая нога, когда он нажимает на педали. Интересно, о чем он думал.

– Вы получили степень магистра фотографии. И мой креативный директор счел ваши работы выдающимися.

– Спасибо. – Она внезапно просветлела. Приятный комплимент.

– Но для меня это слишком важный проект, чтобы рисковать с новичком.

Так вот в чем дело. О боже. Но это не должно обескураживать.

– Начнем с творческого ракурса. Что вы предложите? Какую историю? Концепцию?

Веранда, открытый воздух. Нельзя говорить ему, что Мариэлла уже все решила. Сердце забилось. Коралл лихорадочно думала, глядя на россыпь вулканических островов на горизонте, где небо сливалось с морем.

– Конечно! Свет здесь настолько хорош, а цвета настолько сочные, что хочется по-новому обыграть образ греческой богини.

Она не думала, о чем говорит, важно было предложить нечто удивительное, иначе ее отправят домой.

– Когда я думаю об Афине и других греческих богинях, в уме возникают образы женщин семидесятых годов, свободных, но невероятно женственных. Я хочу использовать красоту ландшафта и ясный свет, чтобы показать мягкие, женственные силуэты.

– Понятно. – Он нахмурился, свернув с дороги.

Показалось современное здание с огромными окнами, будто обнимающее скалу. Раффа припарковался около широкого каменного крыльца, на котором лежали две огромные черные собаки. Выйдя из автомобиля, Коралл взглянула на него. На лице ни единой эмоции. Но, по крайней мере, он еще не отсылал ее домой.

– Аванти[1], – пригласил он и, слегка коснувшись ее руки, подхватил вещи и проследовал по широким ступеням внутрь. Собаки внимательно следили за каждым ее движением, не меняя позы.

Все внутри было залито сияющим золотистым светом. Каждый предмет, от элегантной блестящей люстры до аквамаринового глубокого бассейна в скале, перед которым она остановилась как вкопанная, свидетельствовал о роскоши.

– Поразительно! – восхитилась она.

– Бассейн Афродиты. По легенде, она купала в нем младенца Адониса.

Коралл подошла ближе. Журчание воды походило на смех ребенка. Но там было глубоко, темно, даже не видно дна. Она отступила, опасаясь упасть.

– Афродита была покорена красотой Адониса и не хотела его отдавать, а он шесть месяцев в году должен был проводить с Персефоной, богиней смерти.

– Дети – не мяч, их нельзя кидать туда-сюда. – Коралл возмутилась.

– Действительно. Но кто бы осмелился спорить с Зевсом.

– Я бы рискнула! – улыбнулась Коралл.

– Да. Полагаю, вы смогли бы, – согласился он, снял зеркальные очки и встал рядом, наблюдая за ней.

Повисла тяжелая тишина. Она улыбнулась, потом осознала, что стоит не двигаясь, загипнотизированная холодными глазами цвета ириса и медовой кожей.

И этими губами. Она очень хотела запечатлеть их абсолютное совершенство. Их просто необходимо потрогать, ощутить пальцами.

Поразительно. Он – абсолютное совершенство.

– Вы говорили о том, что вдохновлены сюжетами греческой мифологии.

Коралл вырвалась из наваждения. В его голосе ощущалось нетерпение, но, прежде чем она смогла ответить, послышалась музыка. Глупый рингтон, который она установила для звонков от матери. Единственной, кому она отвечала, независимо от того, где и с кем была.

– Извините. Мой телефон звонит.

– Можете перезвонить потом. Это не займет много времени.

Она сжала телефон. Может быть, сейчас лучше не спорить. Конечно, мама поймет, что она занята, и перезвонит.

– Разумеется.

Изобразив приятную улыбку, она прошла вслед за ним в идеальную гостиную с небольшим диваном. Ее обувь скрипела на мраморном полу, и она осознавала, как странно здесь выглядит ее сарафан пятидесятых годов. Его винтажный вид покорил бы модниц, но среди этой роскоши он казался попросту убогим.

«Не каждый рождается с серебряной ложкой во рту», – подумала она, оправдываясь, и, подобрав подол, села, чувствуя на себе наблюдающий взгляд. Он сосредоточился на ней, хотя лицо и оставалось бесстрастным.

– Я буду честен. Ваша концепция не выглядит как нечто инновационное.

Отлично!

Он давил на нее голубым взглядом. Она заставила себя не опускать глаза.

– Греческая мифология устарела. Кайла – австралийка и вступает в брак с мужчиной из итальянской знати. Я подумал, вы с вашей молодостью могли бы предложить нечто нетривиальное.

– Уверена, я смогу продемонстрировать свежий взгляд. У меня еще много задумок.

– В вашем портфолио представлено искусство высокой моды. Это очень красиво. Заставляет задуматься. Но здесь должно быть что-то более гламурное. Читатели «Небес» хотят увидеть сказку двадцать первого века.

– Абсолютно так. Принц женится на Золушке.

Он нетерпеливо вздохнул.

У нее пересохло в горле. Давай, Коралл! Иначе будет поздно. Она так много трудилась, а сейчас все могло рухнуть. Надо немедленно все исправить.

– Если бы вы могли больше рассказать о ваших идеях, мы бы их обсудили.

Ее телефон снова зазвонил. Она взглянула в сторону сумки. Мать начнет паниковать. Целых два дня они не виделись и не разговаривали. Дочь за сотни миль от нее, на острове, где вершится ее карьера.

– Извините, я думала, что отключила звук. Не возражаете, если я отвечу на звонок?

– А вам не кажется, что сейчас немного не время?

Заерзав на сиденье, она попыталась собраться с мыслями.

– Синьор Россини, я сделаю все, чтобы вам понравилось. Когда я берусь за дело, не успокаиваюсь до тех пор, пока не добьюсь успеха.

– Я работаю с легендарными фотографами.

Он даже не давал шанса. Будто уже принял решение. И это ужасно несправедливо.

– Все должны с чего-то начинать! Если помните, я выиграла конкурс всего два часа назад.

– Может, и так, но я думал, что за время полета у вас появились какие-то идеи.

– Я предполагала, что это будет иначе. Консультации, обсуждения, различные предложения, совещания с клиентом. А не так – два часа полета и разговор, больше похожий на допрос.

– Это похоже на допрос?

У нее перехватило дыхание, и она уже сожалела о своих смелых словах. Но их не забрать обратно.

– Если чувствуете, что это допрос, вам лучше поискать себя в другой профессии. Это бизнес, мой собственный бизнес. Владелец «Небес», я просто хочу быть уверен, что новичок сделает работу качественно. Я никогда вас раньше не встречал. У меня нет никаких гарантий, что вы справитесь, а у вас ни одной рекомендации, кроме заверений Мариэллы. Пока они не соответствуют моим ожиданиям. Вы понимаете мое беспокойство?

Он говорил тихо, взвешенно, полностью контролируя голос.

Телефон. Снова.

– Если предпочитаете поболтать по телефону – пожалуйста.

Он явно издевался над ней. Она взяла телефон и посмотрела на босса.

– Я отвечу. Мам, со мной все в порядке. Да, все в порядке. Я не могу сейчас говорить, потому что меня допрашивают. Гидрос, остров Гидрос. Не нужно волноваться. Ты только расстроишься. Я перезвоню. Я не задержусь надолго, обещаю.