========== Глава 1 ==========

— Ты меня любил! А я тебя разлюбила! А-а. А!

— Харэ! — я заглушил радио.

И в следующий миг все утонуло в жаре и тишине. Громыхание проезжающего трактора было единственным звуком за весь день…

Трактор проехал — событие!

Я хлопнул пузатой дверцей холодильника и достал холодную миску с окрошкой. Лук с грядки, картошка, яйца местные. Колбаса, правда, городская.

Я залил все холодным квасом, добавил горчицы, сметаны и соли. Хорошенько перемешал.

Занавеска в дверном проеме вспучилась, и я увидел тень у березы во дворе. Нахмурившись, я с большим остервенением начал взбивать ложкой в тарелке. Но тень не испугалась. По узкой тропинке в густой траве прошлепали шлепки, загромыхали ступеньки крыльца, и, откинув занавеску, ко мне заявилась Солоха. Она как-то оценивающе цокнула языком и уселась на мою кровать.

Окрошка была так прекрасна, что даже ее появление не могло испортить моего тихого счастья.

Не обращая на меня внимания, она завалилась на кровать и стала небрежно листать мои «плейбои».

— Жара-а-а… — протянула Солоха.

Я не ответил. Добавил еще щепотку укропа.

— Жара-а-а… — повторила она. — А у нас воды даже нет. Мотор сломался. Вернее, не сломался, а его в тину засосало, и он не фурычит. Не качает совсем.

Я молчал. Она наморщилась, хлопнула себя по лодыжке и вздохнула.

— Ну, а ты? Все так и сидишь?

Я пожал плечами.

— Семью-то думаешь заводить?

Я поморщился.

Когда знаешь человека всю жизнь, то он может вот так вот запросто вваливаться к тебе в дом и говорить какие-то слова. Спрашивать какие-то вопросы.

У нее самой было уже восемь мужей. Или семь — она и сама толком не помнит. Она сидела и загибала пальцы на правой руке. На многих ногтях лак уже облупился, и была видна черная жирная грязь под ногтями. Почесывая свою немытую голову, она вспоминала этих полудурков. Там были узбеки, наркоманы, алкоголики, несчастные парни, уголовники. В своей жизни она уже усвоила, к примеру, такой урок: с наркоманом жить лучше, чем с алкашом. Она это все рассказывала тогда так, как будто мне это было нужно и интересно. Она говорила, что сейчас живет с наркоманом. А прошлый ее муж был мудак, он украл игровую приставку, и его посадили. А этот, последний, ничего такой, даже хороший. Только ноги у него болят, а так хороший.

У нее восемь или семь детей, и она нигде не работает и живет на пособие. Иногда приторговывает наркотой. Она скрывает, конечно, отнекивается, но это даже я знаю.

Она берет этот вонючий китайский порошок и запаивает его в трубочки. В обычные трубочки, которые торчат из бумажных стаканов с колой. Потом запаивает эту трубочку с двух сторон и прячет ее между двух стальных гаражей. Наркоманы кидают ей бабки на Киви-кошелек, и она высылает им фото той кучи мусора, где лежит эта трубочка. Потом нарики забегают в аптеку, покупают специальную жидкость, разбавляют порошок и колют его в гнилую вену.

В самом начале они ловят кайф. Ну, а потом им нужен наркотик просто для того, чтобы не страдать. Чтобы на время забыться. А в самом начале жизнь не кажется такой жуткой.

Занавеска проснулась, вспучилась и опять повисла ровно. Чуда не произошло, ветерок так и не прилетел.

— Почему ты ни к чему не стремишься? — рассматривая меня своими черными глазами, спросила она.

Когда-то мы росли вместе. Когда-то мы даже поцеловались. Не знаю, был ли я первый у нее, но она была первая, с кем я поцеловался — это точно.

Я шмыгнул носом и поставил пустую тарелку в раковину.

Все это было в какой-то другой, далекой, совсем иной жизни. Где не было наркотиков и девяти детей.

Бр-р-р…

— Когда думаешь семью-то заводить?

Я отрыгнул.

Она стала обмахиваться журналом.

— Ну ответь мне хоть что-нибудь!

Я встал, умылся и лег на кровать под окном. Голубое небо горело отчаянно. Золотое солнце дрожало. Береза не шевелилась.

— Ленивый ты. Вот есть у меня одна подруга, хорошая девка, но ее же уболтать надо, а у тебя язык не ворочается, ты же и слова сказать не можешь! А девка хорошая.

Я взял журнал, но тут же отложил его и посмотрел на нее.

— Я — гей, вообще-то!

Когда произносишь это, главное — не рассмеяться и быть максимально серьезным.

— Чего?!

Но эту сучку просто так не обманешь!

— Женить тебя надо. Много у тебя свободного времени, вот и лезет в голову всякая хрень!

Я стал просто листать журнал.

— А я че пришла-то! — спохватилась она и встала.

Я сосредоточил все внимание на картинках, чтобы не видеть ее тощего тела в цветастом халате.

— Вот, передашь теть Зине семена! — она положила на стол свернутый листочек. — Вот, куда тебе положить?

— А сама чо? — я даже не посмотрел на семена.

— Я сегодня уезжаю в город. А за семенами к тебе зайдут завтра. Понял?

Я буркнул что-то.

— Но женить тебя все равно надо! — объявила она уже на пороге. — Я тебя поженю.

— Удачи! — зевнул я.

Она внимательно оглядела меня:

— У меня есть одна на примете, так что готовься!

— Угу…

— И про семена не забудь! — выкрикнула она уже со двора, открывая калитку.

— Иди нафиг…

Я шлепнул журнал на стол, зевнул и уснул.

========== Глава 2 ==========

Всю ночь я не мог уснуть, ворочался, мучился. А наутро приснился мне тяжелый кошмар.

Мне снилось прошлое, и так ярок и натурален был этот сон, что я поначалу действительно верил, что опять оказался в той дикой, промозглой осени. И снилась мне ОНА… Та, чье имя я не хочу вспоминать. Ни имя, ни лицо, ни голос, ничего! И снились мне чужие люди. Чужие люди в одежде, расхаживающие по моей квартире, а я лежу голый в кровати, укрывшись одеялом, и не могу их никак выгнать. Наглые чужие люди, которые победили в итоге.

Проснулся я в детском ужасе и, увидев изумрудную березу в золотых лучах нежного рассвета, вспомнил, где я, вспомнил, что та темная осень не вернется уже никогда, застонал и откинулся на подушки.

Чужой кот ходил по крыльцу, и невидимые птицы сладко пели, радуясь рассвету.

Я хотел спать, но уснуть долго не мог. И только я уже стал проваливаться в сон, как взбесился телефон на подоконнике, прямо у головы.

— Да! — спросил я как можно более мерзким и недовольным голосом.

— Спишь?

Голос Солохи был возмутительно свеж и невыносимо радостен.

— Пил вчера?

— Что ты хочешь?!

— Эти семена для теть Зины, что я тебе вчера давала, ты их сам отнеси ей, хорошо? А то она старенькая, у нее ноги болят. Отнеси ей сам, сегодня, только не забудь, она ждет!