Солнце спряталось за горы, и мгновенно наступила тьма. И все горестные мысли как пришли, так и испарились без остатка.

— У тебя местное розовое вино есть? — вдруг спросил Нильс.

— Угораешь?! — вскрикнул Макс. — У меня самое лучшее вино во всей стране!

Вернувшись во дворец, они расположились в спальне Макса, на большой белоснежной кровати с балдахином.

— Так странно… — вслух рассуждал Нильс, глядя, как Макс наливает ему уже третий большой бокал. — Как в такой стране, где запрещен алкоголь, люди умудряются делать такое прекрасное вино?!

— Да тут все можно, только осторожно, — хмелея, радуясь и возбуждаясь, говорил Макс. — Все у них тут есть: и наркотики, и проституция, и геи, — Макс покраснел.

— Как им не надоело воевать еще?

— Война подогревается искусственно, — вздохнул Макс, закусывая финиками.

— Зачем она вообще нужна?! Почему нельзя было договориться?!

— У отца есть теория, что это сама планета так делает. Ну, в том смысле, что людей очень много, и если население не «убавлять», то вскоре на всей планете места не останется. Вот и появляются в мире всякие эпидемии и войны. Да и притом война — это выгодно. Капиталистическая система не совершенна, и поэтому постоянно растет количество безработных. И проще дать им в руки оружие и послать убивать друг друга, чем создавать рабочие места и тратиться на социалку. Пусть лучше все они воюют, чем устраивают голодные бунты и революции. Тем более лучший способ избавиться от долгов — развязать войну, а у северных государств накопилось уже очень много долгов.

— Рассуждаешь прямо как ультралевый радикал! — усмехнулся Нильс.

Макс посмотрел на него и вдруг накинулся и остервенело впился в губы. Повалил Нильса на кровать, навалился на него, придавив всем телом, и принялся жадно высасывать из него язык.

Нильс сначала отвечал немного, но быстро успокоился и замер, превратившись в кожаную куклу.

Пьяный Макс, тяжел дыша, целовал его, сдирая одежду. Стал спускаться ниже, оставляя засосы на впалом, гладком животе. Грубо стянул джинсы с трусами, поймал член в рот и принялся работать головой.

Нильс тоскливо посмотрел на купол балдахина, вздохнул и прикрыл глаза ладонью.

Макс вдруг остановился, встал, спустил с себя штаны, стянул Нильса с кровати на пол, поставил на колени и притянул к себе. Нильс взял его член, поднял голову и, заморгав густыми ресницами, посмотрел в пьяные Максовы глаза.

Вздохнув, Нильс принялся сосать головку. Макс взял его за волосы, чтобы ввести член полностью, но Нильс побоялся, что его вытошнит, и сжал член в кулаке, продолжая сосать только головку.

Время шло, Нильс неспешно работал губами, но опьянение и усталость сказались на Максе, и член был вялым. Наконец, поперхнувшись слюной, Нильс вытер губы тыльной стороной ладони, встал и ушел в соседнюю комнату. Макс сел на кровать и скинул штаны.

«Не трогай его! — сквозь шум опьянения пробивалась единственная трезвая мысль. — Не нужно! Ты все испортишь! Он уже твой! Он в твоей власти! Дай ему время, он сам попросит. Не вынуждай его. Будет только хуже!»

Максу захотелось выпить вина, но он выпил почему-то виски.

«Нет! — бахнула новая мысль. — Хочу и сделаю! Сейчас! Хочу!»

Без штанов, в одной рубахе, Макс прошел в соседнюю комнату, подошел к лежащему на кровати Нильсу и повернул его голову к своему паху.

— Не надо. Я не хочу! — как-то совсем по-женски простонал Нильс, прикрывая лицо тонкими руками. — Плохо мне что-то. Не сейчас.

Макс нахмурился. Этот слабый голос только еще больше разбередил его.

Схватив Нильса, он перевернул его на живот и, раздвинув ягодицы, увидел маленькую дырочку. Член его не стоял, и он не задумываясь вогнал в Нильса указательный палец до упора.

Нильс взвизгнул и, вывернувшись, оцарапал его лицо. Макс рыкнул и, размахнувшись, страшной пощечиной обрушил Нильса на пол. Не дожидаясь, пока Нильс придет в себя, он схватил его за волосы, открыл дверь и швырнул тонкое загорелое тело Нильса услужливо подбежавшим слугам.

— Заберите его! — ощущая огненные царапины на щеке, крикнул Макс. — Заберите и увезите в ту жопу, откуда вы его привезли!

И так хлопнул дверью, что розы в золотой вазе проснулись и вздрогнули.

Допив бутылку вина из горла, Макс упал на кровать, зарылся в подушки и вырубился.

========== Глава двенадцатая. Арн ==========

Земли горного племени Харз. Район, не контролируемый правительственными войсками

— Стоять! — раздался резкий оклик, и Арн остановился и улыбнулся.

— Стою, — улыбаясь, сказал Арн, оглядываясь, но не замечая никого.

— Да, именно вот так вот я и представлял тебя, — объявил Калеб, выходя из-за большого камня. — Волосы точно так растрепаны и светятся на солнце, и лицо… белое, и брови — черные.

Арн усмехнулся, подбежал и крепко обнял его.

— Подожди, подожди, дай я посмотрю на тебя хорошенько! — и Калеб отодвинул его на расстояние вытянутых рук.

— Да всего же пару дней прошло!

— И все равно много, — ответил Калеб, притянул его к себе и опять обнял.

Они прошли немного вперед и сели на густой красноватый песок. На костерке из сухого кустарника закипал кофейник. Рядом стояла бутылка с водой, походная сумка, циновка и еще какие-то вещи Калеба.

Вокруг были низкие, старые скалы. Кое-где виднелись сухие колючки. Было жарко и тихо. Небо затягивали молочные облака.

— Но почему так долго? Я тебя вчера ждал, я волновался, — говорил Калеб, подкладывая в костер новые палочки.

— Да будь он проклят! — прорычал Арн и припал к бутылке с водой.

— Кто? Твой сводный брат?

— Ублюдочный рыжий шакал! Вытянул мне всю душу! И сильный, как камень. И всегда появляется в самом неудобном месте, как змея! Он ненавидит меня. Он всегда мне завидовал! Я не знаю, что с ним делать! Он всегда как камень на зубах, — Арн опять припал к бутылке. — Из-за этого шакала нам пришлось переменить место! А то место у реки было наше. Наше! А из-за этой пронырливой крысы нам пришлось уйти и ходить сюда, в такую даль!

— Осторожность не помешает, — задумчиво проговорил Калеб, постукивая палочкой по камню. — Лучше потерять день пути, чем… — Калеб замолчал.

— Выпущу ему кишки! Еще не знаю как, но точно вырву сердце!

— Ты злой, потому что голодный, — улыбнулся Калеб. — На вот, — и он протянул ему стальную чашку с кофе. — Как говорят: «Хороший кофе и злого человека сделает добрым».

Арн втянул аромат из кружки и улыбнулся:

— Твой кофе самый лучший!

— Просто я знаю, как ты любишь, — любуясь Арном, ответил Калеб и стал на горячем камне печь тонкие лепешки. Достал маленькие шашлычки из козьего фарша и соус из оливкового масла и кунжута.

Арн съел все с удовольствием.

Наевшись, Арн задумался, глядя на костер, и сидел неподвижно, слушая тишину.

Смотрел на Калеба. На его длинные кучерявые темные волосы до плеч. И большие, карие, добрые и всегда немного печальные глаза.

— У тебя самые красивые глаза в мире, — вдруг тихо сознался Арн. — Я помню это еще с детства. Они были огромные и сияющие. И бездонные, и наполненные чем-то… чем-то таким, отчего сжималось сердце.

— А ты в детстве всегда дрался, — глядя на костер и улыбаясь, вспомнил Калеб. — Всегда был весь исцарапанный.

— Тяжко мне с ними, — опять помрачнел Арн.

— У тебя есть Шая. Она любит тебя и родит тебе много детей. И у тебя есть я.

— И мы прячемся с тобой, как преступники!

— Мы и есть преступники, — вздохнул Калеб.

Арн пристально посмотрел на него. Протянул руку, погладил по щеке, приблизился и поцеловал. Целовал долго, не спешно, а потом повалил его на спину на песок.

— А я говорил! — раздался громкий молодой голос.

Арн подскочил и огляделся. Вокруг них стояло несколько высоких молодых крепких фигур с винтовками.

Один из парней, среднего роста, крепкий, с темно-рыжими волосами и ледяными голубыми глазами, швырнул Арну под ноги наручники.

— Надевай! — скомандовал рыжий.