- Слушай, – он почесал кончик носа и как-то воровато огляделся вокруг. – Ты участвовал в перевороте. У тебя – у вас не срослось, ты бежал, но я никогда не поверю, что ты не подготовил себе пути отступления. В Вангланде у тебя должны быть... должна быть норка! Деньги, дом, все дела.

Нет, наверно, это все же безумие. Какой Вангланд, что он несет? Мне стало не по себе.

- Не смотри на меня так, Кошачий Вождь, ты меня пугаешь? Или ты еще от наркоза не отошел?

Я пальцами показал ему приблизится ко мне, и когда он наклонился, то прохрипел на ухо:

- Закрой поганую пасть! Еще раз скажешь про кота, я тебе яйца вырву...

Он внимательно осмотрел меня.

- Хочешь еще водички? – спросил он как ни в чем не бывало. Я кивнул. – Я дам тебе воды, а ты только ответь мне на один вопрос, в Вангланде тебя ждут? Или в какой либо другой стране? За тобой приедут? У тебя бабки остались? Недвижимость за границей, счета, связи?

Я закрыл глаза, набираясь сил:

- У меня ничего нет, я подыхаю в сраном лагере для бежек, дебил ты поганый!

- Мать моя женщина! – Чик-чик схватился за голову. – Это меняет все карты!

Тут вдруг появилась в проходе злая женская голова и позвала его куда-то.

- Я подрабатываю тут, помогая медсестрам. Так что ты мой пациент, типа, – он усмехнулся. – То, что ты говоришь, о кот всех котов, это очень интересно. Я сейчас занят, но я приду, и у меня к тебе есть разговор. Ты приходи в себя, а я вечером тебя навещу.

- Дай телефон, – я ощутил физическое наслаждение, когда услышал, что он уходит.

- О! Да ты совсем уже охерел в своей башне всевластья! Нет такого слова «Дай», есть только слово «Купи», – он подкинул и поймал телефон.

- У меня нет...

- Ну нет – так нет! – он пошел к выходу. – Я приду к вечеру, ты только не уходи никуда, ладно? – он усмехнулся и пропал.

Я откинулся на кровати. Хотелось уснуть и забыться, но сна не было. Мысли сухо горели в голове. Я откинул одеяло, спустил ноги и поднялся. В глазах помутнело, но я устоял. Боль в теле была терпима, и я решил выйти из палатки. Нога в тугой повязке слушалась плохо, и я решил не торопиться.

На дворе сияло раннее утро. Пустыня еще не прогрелась, и было прохладно. Бесконечные лабиринты палаток и жилых контейнеров уходили до самого горизонта. Мусора было полно под ногами. В основном пакеты из-под гуманитарной помощи – белые с зеленым, и серо-стальные – это от индивидуальных солдатских пайков. У них уже вышел срок годности, и их щедро раздавали всем желающим. Чумазые дикие дети, больше похожие на зверят, бегали стайками и кричали. Взрослых я почти не видел. Один парень лежал прямо в куче мусора между двумя палатками. Не знаю, то ли пьяный, то ли мертвый. Дети носились с какими-то палками и коробками. Собаки пробегали, деловые и наглые.

Около серебристой цистерны с водой собралась жиденькая очередь. И хоть я не прошел и ста метров, но уже порядочно выдохся и решил остановиться.

Люди набирали воду во что попало и расходились. В какой-то момент я разглядел знакомое лицо: симпатичную девушку с тонкой косичкой, что была в микроавтобусе. Она несла розовое ведро с хрустальной ледяной водой.

- Здравствуйте, – сказала она просто.

Я почувствовал, что долго смотрю в ее карие глаза. Она не отводила взгляда и смело смотрела на меня.

- Выглядите не очень. Что врачи говорят?

- Да все нормально... – немного смутился я, – а вы как? Обустроились?

- Ага. Семья у нас большая, и нам дали целый контейнер, а не палатку. Ночью там ужасно холодно, а днем невыносимая жара. Но нам дали газ, несколько таких красных бочонков, ну знаете же?

Я кивнул:

- Мне нужен телефон или планшет выйти в сеть... – начал я.

Она внимательно посмотрела на меня.

- Ну пойдемте!

На щеках у нее были ямочки.

- Когда в городе были Белые Бригады, тогда еще ничего, можно было жить. Они муку давали и масло, и даже электричество было. Воды, правда, тоже не было, но электричество было, несколько раз в день! А потом, когда пришла Армия Национального Освобождения, тогда совсем плохо стало. Давали только сухари, а света совсем не было. Один раз зашли люди с автоматами, с обыском, увидели компьютер и разбили его, и телевизор тоже. У них это все грехом считается. Дедушку стали бить палками, а я им говорю – какая разница, что компьютер в доме, если света нет? Мы им все равно воспользоваться не можем! Ну... побили и меня. А вы из какого города бежали? – она внимательно посмотрела на меня. Я не поспевал за ней и уже весь измаялся. – Вам плохо? Мы уже почти пришли. Если сестра не играет на планшете, я вам его дам позвонить, а если играет – то извините. Она очень настырная и вряд ли отдаст, – она перехватила ведро в другую руку. – А планшет я тогда спрятала. Дедушка как пришел в себя – тут же сказал, что мы уезжаем. С нами поехали и соседи, но их остановили и зарезали всех прямо на дороге, – она опять осмотрела меня. – Они не тратят патроны... экономят... они режут всегда...

Я закрыл глаза и прислонился к железному контейнеру, в котором располагался жилой модуль. В проходе висела застиранная занавеска и громоздилась куча детской обуви. Девушка разулась, прошла внутрь и вынесла мне небольшой планшет в потертом розовом чехле.

- Вот, только не долго.

- Спасибо. А сеть тут есть?

- Да, в лагере хорошо ловит и бесплатно.

Я доковылял до крупного камня и кое-как опустился на него. Раненая нога не гнулась, и пришлось ее как костыль выставить вперед. Я уже вышел в пустыню, до ближайших палаток было метров тридцать. Воровато оглянувшись по сторонам, я включил планшет и тапнул на иконку браузера. Тут же поплыли новости, один заголовок громче другого.

«Пули вместо свободы!»

«Государева «милость»

«Кровавые расправы над активистами»

Что это вообще все значит? Была попытка переворота? Но, видно, ничего не получилось. Где Пушок?

«Народную волю утопили в крови!»

«Гибель лучших сынов Мидланда»

Чего? Это вот это-то тварье отмороженное, это вот они-то «лучшие сыны?» Это что, шутка такая??? Что вообще происходит?

Я посмотрел на название сайта и все понял. Вангландский Экспресс канал. Ну, все ясно теперь. Нет! Мне нужны нормальные новости, наши. И я вбил в поисковике «Сегодня» большими буквами и вышел прямо на наш новостной сайт.

«Провокация боевиков». «Ликвидированы... ликвидированы... уничтожено пятеро боевиков... уничтожено пятнадцать... уничтожено двое, один покончил с собой»

«Попытка государственного переворота, поддержанная и спланированная заграничными спецслужбами»

Я утер холодный пот со лба, губы потрескались от жажды.

«Последний бандит уничтожен...»

Я пролистал дальше, и вдруг словно бы сердце мое налетело на штырь. Я содрогнулся от боли и закрыл лицо руками. Долго сидел, покачиваясь, как та беззубая бабка, не находя в себе силы снова посмотреть на экран.

Это были они...

Лия была снята издалека, вообще ее фотографий было очень мало. Здесь ее запечатлели в черном облегающем платье и больших черных очках, она выходила из клиники.

А его...

Его... Он стоял обернувшись и смотрел на меня в пол-оборота. Прямо на меня. И золотые локоны... которые потом испачкаются в крови...

Я провел пальцами по его «лицу», и фото уползло вниз. Плечи мои затряслись, я сжался, закрыл лицо ладонями и заплакал.

Это я виноват! Убили... убили!!!

Я задрал голову, вздохнул и опять посмотрел на экран. Чуть ниже я наткнулся на видео. Гигантский второй подбородок Александра Александровича я узнал сразу. Почему-то мне стало тепло на сердце, уж этот-то сейчас скажет что-нибудь успокаивающее. Видео долго грузилось, потом вроде пошло, но остановилось опять. Я в нетерпении стал тыкать по экрану, и видео пошло с середины. Он сидел в темном зале у камина, журналиста видно не было, его обрюзгшая фигура занимала почти все пространство. Глаза, как всегда, были печальны.

- Это все кровь, конечно, кровь... Гены... что вы хотите? Дитя внебрачной, греховной связи, сын рабыни. Образования у него никакого не было. Полжизни болтался в Джунглях, а вы же знаете, какой там рассадник разврата? Это же ужас, ужас! Он и пошел же именно туда, потому что его душа больная к этому стремилась. Пьянки, проблемы с алкоголем, извращенный блуд... все это омерзительно, конечно.