– Сидите рядом с мамой, как ни в чём не бывало, не подпускай к ней никого. Я скоро буду. Держись, сын!

Даша рисовала зверюшек, я присел справа от мамы, взял её руку, положил себе на колени. Я знал, что в обиду её не дам, отгоню любого, пусть только посмеет кто приблизиться. Но мне страшно становилось от мысли, что именно сейчас могут подойти люди из нашего дома или, тем более, друзья-одноклассники. Что тогда делать? Мысленно звал отца, просил его приехать как можно скорее. Почему-то вспомнил поездку с папой в дальний район области. Там пришлось заночевать у местного фермера, пузатого говорливого дядьки, построившего в деревне, на пересечении дорог, «мотель». Запомнил старый плакат для шофёров, вывешенный в столовой на самом видном месте: девочка прижимает к груди куклу, лицо испуганное, в глазах – крупные слезинки. Внизу – подпись: «Папа, не пей! Ты – за рулём!» Я подумал уже сейчас, сидя на лавочке: вот если бы мы купили маме машину, то у нас всё бы было в порядке. Боялся произносить слова «пить – не пить», просто вдруг поверил, что с купленной для мамы машиной у нас всё было бы хорошо.

Отец привёз нашатырный спирт, быстро привёл маму в чувство, попросил меня не отпускать Дашу ни на шаг, и все четверо пошли к машине. Мама еле передвигала ноги, что-то бормотала себе под нос. Но вела себя тихо, не выступала и не ругалась с папой. Я нёс её сумочку, ключи переложил в карман, второй рукой крепко держал сестрёнку. Она устала, притихла, наверное, поняла, что с мамой не всё в порядке, поэтому ей лучше помалкивать. А я рассуждал сам с собой и не мог понять, как человек может пить вино, такую мерзкую гадость. Как бы поговорить об этом с папой, послушать, что он скажет, чтобы на душе стало спокойнее. Я был уверен, что у нас всё будет хорошо, вот только проспится мама, мы купим ей машину, и она забудет кафе-мафе, бары-шмары. И ещё думал я: надо поговорить с дедушкой Колей, рассказать ему обо всех моих тревогах. Но тогда я подведу папу, ведь он его сын, и отец будет его ругать.

Вечером, когда мы смотрели мультики, по скайпу вышли на связь баба Таня и дедушка Коля. Папа, поговорив совсем немного, развернул планшет на нас, и мы по очереди отвечали на их вопросы. Я очень боялся, чтобы Дашка что-нибудь не ляпнула. Но она лишь сказала, что мама устала и спит, потому что мы долго играли в парке аттракционов. Дед приглядывался ко мне внимательнее обычного, спросил: «Саша, у тебя всё в порядке? Точно у тебя ничего не произошло?»

Я сказал:

– Всё OK, есть хорошие отметки, нормальные тренировки, но есть и вопросы, которые меня беспокоят. О них мы поговорим при встрече…

– Опять про космос? – пошутил дед, но мне показалось, что он понял, как мне не до шуток.

– Расскажу, когда-нибудь… – ответил я.

Дед промолчал: что можно сказать по скайпу? Потом папа отправил нас на кухню пить молоко, и мы слышали, как два отца разговаривали на повышенных тонах.

Раджан, или попросту Радж, был не только сыном хозяйки дачной усадьбы, он заправлял мальчишками всей улицы. Мама у него – местная южанка, отец – индус, торговец компьютерной техникой. По-русски говорил плохо, сына выучил английскому, что никак не давалось его жене. В то лето мы – папа, мама, Дашка и я – снимали у них флигель вместе с тремя другими соседями. У нас приличные условия были, а одна семья жила в зимней бане, ещё две – в комнатах на втором этаже дома, имевшего столетнюю историю. На первом – с кухней, ванной и туалетом – обитали Радж с мамой, отец, занятый торговлей на рынках, почти постоянно находился в городе. Худенький, даже щуплый, он казался в два раза меньше своей жены, почти двухметровой наследницы купеческих владений: дом с дореволюционных времён принадлежал её прадеду.

Поскольку мой папа тоже занятой человек, работавший в те времена сутками напролёт, а мама возилась с моей маленькой сестрёнкой, я довольно часто жил сам по себе. Радж ценил меня как полезного и свободного для контактов человека. Но тем не менее терпеть не мог меня на улице, поскольку я ни в чём не давал ему спуску, не только сопротивлялся его командирским замашкам, но довольно успешно высмеивал его глупые фантазии перед пацанами. Мускулами он был в отца, проигрывал мне не только мозгами, поэтому постоянно натравливал на меня уличных «солдат-дуболомов Урфина». Попадало ли мне? Ещё как, особенно когда объединялись двое или трое из них. Мама замечала мои синяки и шишки, жаловалась папе, тот обнимал меня вечерами, в свободную от работы минуту, выслушивал какие-то мои небылицы и говорил: «Ничего, сын, до свадьбы заживёт…» Нет бы прошёлся со мной по улице туда-сюда (а он – высокий, широкоплечий), просто бы прошёлся, и то, я думаю, у многих бы отпала охота приставать ко мне. Но он приезжал домой так поздно, что все пацаны давно видели пятые сны.

Радж классно знал комп, отец менял ему планшеты, мобильники и ноутбуки, как носки марки «неделька». Правда, техника была не новая и имела какую-то, без сомнения, криминальную историю, но не пойман – не вор. Второе, чем владел русский индус, как факир, – игорные карты. Обыкновенные, какие я видел у дедушки Коли и бабы Тани. Мы иногда вечерами, в каникулы, играли в подкидного дурака. Радж знал приёмчики, когда карты выскакивали именно те, которые нужны были для подсчёта очков. Он обыгрывал партнёров не только в дурака, за что тоже брал деньги, но частенько играл с мальчишками в очко, тысячу и даже пытался научить их игре в покер, но безуспешно, мозги у тех никак не включались. Тогда он обыгрывал их на деньги в шашки, шахматы и даже в настольный теннис.

Играли в карты, как всегда, на берегу мелкой, но стремительной речки, на небольшом мысочке, спрятанном от посторонних глаз высоким камышом. Перед выходом на реку я стоял на веранде дома Раджа, видел в открытые двери, как он подходил к большущему дивану, выдвигал на полметра нижний ящик, вытаскивал оттуда две или три пятисотрублёвые купюры и с усилием задвигал его назад, скрипя колёсиками. Диван тоже был старинный, купеческий, смастерили его ещё до отечественной войны. Он несколько раз предлагал мне стать его помощником, чтобы овладеть знаками обозначения: например, увидев козырного туза у противника, я должен почесать нос, короля – ухо и т. д. Но я отнекивался, а потом сказал категорически: «Нет». Это его нисколько не расстроило, по-моему, он нашёл помощника и без меня. Но я уверен, выигрывал бы он всегда: в карманах, в загнутых рукавах рубашки, под ремнём брюк – везде у него были спрятаны карты.

Я, вообще-то, не любил карты, меня с детства и папа, и дед приучили к шахматам. Но как-то раз Радж пришёл к нам на открытую веранду, мы расставили шахматные фигурки, начали партию, и мама оставила нас в покое, ей хватало дел с малышкой. Тогда русский индус вынул купюру в 500 рублей и предложил разыграть её, но только в карты. А я уже который год копил на ноутбук, не хватало чуть-чуть, пару тысяч. Долго отказывался от карт, а тут вдруг решил попытать счастье. Кроме дурака, я ни во что не умел играть: он быстренько обучил меня игре в очко. Наверное, для азарта даже проиграл мне тысячу рублей, но потом всё покатилось как снежный ком… Короче, я принёс ему из копилки почти десять тысяч рублей, он спокойно засунул их в потайной карман джинсов, сказал:

– Не вздумай жаловаться, играли честно, а карточный долг порядочные люди всегда отдают. – И добавил: – Читай классиков, Сашок…

Что было делать? Отцу не мог сказать о своём горе, по крайней мере, почти неделю он был не в том расположении духа, что-то на работе не ладилось. О маме я просто молчу: она бы с ума сошла, если бы узнала, что её сын играет в карты. К счастью, о копилке меня давно уже никто не спрашивал, наверное, ждали моего дня рождения в середине лета, чтобы подбросить ещё немного деньжат. Именно в это время на пару дней заскочил к нам дедушка Николай: он один отдыхал в сердечном санатории, недалеко от нас. Мы гуляли с ним по берегу речки, кроме пескарей, вьюнов да уклеек, здесь не водилась другая рыба, поэтому даже не стали снаряжать удочки. Он спросил о житье-бытье, сказал, что они с бабушкой не смогут приехать на мой день рождения: для пенсионеров накладно стало ездить на дорогущих ныне поездах. Позвал меня и Дашу в гости на новогодние каникулы, сказал, что на реке расчистят каток с освещением.