- Нет, мама, почему? – воспротивился Марк.

- Пойдем! – крепко схватив его за руку, сказала Люси, посмотрев на мужчин.

Те укорительно посмотрели на мальчика, чего ей меньше всего хотелось. Ей становилось неловко, когда на ее мальчика чрезмерно обращали внимание. Она старалась как можно быстрее уйти и увести его за собой, чтобы себе не доставлять неудобства.

- Но я хочу остаться, мне интересно! – протестовал Марк, но не чересчур активно, скорее, с обычным ребяческим непониманием.

- Нет! Этот разговор только для мужчин, - отрезала Люси и силой повела его.

Джулиан провел взглядом заметно подросшего мальчика, который уже имел свое ярко выраженное «я», хоть и зачастую наученный тщательно скрывать это. Но ему было видно это, как и Джеку, который с терпимым пониманием провел взглядом своего сына, после чего стал внимать словам пастора:

- Зима скоро, мои дорогие. Судя по запаху, северный ветер уже приближается к нам. И я невольно вспоминаю прошлый октябрь. Когда вы, ребята, отправились на охоту с Мортимером и моим сыном.

Мужчины на секунду опустили глаза. Джулиан говорил тихо, спокойно, но с тяжестью в словах. Каждое слово казалось весомее предыдущего.

- Тогда вам удалось убить того самца белого медведя, забравшего (по словам Мортимера) жизнь моего сына, - он склонил голову, и остальные вместе с ним, затем продолжил. – Но меня до сих пор настораживает одна деталь, о которой вы и сами невольно думали все это время, я знаю.

Мужчины переглянулись.

- К тому же, то, как он тогда переживал о смерти моего сына (точнее вовсе не переживал), и то, как он ведет себя последний год настораживает не меньше. Да простит меня Господь, этот лицемер Мортимер уже давно не внушает мне доверия, - с грустью сказал Джулиан, но без намека хоть на капельку слезинки от воспоминаний о погибшем сыне. – Герта! Знаете, что она сказала мне совсем недавно?

Мужчины не перебивая, смотрели в глаза Джулиану так, словно вопрошали. Тот, наконец-то, немного дал волю эмоциям, и решил выразиться:

- Какой же он все-таки подонок, в добавку ко всему, что я о нем думаю! Перестал ходить на проповеди. Ставит под сомнение истинность моих слов. Я доверяю ему все меньше. Особенно, после того, как Герта сказала мне, что Мортимер считает меня лжецом! И что я плохо воспитал своего сына! Это надо же! Это неслыханное поведение! Так говорить обо мне и о моем умершем сыне! Он словно перестал верить в Бога!

- Это еще как понимать? – спросил Кайл, наконец-то породив диалог.

- И почему об этом вам рассказала Герта, и лишь недавно? – как всегда, не без логики в помыслах, спросил Брюс. – Может быть, она клеветница? А он ей чем-то не угодил?

- Он безбожник! Этим все сказано, – отрезал Джулиан, будучи уверенным в том, о чем говорит. – А вы знаете, что мы делаем с безбожниками.

Близнецы закивали. Джек опустил взгляд. Ему было неприятно вспоминать о том, что же делают с безбожниками на острове. На его памяти было уже около десятка таких безбожников. Мертвых. И с каждым наказанием такого безбожника, причина лишения его жизни становилась все ничтожнее.

- Тогда, что вам мешает вынести ему приговор, святой отец? – прямо спросил Брюс. – Вы так долго думали над истинностью своего решения?

- В первую очередь, это решение Бога, а я лишь его исполнитель. И я должен убедиться в той угрозе и в том неверии, которое может сеять собой Мортимер.

- Извините, святой отец! Я полагаю, что Мортимер никак не причастен к погибели вашего сына, если вы об этом переживаете, – осмелился сказать свои мысли в слух Джек.

Он не хотел спускать еще одну жизнь со скалы на камни. Он заметил, как Брюс посмотрел на него сдержанно осуждающим взглядом, которым очень умел смотреть. Тихо, исподтишка, словно впредь будет иметь ввиду все сказанное.

- Что? – переспросил Джулиан.

- Мы не можем наверняка судить о том, случайность это была или нет – то, что Мортимер зацепил его, когда стрелял в медведя.

- Знаешь… - что-то хотел начать говорить Брюс, но вдруг его перебил собственный брат.

- Джек прав, отчасти. Мы не знаем наверняка. Мы услышали выстрел, а уж затем выбежали из-за скалы, увидев, как кровоточит ваш сын, извиняюсь за подробности, и как Мортимер целится в медведя, в которого метко выстрелил Брюс.

Джулиан и Брюс молча с некой тяжестью во взгляде посмотрели на Кайла, будто для того, чтобы он смолк со своей версией. Тот сразу почувствовал себя неловко.

- Но вы совершенно правы насчет того, что Мортимер даже не извинился перед вами за то, что… в общем, понятно. И то, что он перестал ходить в церковь – это по-настоящему настораживает, - словно исправляясь в глазах осуждающих, сказал Кайл.

- Его душа больше не принадлежит ему, - важно сказал Джулиан.

- Так в чем же дело, святой отец? – словно от нетерпения спросил Брюс, - Нужно избавиться от безбожника, пока он не предал нас очередному медведю. Например, тому, что живет на юге, - призывая к решительным действиям.

Джулиан, совсем не меняясь в лице, сказал еще более тихим голосом, словно лишь ожидал удобного момента:

- Для этого вы мне и нужны. Мортимер – непокорный сукин сын, который уже подавно не приносит пользу нашему обществу, тщательно критикуя наш уклад, об этом мне доложили. И у меня есть подозрение, что он готовится разрушить наш с вами мир, и готовит бунт.

- Бунт? – спросил Кайл и посмотрел на Брюса.

У того был такой же вопрос в глазах.

- Духовный он уже поднял, перестав ходить в церковь. А для физического ему нужны сообщники. И чтобы он не уничтожил нас и Божью миссию, мы должны расправиться с ним до того, как он отважится на эти действия.

Джек не понимал, от чего такие версии. Мортимер никогда не казался ему столь экстремистским. Он решил спросить:

- А причем же здесь Герта? Вы ранее упомянули, святой отец.

- При том, что она подслушала разговор между Мортимером и его братом, и тут же, как верно подданная Бога, доложила мне, - ответил Джулиан. – Они что-то замышляют против нас.

- Дэвид? – еще более удивленно переспросил Джек, ибо тот казался ему еще более безобидным. - Вы уверены?

Во взгляде Джулиана стала проявляться некая раздраженность. Обычно Джек не задавал много вопросов. Но разговор шел о лишении жизни человека, о чем он ранее никогда не говорил, а уж тем более не брал на себя ответственность за это. Пастор понимал это и видел по реакции Джека, что он не готов. Поэтому, он постарался как можно терпимее ответить своему старательному соседу:

- Джек, сын мой, - начал он, положив свою ладонь ему на плечо, - Пусть тебя никогда не удивляет степень предательства человека, особенно того, которому доверяешь больше всего, - затем он посмотрел на близнецов, и сказал. – Друзья, я надеюсь на вашу помощь. Вы просто обязаны перед самим Господом обыскать его дом.

Он повернул свою голову обратно и посмотрел Джеку в глаза. В них он увидел, что тому не нравится эта затея, и что он не принимает эту затею душой. Все же, моментами слабохарактерный человек – этот Джек Лоуэлл, пусть и отличный мастер, и неплохой охотник, следопыт.

- Может быть, вы хотите, чтобы мы взяли его с собой на охоту, а там пристрелили, в знак возмездия? – спросил Брюс с загоревшимися, словно керосиновая лампа среди ночи, глазами.

Его кровожадность порой была безмерной и изобретательной. Джека передернуло от этих слов. Он не верил своим ушам. Джулиан по-прежнему не убирал своей руки с плеча Джека.

- Нет, что ты, сын мой! – повернув к Брюсу голову, ответил Джулиан. - Убить человека – это смертный грех. А вот его наказание за смертный грех – это исполнение воли Божьей.

Как же Джеку не нравилось это «исполнение воли Божьей». Конечно, это не было заточение в металлического быка с последующим его подогревом до не совместимых с жизнью человека температур. Нет. В их случае это было сбрасывание человека со скалы. Но по сути – одно и то же. Лишение жизни человека. Еще никто не выживал от такого метода наказания, разбиваясь о камни, что были внизу. Если не сразу, то временно помучавшись, даже если каким-то образом удавалось миновать камни, и упасть в воду с такой высоты. И он не мог высказать свое категорическое неприятие, так как мог сам оказаться в кровавой пене уносящих его труп волн. Внутренне он никогда не соглашался с этим. И Джулиан, скорее всего, видел это. Поэтому, не принуждал его ни к чему, а лишь нащупывал. Брюс сам взял на себя ответственность за операцию, которую можно было назвать «сотвори еретика». Этим еретиком уже почти был Мортимер. Почему почти? Потому, что нужна была еще одна маленькая условность, которую понимал и принимал Брюс. Джек лишь наблюдал за тем, как изощреннее становится борьба с «неверными».