Я вытянул его на своем этаже, а женщина улыбнулась и сказала:
- Эх, молодость, молодость!
У нее были красивые рыжие волосы.
Дома я первым делом отправил его в ванную. Он стоял посреди комнаты словно призрак. С опущенными руками, прятал глаза, не знал, что ему делать. Одежда его оказалась ужасной. Сначала я хотел упаковать ее и отнести в прачечную, но потом просто решил выбросить. От старости и пота она расползалась прямо в руках. Пока он мылся, я заказал пожрать и обыскал большое кресло, которое служило мне шкафом. Нашел трусы и рубаху. Но трусы мои на нем сидеть не хотели. А вот теплая рубаха в синюю клетку вполне сошла бы за свитер.
Тут же принесли и заказ, большую пиццу ассорти и красного вина, дешевого, но вкусного. Вообще заказы тут доставляли моментально.
Сидеть было особо негде. Кухня была маленькой. Да и не хватало стула для него. Мы сели на кровати. Я возился со стаканами, откупоривал бутылку, резал пиццу и все время смотрел на него, и сердце заполнялось нежной теплотой. Да, я узнавал его, я вспоминал его. Это был он. Тот самый. Мой. Я вспоминал все те нечастые моменты. Нежные и приятные. Расслабленные. Как я мог забыть о нем? А ведь я же забыл! Но, с другой стороны, после того, что случилось, вообще хорошо, что я не сошел с ума.
- Как ты носишь такую копну волос? – усмехнулся я. – У тебя шея не устает? Они же, наверно, килограмм весят! – я протянул ему бокал вина. – Ну, за встречу!
Я не заметил, выпил ли он, а я выпил все, вино было легкое, прохладное, вкусное. Я взял нежный, сочный, податливый кусок пиццы и впился зубами.
Он держал полотенце в руках. Кожа его была холодная и гладкая. Холодные худые плечи и темные, густые, мокрые ресницы. Он принял стакан и осмотрел его каким-то диковатым взглядом.
- Вот, бери! – я сам взял и протянул ему еще горячий кусок.
Он засопел, принял угощение, откусил... и вдруг слезы полились у него по щекам. Он откинул кусок, поймал мою руку и принялся ее целовать.
- Господин! Господин! Я знал! Я верил! Господин!
Я замер, но прервать его не решился. Было у меня чувство, что пусть уж лучше он выскажется и сам успокоится.
- Я голодал! Меня мучили! Я спал на улице! Но я верил в вас! Я знал, что вы придете! Я постоянно молил Всевышнего, и он меня не оставил! Он не оставил меня! Вы опять пришли и опять спасли меня!
Со слезами он полез обниматься. И я долго еще ладонью чувствовал его худую спину и даже прощупывал рубцы от побоев.
Слезы вымотали его, и он сполз вниз, накрыв своей густой шевелюрой мои колени.
- Как ты тут оказался? Говори! – прошептал я.
Он судорожно вздохнул, шмыгнул носом и повиновался:
- Я жил там, на той квартире, в пригороде, в таунхаусе. Деньги приходили вовремя, все было хорошо. А потом приехали двое, сказали, что от вас, и велели собираться. Вещей у меня было мало. Я собрался и поехал. Я им верил, ни о чем не думал. Они дали мне билет, визу и визитку отеля и отправили сюда на поезде. Я думал, что вы будете меня тут ждать. Я приехал, взял такси, добрался до отеля, заселился в номер. Отель был так себе. На картинке красивый, а в реальности не очень. Бассейн был большой, бассейн мне нравился.
Я прожил там месяц, дурацкий отель и кухня дурацкая, а потом мне на рецепшене сказали либо платить, либо съезжать. Платить мне было нечем, деньги больше не приходили на карту, пришлось съехать. Я все ждал вас. Но вас не было, и телефон ваш не отвечал. Две ночи я провел в сквере напротив отеля, все смотрел на подъезжающие к главному входу машины. Все думал – вы вот-вот подъедете. Сидел там, пока вообще не вышли все деньги, и еще целый день.
Когда есть захотелось нестерпимо, я пошел по улице... даже не знаю, найти что-то... хоть что-то! Долго шел, дошел до строительного рынка. Там, у парковки, толпилось много людей, все нелегалы в поисках работы. Кто-то приезжал за материалами, и если ему нужен был рабочий, то подруливал к этой толпе, и все эти нелегалы облепляли машину. Но забирали всегда только одного-двух... А часто и вообще никого. Там ко мне подошел один парень. Пристал ко мне с разговорами. Купил мне бутылку воды и печенье. Он тоже был нелегал и искал тут работу.
За этим рынком был пустырь, и там все они, эти рабочие, ставили палатки и ночевали в них, чтоб не тратиться на жилье. Он предложил мне переночевать с ним. А была уже ночь, я не знал города, мне некуда было идти, и я согласился.
В палатке он сразу стал приставать ко мне. Сначала ласково, а потом грубо. Хотел, чтобы я взял у него в рот за ту воду и печенье, что он купил мне. Я начал брыкаться, кричать, вырвался и убежал.
Шел по улице, дошел до какого-то кафе, а там на столике была тарелка с недоеденным мясом. Ну я... я взял ее и начал есть. Меня окликнули. Оказывается, сам хозяин стоял за стойкой, писал что-то. Он меня усадил, накормил, а потом отправил за город, на свою ферму. Там теплицы у него были, и он клубнику выращивал, и на него тоже работали нелегалы, все молодые парни. Работа тяжелая – с утра до вечера, и старых людей там не держали. На теплицах мне было очень плохо.
- Они тоже домогались до тебя, эти работяги?
- Нет. Они не домогались, они просто психологически издевались. Они все были друзья, с одной деревни, и я там был совсем один, сам по себе, и они использовали меня как яму для отбросов. «Сливали» на меня весь негатив, всю злость свою. Оскорбляли, унижали, высмеивали. Но я верил в вас, я знал, что вы придете и заберете меня! Я знал! Я только этой надеждой и жил! Если бы я не верил в вас, я бы удавился! Но вы пришли, и вы спасли меня! Опять! Уже во второй раз! Вы – мой господин!
Мне стало неловко, и я спросил:
- А потом что было?
- А потом хозяин сказал, что у него с ресторана сразу, в один день, несколько человек уволились, и ему срочно люди нужны. И он отправил меня. И так я оказался в этом ресторане. С жильем и едой там было гораздо хуже, чем на ферме, а работы столько же, но все равно лучше, чем с этими скотами! В ресторане я целыми сутками постоянно что-то мыл. Днем – посуду. А ночью, когда все уходили, то полы на кухне и в зале. Все мыл, драил, пыль вытирал. Хоть это и ресторан был, а кормили плохо, хорошо, если клиент откажется от блюда, тогда его съешь, а если все хорошо, и клиент не отказывается, тогда стащишь макарон или пельменей, сваришь их по-быстрому и все. Ну, или так, чай пьешь с хлебом, кусочничаешь.
- И это вот этот твой ресторан, это ты оттуда мусор выносил?
Он кивнул. Я все чувствовал, как мои пальцы гладят его волосы. Его голова все так же лежала у меня на коленях.
- Как же жизнь тебя швыряет?! Прямо как и меня! С Нахаловки во дворец, а со дворца опять не пойми во что... К нелегалам каким-то!
- Что такое Нахаловка, господин?
- Джунгли.
- Но я никогда не был в Джунглях.
- Но ты же был рабом.
- Я гражданин.
- Но как же ты тогда был рабом, если ты гражданин?
- Я не знаю. Но как-то так сделали. Да и долго ли?
- В первый раз слышу, что ты гражданин.
- Я же уже рассказывал вам.
Я задумался:
- Не помню.
- Мой отец был бизнесмен. Сначала все шло хорошо, но потом они с мамой затеяли развод. Сильно ругались. Отец запил, бизнес пошел на спад. Тогда он занял денег у людей из вашего клана. А потом еще и еще. Но бизнес так и не восстановился. Отдавать было нечем. Он хотел убежать из страны, но его поймали. У клана же везде свои люди. Поймали, заставили рассчитаться. И он отдал им меня.
- Отдал? Как вещь?
- Не знаю как, но только отдал. Приехали к нам на квартиру, а я жил с отцом, и увезли в небоскреб клана. Вот и все. Я больше отца и не видел ни разу. Да и видеть не хочу.
- И так ты попал к этому садисту?
Он молча кивнул.
Я вздохнул, не зная, что сказать. Долго сидел словно завороженный, пока на глаза мне не попалась коробка с пиццей.
- Давай поедим хоть, что ли? – попытался улыбнуться я.
Он шмыгнул носом, сел и стал кулаками тереть глаза. А когда я протянул ему кусок, лицо его опять стало влажным от слез, он закрыл его ладонями и полез ко мне.
