- Привет!

Голос был тихий, масленый, я сразу узнал его. Худой улыбнулся, потрепал меня за плечо как друга, присел рядом и тоже принялся сосать кровь парня. Я сидел тихо, наслаждаясь волнами удовольствия, расплывающимися по телу. Худой поднял испачканное кровью лицо, посмотрел на меня, улыбнулся и потянулся к моим губам. Я невольно тут же отстранился, но он притянул меня за шею и сказал:

- Не бойся. Второй раз уже не больно, – и поцеловал меня.

Он оказался прав, во второй раз было даже приятно. Закрыв глаза, я самозабвенно вылизывал кровь из его рта, с его губ, лица. Он чмокнул меня в губы, отстранился и спрятал пистолет этого странного парня себе в карман. О какой посылке он говорил? И почему начал стрелять?

Я опять присосался к нему, прошептав:

- Хочу крови, – это было так странно, так страшно и так прикольно.

- Я знаю, я тоже, – интимно ответил он. – Стеклов моя фамилия, а ты?..

- Пушок... – почему-то сказал я.

- Пушок, – улыбнулся он и провел пальцами по моей отросшей курчавой щетине. – А ведь и вправду – Пушок, – он поднялся. – Пошли!

И я пошел за ним. Я не следил за дорогой, не обращал внимания на людей, на вывески, на жирную ночь. Пушок... Да! Я вспомнил Пушка! Вспомнил, что его схватили... и он пропал... это было грустно и нехорошо, но жрать хотелось так сильно, что мысли о Пушке как пришли, так и ушли. Может быть, все образуется само собой?

Гей-бар “Конфетный мальчик” я знал уже давно, но ни разу тут не был. Он был маленький, столиков на шесть. Возле входа всегда ошивалось трое или четверо тонких подростков. Они танцевали под музыку из колонки над входом, обнимались, смеялись, изгибались. Наверное, эти телодвижения должны были привлечь клиентов, но лично у меня вызывали только одно желание – накормить их, собрать портфель и отвести в школу.

- Сдохните, педики поганые! – какой-то пьяный швырнул в них бутылку из-под пива.

Мальчики, уже видно ко всему привыкшие, не испугались и не расстроились.

Внутри было занято всего два столика. За одним одиноко сидел высокий парень и тихо плакал пьяными слезами. За другим развалился здоровый лысый амбал с хмурым лицом. Один мальчик делал ему массаж плеч, второй сидел на коленях.

Как только зашел внутрь, я тут же почувствовал, что один из мальчиков – упырь. Это было прикольно. Раньше я так не мог. Сейчас я отчетливо чувствовал прохладно-морской солоноватый запах, исходящий от бармена. Не могу описать его точнее. Запах был вкусный, нежный, тонкий. Упырь...

Никогда бы не подумал, что они пахнут ТАК.

Мы уселись, и я автоматом заказал по стопке текилы. Стеклов усмехнулся. Когда нам принесли рюмки, я зажал нос. По виду текила была нормальной, но вонь шибанула так, что у меня выступили слезы на глазах. Воняло каким-то ацетоном, что ли?! Я посмотрел на курицу гриль на тарелке у плачущего парня за соседним столом. От нее запах был лучше, но его портили приправы и соус, и жрать это было абсолютно невозможно.

- Это проклятье! – улыбнувшись, проговорил Стеклов и закурил. Я молчал. – Жратву людей мы не можем жрать. Максимум – мясо животных, но и то в чистом виде, необработанное.

- Если нельзя жрать обычную жратву, то, значит, мы сдохнем? – спросил я.

- Человеческую нельзя, а ЧЕЛОВЕЧИНУ можно!

- А упырей? – я взглянул на бармена.

- Упырей тоже можно! – по-отечески усмехнулся Стеклов.

Я пристально поглядел на него.

- Кто ты такой? – спросил я.

- Твой друг! – он улыбнулся и облизнул губы.

- Ты меня любишь?

- Конечно!

Почему я задал этот дикий вопрос? Что вообще происходит? Почему я напился крови? Почему я хочу еще? Где Пушок? И кто... кто он вообще, нахер, такой, этот Стеклов?!

Наш столик стоял вплотную к стойке стриптиза. Вокруг шеста изгибался какой-то пацан. Я взял его за руку и стащил к себе. У шеста тут же появился другой парень – шоу не должно было останавливаться.

- Пойдем! – я встал, держа мальчишку за руку.

Он кивнул и повел меня на второй этаж. Поднявшись по удручающе крутой и узкой лесенке, мы оказались в полутемном коридоре. Ступая за ним, я все смотрел на его голый торс и видел, как мышцы играют под его тонкой кожей.

Из сортира остро пахло мочой. Он завел меня в какую-то комнату и начал скороговоркой озвучивать правила: чего нельзя и что почем. Я кивнул, взял его за волосы и резким движением разбил ему нос своим лбом. Он начал оседать на колени, я опустился вместе с ним, лег на спину и, держа его над собой, подставил рот под поток крови из его носа.

Было жарко. Музыка гудела и бухала на первом этаже. Вентилятор работал на полную, но толку от этого не было. На улице зазывала орал в громкоговоритель: “Это бой! Бой чемпионов! Заходите! Заходите! Еще есть места! Бутылка пива в подарок!”

Я лежал на вонючем грязном ковре и, закрыв глаза, упивался его дурманящей кровью. Тут я почувствовал, что он дернулся, и посильнее сжал его волосы, но он все же вырвался. Я открыл глаза и увидел, что парень был все еще без сознания, и это просто Стеклов вырвал его у меня и сейчас слизывает кровь с его лица.

- Не переусердствуй! Он нужен мне живым! – улыбнулся он.

Я лежал на пыльном полу, прикрыв глаза, ощущая, как меня заполняет горячее чувство самого бесстыжего кайфа. Никогда я не чувствовал себя таким счастливым. Кое-как разлепив глаза, я увидел, что Стеклов смачно целует парнишку в губы. Нацеловавшись, он опустил парня на пол. Не приходя в себя, тот застонал, захрипел, Стеклов перевернул его, и парень обильно проблевался какой-то зеленой херней.

- Все. Пойдем отсюда. Через пару суток он очнется и сам найдет нас.

- Как? – услышал я свой голос.

- По запаху. Как и я тебя нашел.

- Он будет такой же, как мы?

- Ну конечно, глупенький! – он улыбнулся и погладил меня по щеке.

- Зачем тебе это? – своей ладонью я прижал его ладонь к своему лицу.

- Я люблю друзей! – прошептал он и поцеловал меня. Я чувствовал кровь парня в его рту – это было до жути прекрасно.

- Еще хочу! – прошептал я с закрытыми глазами.

- Я тоже! – жарко выдохнул он. – Пойдем! Я знаю одно место.

Из окна мы спрыгнули на киоск с мороженым, потом на землю и скрылись в подворотне.

Он долго вел меня куда-то. Кайф, которого было в избытке в моем рту, желудке и голове, туманил мой разум, и я почти ничего не соображал. Помню – было много народа и много света. Часто попадались чаны с кипящим прогорклым маслом, в котором жарились чебуреки. Это было чудовищно омерзительно! Частенько возникали аппараты сахарной ваты. В глаза бил свет вывесок бесконечных баров. Веселые шлюхи с блестящими глазками, липкие педики, грязные бомжи, какие-то стайки детей, пьяные бабы и мужики. Музыка гремела, рвалась, бухала, взвизгивала. Звезд на небе было не видно. Собаки шарились в куче помоев. На жирном асфальте жижа от кучи отходов смешивалась с мочой, блевотиной, кровью и потеками из канализации, с пивными бутылками, шприцами и прочим сором.

Стеклов шел быстро, я сильно взмок, но мне все равно было кайфово.

- Я дала свои стихи государю! – кричала тетка с пакетом на голове. – Мои стихи! Государь лично читал их на празднике Солнцеворота!

Еще за мной долго бежал какой-то тощий мальчик и предлагал купить золото... или сандалии... я так и не понял. Возле маленького кинотеатра одна пьяная здоровая девка с нарисованными бровями пыталась поднять на ноги свою ужравшуюся подругу. Два парня ели мороженое и запивали его пивом. Рядом с ними стояла на коленях старуха и просила милостыню.

Мы, наконец, свернули куда-то и оказались рядом с ангаром. У входа стояло несколько человек. Стеклов поговорил с ними, и мы прошли внутрь.

Духота тут же ненадолго ослепила меня. У лампочек на потолке кружили мухи. Ангар был невысокий и длинный. Старый, деревянный, кривой. В одном углу обвалилась крыша, и пол зацвел от дождевой воды.

Народу оказалось полно. У самой стены, на каком-то железном ящике стоял оратор, и все слушали его. К правой стене были прислонены плакаты и транспаранты. У левой – вода, чайники, чай, бутерброды. Мы подошли к транспарантам. Я наклонил голову и попытался прочесть яркие кричащие буквы: “Требуем... достойного... для наших детей!!!” – больше ничего прочесть не удалось. Я нахмурился и посмотрел на оратора. Мордатый мужик с трясущимися щеками швырялся словами в зал – он сразу мне не понравился.