– Простите, я закурю… Одну, и без затяжек. – Пододвинул к себе пепельницу, долго мял сигарету пальцами, щёлкнул длинной и тонкой, похожей на золотую, зажигалкой, затянулся, дым выпустил в сторону от меня. – Вас зовут Юрий Николаевич? – обратился он к папе. – Очень приятно. Меня можно называть Бобо. Я много лет проработал или вместе, или рядом с вашим отцом, – посмотрел на меня, – и дедом, сейчас представляю самую большую компанию СМИ. Я потом объясню, – сказал он мне, – что это такое. Мы встречались с Николаем Ивановичем не так давно, к несчастью, он не был готов к трагическим для него событиям, но всё же успел затронуть тему будущего его внука, а это значит и вас, Юрий…

– Мы ни о чём подобном не говорили с отцом, – почему-то резко сказал папа, – это наше семейное, внутреннее дело…

– Конечно, не спорю, но всё же прошу выслушать меня до конца. – В это время официант принёс на подносе заказ. Расставил чашки с вкусно пахнущим кофе, мне пододвинул вазочку с мороженым и бокал тёмно-зелёного густого сока. Бобо помешал ложечкой напиток, отхлебнул маленький глоток, забыв, наверное, положить сахар. Отец смотрел на него, до кофе не дотронулся. А я вдруг сразу понял, о чём «министр» хочет говорить. Дедушка думал о нашем будущем и просил его помочь нам. Да и отец это понял, но почему-то злился и еле сдерживал себя.

Конечно, я не помню всю речь Бобо, расскажу, что уловил. Короче, решением правления компания приобрела на моё имя пакет акций, более двух процентов. До моего совершеннолетия ими может управлять отец, но с запретом выводить их за границу, продавать и ещё что-то, что связано с непрофильными тратами. (Бобо сказал примерно так: с одобрения правления мой папа может приобрести любую недвижимость, но не яхту или самолёт, отправить меня и Дашку на учёбу за границу, не меняя нам гражданства.) И ещё важное он сказал: квартиру, в которой живёт наша баба Таня, надо оставить в покое, это её просьба. Она доживёт свой век там, где прошла почти вся её жизнь. В общем, таких условий до моего совершеннолетия получилось довольно много. Может быть, поэтому реакция отца была резкой:

– Знаете что, уважаемый Бобо Константинович, не лезьте в мою семью. Я вас ни о чём не просил и не собираюсь просить. Мы уж как-нибудь разберёмся без ваших акций… И вообще, кто вам дал право так себя вести?

– Да, Юрий Николаевич, мне никто не давал такого права, кроме вашего отца. И я лишь пересказал вам содержание юридического документа, который наша компания подписала с Николаем Ивановичем. Это и есть расширенный вариант. Но отец предвидел возможную реакцию с вашей стороны и попросил подработать второй, более короткий вариант соглашения. А именно: внук, Александр Юрьевич, вступает в наследство по достижении своего совершеннолетия. Всё, никаких больше отступлений и вариантов. Вам здесь остаётся лишь дожидаться взросления сына, а что будет через шесть лет, одному богу известно… И хотите вы или компания, или не хотим мы этого, ничего изменить будет уже невозможно. Выбор за вами, подумайте, посоветуйтесь, с кем считаете нужным, но недолго: свидетельство о смерти отца даёт право немедленного вступления в силу соглашения. И чтобы вы знали, вот приблизительная стоимость акций. – Достал маленькую электронную книжку с карандашом на проводе и вывел на листке девятизначную цифру. Мне показалось, что первой стояла цифра два.

– В доллары переведёте сами? – закончил он речь, откинулся на спинку стула, стал пить кофе маленькими глоточками.

Отец побледнел, просыпал на стол песок из пакетика, долго мешал ложкой чёрную жидкость. Я спокойно доедал мороженое, иногда запивая его соком. Вдруг папа сказал:

– Нам надо ехать в аэропорт.

– Я вызвал машину, она будет в вашем полном распоряжении. Вот визитка моего секретаря, звоните в любое время: как владельцу пакета акций вашему сыну положено обслуживание за счёт компании…

– Дожил, – сказал отец, – становлюсь приживалкой у собственного сына.

– Вы не правы, Юрий Николаевич, вы становитесь своеобразным регентом над сыном, если согласитесь на первый вариант. Думайте, я жду вашего ответа три дня. Иначе в силу вступит второй вариант с итогами через шесть лет…

– Спасибо вам за всё, особенно за признание заслуг моего отца: лучше поздно, чем никогда…

– Он всё знал, – перебил папу «министр», – все правила игры, но никогда не отступал от своих принципов. – Потом ещё добавил: – Система процентов и откатов была не для него, большого государственного деятеля. Сначала мы по-тихому посмеивались над ним и только с годами начали понимать, что такое безупречная репутация.

Домой ехали на «мерседесе». Водитель сказал, что будет ждать на стоянке у дома, напомнил, что теперь усложнилась процедура контроля, надо приехать в аэропорт пораньше. «Знаем без вас», – пробормотал под нос отец, но вслух поблагодарил его и мы пошли к бабе Тане. С порога он заявил:

– Вот, познакомься, мама, привёл миллионера. Через шесть лет, к восемнадцатилетию, твой внук станет обладателем капитала в двести миллионов, если акции ещё не вырастут…

– Я знаю, – сказала баба Таня, – Николай говорил об этом… Я думаю, он правильно поступил. Тебе надо подписать бумаги первого варианта, с пользой расходовать капитал, который вернули отцу через его внука.

– Не обижайся, скажи: мне он не мог передать эти долбанные акции?! – вспылил, почти закричал папа, а мне показал рукой на дверь в кухню.

– Не гони Сашу, – сказала холодно бабушка, – там всё слышно, да и он теперь должен знать об этой ситуации. Во-первых, отец не предполагал, что акции так вырастут в цене: он думал завещать их внуку на продолжение учёбы, на непредвиденные обстоятельства. Не дай бог, но на нём тогда остаётся и младшая сестра. Во-вторых, мы столько денег угробили на тебя, начиная с выпускного класса школы и по сей день… – Папа что-то хотел возразить, но бабушка не дала ему открыть рта. – Вопрос решён! Поставим на этом точку: или ты остаёшься разумным отцом при деньгах сына, или он сам распорядится ими со временем. А сейчас давайте собираться в аэропорт, скоро рейс…

Отец долго кричал о несправедливости родителей по отношению к нему, о том, что внуки руки не подадут им при встрече. На что баба Таня только и сказала:

– Деду уже не подашь руки ни при каких обстоятельствах, да и я не вечная, скоро отправлюсь на встречу с ним.

Я ушёл на кухню, туда же перебралась и бабушка.

– Всё уладится, – сказала она, – это честно заработанные деньги, которые дедушка Коля решил передать тебе как внуку и как брату младшей сестрёнки. А папа подумает, посоветуется с твоей мамой, вернётся и подпишет бумаги. Вот тогда, – закончила разговор баба Таня, – и я буду спокойна за тебя, за Дашу, за вашу семью.

Мне так нравилась Катя, что иногда от желания видеть её, вдыхать запах школьного рюкзака, из которого она доставала книжки и тетрадки, дотрагиваться до руки или плеча, прикрытого распущенными тёмно-каштановыми волосами, у меня кружилась голова. Она уже так привыкла к моему столу в классе, что останавливалась точно у него, даже если шла спиной, разговаривая с кем-то из подружек. Улыбаясь и показывая ровные белые зубы, шутила:

– Привет, Саня! Ты сегодня такой красивый и серьёзный. Что-то случилось?

Недавно она прочитала роман Каверина «Два капитана», только и рассказывала о нём почти всю неделю, незаметно для всех стала называть меня Саней. Я давно прочитал книгу, но хорошо помнил, что героиню звали Екатерина. Катя, как и обещала, перебралась в классе за мой стол, а поскольку это случилось так давно, никто и не вспоминал о перемещении новой ученицы. Хотя какая она новенькая: казалось, что мы вместе уже сто лет. Она по-прежнему жила на выселках, в военном гарнизоне, и мне не очень хотелось вот так сразу отпускать её после школы. Я понял, что и ей не хочется садиться в старенький жигулёнок отца. Тот видел наши прощания, наверное, что-то придумал, в один из дней Катя сказала:

– Мы можем пройтись до последней остановки трамвая, папа или мама будут ждать меня там. Это удобно им, и мы прогуляемся, как говорит папа, мозги проветрим после занятий…