Марк непрерывно смотрел в огонь. Не отрывал от него своих глаз. Смотрел, как переливался желто-оранжевыми цветами, плавно извиваясь, поселяя в нем покой, но и порождая мысли… Первая ночь с огнем…

Теперь Марк мог найти в чем-то успокоение, и задуматься, хоть и старался не думать о том самом изо всех сил. Больше старался думать о завтрашнем дне. Устремлял мысли в перспективы, а не в прошлое, не смотря на то, что перспективы его пока были не велики. Ему нужна была еда. Огонь здорово способен подбодрить и отрезвить голову, но желудок он не наполнит. Без еды Марк не выживет…

Завтра он будет сытым. Он пообещал себе это, с мыслью о том, что пора попытаться заснуть. До этого он не мог, как следует, спать из-за холода. Единственное, что ему осталось – поесть. И он поест! Лишь потом он подумает о том, как будет покидать этот проклятый остров…

* * *

Марк совершил довольно обширный ознакомительный обход близлежащей местности, учитывая его силы. Особенно, он старался как можно подробнее исследовать берег. На него он возлагал все свои надежды. Но на нем он находил лишь мусор. Причем, такой, что даже не пригодится. Очень редко попадались бутылки – единственное, что он подбирал, чтобы набирать в них воду. Ходил по берегу несколько часов, пока не наткнулся на пару крабов и дохлых рыбешек, не успевших уплыть с отливом, застряв на мели в лужице. Он подумал, что до сих пор не проследил график приливов и отливов, а это было важно, как он считал.

Довольствоваться найденным Марк не собирался. Искал еще. Он понимал, что этого мало. Несколько дней голода съедали его изнутри. Он сильно похудел. И до сих пор чувствовал привкус крови во рту. Ему нужно максимально восполнить силы. Иначе он погибнет раньше, чем успеет осознать это. Он тщательно исследовал берег. Поднимал практически каждый камушек, заглядывал в каждую лужу. Что-то должно быть. Наблюдая за солнцем, ориентируясь по тому пути, который уже прошел, Марк был уверен, что сейчас он уже дошел до южной точки острова. Или, как минимум, он находится максимально близко к ней, или около нее. Вот только, что это ему дает, кроме осознания того, что он открыл для себя новую часть острова? Очередную надежду что-нибудь найти?

Нужно мыслить продуктивнее. Но как, когда в ногах нет уверенности, а внутренности болят настолько, что кажется, что они постепенно отмирают, преврашая тебя в ходячего мертвеца. Сначала желудок, затем кишечник, печень, почки, а затем и сердце. Нет-нет. Нельзя об этом думать! Марк тут же отогнал от себя мысли, которые мешали думать ему продуктивнее. Под ногами ничего нет. Большего он пока найти не сможет. Так подумал Марк, и решил вернуться в лагерь с тем, что имел. Лучше, чем ничего. Для того, чтобы желудок заработал, хватит, по крайней мере. Ему пришлось довольствоваться малым.

Возвращаясь в пещеру, Марк все думал о том, насколько долго она останется для него лагерем. Он хотел как можно быстрее наесться, выздороветь, и покинуть ее, и этот остров. Но желания и возможности редко дружат друг с другом. Признав это, он успокоил себя на то время, пока будет есть. Ему было очень трудно оставаться спокойным. Ком в горле так и наворачивался, удушая его. Смотрел на горизонт, на то, как солнце соприкасалось с ним, словно целуясь, думая об их гармонии, которой никогда не будет между его телом и душой.

Желудок зашевелился от приема пищи. Единственная приятная вещь за последние несколько дней. Некоторое время, Марк даже перестал чувствовать боль. Но он этим не обольщался, поскольку знал, что пройдет час или два, и боль вернется. А пока, он рождал в себе одну мысль. Мысль, которая отчасти сама ворвалась в его сознание.

Марк вышел из пещеры на берег, в этот раз внимательно посмотрев на сам остров с берега, повернувшись к нему лицом. И первое, что он заметил, так это то, что скалы здесь были не настолько высокими, как на севере, и более уступчивыми. Сами собой они образовывали что-то вроде долины внутри острова, особенно за той скалой, в которой он ночевал. А за долиной – самая выразительная скала, на которую, судя по всему, залезть будет весьма не сложно. Так он подумал совсем нетерпеливо, и пошел к ней, пока есть силы. До нее максимум минут двадцать. Он успеет вернуться до абсолютной темноты. Своеобразную тропу он для себя наметил. По ней и вернется.

Подходя все ближе, Марк стал удручать себя мыслью, что не такая уж она и уступчивая, какой показалась на первый взгляд. Даже приуныл, встав перед ней, и поднимая голову, осматривая ее снизу вверх. Учитывая то, что она не настолько острая, как остальные, все же нужно попытаться взобраться на нее. Скалы на перешейке не шли ни в какое сравнение. Этой скале было далеко до тех по-настоящему опасных скал. Смотря на эту скалу, он все же просматривал одно довольно неплохое место для старта, после которого можно было бы весьма высоко взобраться на нее. Нужно лишь ухватиться один раз и подтянуться. Перетерпеть боль…

Марк так и сделал. Ему удалось перелезть первый уступ, за которым следовал более податливый, практически плоский. Нужно было лишь немного напрячь ноги, чтобы взобраться со стороны берега. Именно с этой стороны Марк хотел посмотреть вдаль, на юг. С высоты, которая позволит ему увидеть нечто большее. Теперь горизонт отдалился на несколько километров, обнажив довольно отчетливые силуэты суши.

Марк был поражен. Мало ли, что на юг от острова шла череда мелких скалистых островков, так они еще и тянулись прямо к материку словно цепочкой. Прерывающейся, совсем не надежной, бурлящей в воде цепочкой, между звеньями которой проглядывалась мель. Вот она уже вселяла надежду Марку. Возможно, она оголялась во время отлива и создавала собой некий коридор? Конечно, не такой, как у Моисея… Но все же намного облегчающий возможность перебраться на юг. Может быть, поэтому они жили на севере? Чтобы не знать о такой возможности? Не искушаться видом материка на горизонте? Иначе, зачем им этот остров?..

- Материк, - прошептал Марк, уже неистово мечтая оказаться на нем.

Его ни с чем не спутаешь. Даже если он не был на нем за всю свою короткую жизнь ни разу, он знал о нем. И представлял себя там, даже если ему придется грести одними лишь руками, без челна, без любого плавающего приспособления. От камня к камню. Так и получится пересечь пролив. Опасный, холодный, внушающий страх. Мортимер так и не пересек его, имея тот же страх, но не сомнения, а также ранения, ничем не меньшие, чем сейчас у него. Что у него болело, он до сих пор понять не мог. Какой-то орган явно пострадал при падении. Селезенка ли, поджелудочная… Точно не желудок! Его он уже проверил пищей, тот болел лишь от ее недостатка. Пусть она не отвлекает его...

Марк стал вдохновлен мыслью о материке еще больше. О его относительной близости, хоть он и понимал, что когда он отважится (а он отважится, уже не позволит себе опустить руки) на преодоление холодного пролива, эта попытка будет сложнейшим в его жизни испытанием, поскольку это будет единственная попытка в борьбе за жизнь. Он зацепится за нее. Уже зацепился за ее волос, как блоха, пусть он и не хотел представлять себя ею. Просто для него было удивительно, насколько близко их поселение находится от материка. Ни один признак цивилизации так и не пошатнул их устрой. Ни одна лодка не проплыла настолько близко, чтобы переломить версию Джулиана о том, что людей больше нет. Ведь они же есть?

Марку очень хотелось в это верить. И он себя убеждал. Даже если он и не столкнулся ни разу ни с одним признаком цивилизации, кроме мусора на берегу, даже если ближайший город находится в сотне километров, ведь они живут не так то и близко к какому-нибудь большому городу типа того, из которого приехала его семья сюда. Он старался верить, вспоминая те немногочисленные фразы, которые говорил ему отец о той жизни, что была на материке. Все там жили одной кучей, всех и всего было много. Автомобилей, лодок, домов там тоже было предостаточно. Был президент. И был конфликт. Холодный, но нарастающий. Отец как раз искал себя, искал успокоения… Уж точно не хотел участвовать в войне. Была ли она? Вот, в чем вопрос…