— Мне нужна группа экспертов, — вместо приветствия сказал он Сэму, едва открыв дверь. — Криминалисты.

Сэм отпустил кнопку звонка, взглянул на его ноги и достал телефон.

***

Криминалисты ничего не нашли. Вернее, они, конечно, собрали образцы крови и осмотрели окна-двери-замки, но во всей квартире не нашли ни единого следа чужого присутствия, ни единого чужого отпечатка пальцев.

А кровь оказалась жидкостью, не подлежащей идентификации. Вот так просто: “органическая субстанция неизвестного происхождения”.

— Что происходит? — спросил Сэм, когда бригада уехала, перевернув все вверх дном. — Старик, на тебе лица нет.

— Рассказывай, — приказала появившаяся неизвестно откуда Наташа.

Стив принял из ее рук большой стакан с логотипом известной кофейни и, сделав первый глоток, произнес:

— Я слышу голос. Все время, двадцать четыре часа в сутки. А сегодня во сне видел его.

— Кого? — настороженно спросил Сэм. — Не хочу тебя пугать, но голоса в голове — это…

— Рамлоу, — перебил его Стив, потому что спасибо, он знал, что такое голоса в голове и насколько это плохо. — Я видел Рамлоу. Переломанного, обожженного. Он парил над полом, и это на его крови я поскользнулся.

Сэм и Наташа “незаметно” переглянулись и Сэм мягко попросил:

— Одевайся, поехали со мной.

— Я сошел с ума? — без особой надежды на отрицательный ответ спросил Стив.

— Ну, или кто-то толково морочит тебе голову, — ответила Наташа. — Нам нужна лаборатория сна. Думаю, мы быстро выведем этого “Рамлоу” на чистую воду.

***

— Видишь? — произнесла Наташа, отточенным жестом выкатывая один из металлических ящиков холодильника морга. — Он тут.

Сон в лаборатории ничего не дал. Вернее, ничего нового. Стоило Стиву упасть в затягивающую душную темноту, как приборы взвыли, фиксируя активную фазу сна. Очень активную. Давление и сердцебиение указывали на кошмары, хотя тело оставалось совершенно неподвижным. Врачи зафиксировали необычайно длинную фазу быстрого сна, кошмары, трудность перехода от сна к бодрствованию, но и только.

И вот Стив стоял рядом с Наташей в морге и гадал, откуда он в точности знал, какие именно травмы получил Рамлоу, если видел его тело впервые.

Наяву — впервые.

Обгоревшая левая половина лица, голая скуловая кость, изуродованные предплечья, раздробленные голени, мелкие ожоги на зашитой после вскрытия грудной клетке и плечах.

На мгновение ему показалось, что темные обгоревшие губы дрогнули, презрительно изгибаясь, и он смотрел, давя внутри знакомо поднимающуюся панику, смотрел на знакомое до мельчайших черт лицо, силясь уловить движение мертвой плоти, и понял, что тот Рамлоу, из кошмаров, был прав: он медленно сходит с ума.

— Вижу, — сквозь зубы выговорил он. — Я хочу видеть результаты вскрытия.

Наташа лопнула большой розовый пузырь жвачки, демонстрируя таким образом презрение к чужой смерти, и вывела планшет из спящего режима.

— Компрессионный перелом конечностей и грудной клетки, угарный газ в легких, обугливание мягких тканей… Если по-человечески, то умирал он медленно. Когда здание загорелось, он был жив.

“Это было долго, — вкрадчиво, со злой насмешкой произнес Рамлоу у него в голове, — я умирал несколько часов, пока не обуглился достаточно для того, чтобы сдохнуть. И все это время, каждую секунду, которую находился в сознании, я проклинал тебя. Я умер с твоим именем на устах, Роджерс”.

— Я мог этому…

— Он чуть не застрелил Шерон, запустил хэлликэриеры, дрался с Сэмом. Он — больной ублюдок, оставшийся преданным ГИДРе до конца. Почему тебя так заботит его смерть? Именно его? Погибли сотни людей. Миллионы по всему миру спасены. Та девочка-отличница из Техаса, может, станет гениальным биологом или кем она там…

Стив не слушал. Все эти доводы он повторял себе каждый раз, как ложился в постель и знал, что увидит. Каждый долбанный раз, когда слышал: “Ну что, готов начать новый день, Роджерс?”, — стоило открыть глаза.

“Ты уронил на меня дом”, — в который раз повторил Рамлоу у него в голове, и тело на каталке вдруг пошевелилось, уродливое лицо повернулось к Стиву и… все кончилось. Он тяжело дышал на единственном стоявшем тут стуле, а Наташа брызгала ему водой в лицо. Холодильник был закрыт.

— Если бы я не была уверена, что ты самый здоровый человек из всех, кого я знаю, я бы настояла на обследовании у психиатра, — сказала Наташа, давая ему напиться. — Но я просто скажу, что… ты должен разобраться в этом, Стив. Не знаю, что у тебя было с Рамлоу…

— Ничего. Ничего у меня с ним не было.

— У меня есть знакомый медиум. Никогда не верила в такую ерунду, но…

— Я справлюсь. Сам, — пообещал Стив.

Рамлоу в его голове насмешливо фыркнул.

***

Сны с каждой ночью становились все кошмарнее. Самыми страшными для Стива были те, где Рамлоу, обожженный, окровавленный, скользил вокруг кровати, не касаясь ногами пола, наслаждаясь его беспомощностью, невозможностью пошевелиться.

Вел горячими ладонями от коленей вверх, к паху, и ухмылялся. Стив приловчился настраивать будильник так, чтобы он будил его каждые полчаса. На миссии, первой после Трискелиона, смотрел даже не в оба, а выкрутил на предел все органы чувств, пытаясь не подставиться самому и не подвести группу, шедшую за ним, потому что Рамлоу, казалось, решил сделать все, чтобы Стив скорее отправился к чертям, а Стиву было рано — он еще не нашел Баки.

“Налево! Направо! На десять часов, упс, это было на двенадцать?” — Рамлоу страшно мешал, засоряя эфир, норовя подставить, отвлечь, дезориентировать. Стив давно привык к его подначкам, почти перестал реагировать на упоминание Баки, хотя те все еще причиняли боль, но полностью игнорировать помехи не получалось.

— Я беру отпуск, — поставил Стив в известность неожиданно воскресшего Коулсона, поднявшего упавшее знамя ЩИТа. — Я так больше не могу.

Коулсон со странной улыбкой посмотрел ему куда-то за спину, кивнул и без лишних вопросов подписал присланное по электронной почте заявление. В резолюции, выведенной аккуратным мелким почерком, будто в насмешку значилось: “По семейным обстоятельствам. Бессрочно”.

Будто у него и в самом деле была семья, а у той — обстоятельства, которые теперь можно было менять сколь угодно долго.

Он покидал в сумку минимально необходимое: смену белья, пену для бритья, скетчбук, с десяток карандашей, и, заведя мотоцикл, укатил в предрассветную синь. Хотелось остаться одному, вдали от давящего шума большого города, пристального внимания начальства и жалостливого участия друзей. Снять дом на берегу безлюдного озера или у самой границы леса, не видеть никого, ничего и попытаться выяснить отношения со своим прогрессирующим безумием.

Он катил и катил, игнорируя желание спать, утоляя голод на заправках, пока ему в очередной раз заливали полный бак, и снова ехал на восток, огибая попадающиеся на пути городки и поселки. Он хотел одиночества, и он получил его почти сразу, как полотно скоростного 90-го шоссе легло под колеса. Он ехал и ехал, наконец ощущая желанное одиночество, будто прошлое не успевало за ним, будто его уносило встречным ветром поздней весны.

Домик у озера для него нашелся к концу третьих суток, когда без сна становилось опасно продолжать путь. Тогда Стив просто свернул в ближайший городок, в первом же магазине разузнал всю необходимую информацию и уже через час стоял на широкой террасе, вдыхал полной грудью свежий влажный воздух и физически чувствовал, что снова не один.

“Ты же не думал от меня отвязаться?” — снова раздалось в голове, и Стив, вопреки сложившейся у них традиции, ответил:

— И не собирался. Если ты действительно Рамлоу, то должен знать, что я не бегаю от проблем.

— Проблем? — теперь он точно слышал голос наяву, а не в голове. — Ты назвал меня проблемой?

По загривку потянуло холодом, и Стив обернулся, заранее зная, что никого не увидит — Рамлоу или кем там было то умертвие, таскавшееся за ним, не имело физического проявления. То, что осталось от тела, кремировали сразу после опознания и всех необходимых процедур подтверждения личности.