Катя легко определяет направление моего взгляда и, фыркнув, заявляет:

- Значит, никаких.

Я хмурюсь, чувствуя, как тревожно начинает колотиться сердце. Может, Кате что-то известно? Об этом они шептались перед уроком? Миронову действительно надоело, он решил идти дальше, оставив меня позади? Так какого черта Катя тогда вообще со мной разговаривает? Ведь Антон - единственное, что нас связывает.

- А почему ты спрашиваешь? - сухо интересуюсь я.

- У меня завтра День рождения, - улыбается Катя. Мне кажется, она прочитала меня, будто открытую книгу. Я чувствую, как краснеют щеки, но все равно не отвожу взгляд. - Миронов будет там. Тебя я тоже приглашаю. Придешь?

- Да я как бы… - вот это влип! И что я буду делать на этом празднике? Портить своей кислой рожей настроение Кате и гостям? Ей-то это зачем?

- Из школы только Антон и Полина. Еще несколько человек, которых ты не знаешь, но которые, поверь, тебе понравятся. Родители уедут к бабушке на всю ночь. Мой брат все еще в армии. И если ты откажешься, Краев, я обижусь.

Она нетерпеливо постукивает пальцами по моей парте. У нее красивые руки. И фигура, и лицо - тоже. На мгновение я пытаюсь взглянуть на нее иначе - так, как смотрят парни моего возраста на красивых девчонок, но ничего не выходит. Наверное, у нее мягкие губы и их приятно целовать, но я бы не хотел, чтобы вчера это была Катя. Я бы не заменил ни минутки, проведенной с Антоном, даже ради самой невообразимой красавицы. И что бы это ни значило - мне все равно.

- Адрес дашь?

- Записывай, - улыбается Катя. Я понимаю, что старается она не ради меня. Вряд ли Антон ее попросил, наверняка это ее личная инициатива, но какой цели она хочет достигнуть - это интересный вопрос. Может, это просто акт сострадания по отношению к сирым и убогим, но мне жаловаться не приходится. В последнее время я не так остро реагирую на доброту посторонних людей - это тоже заслуга Антона.

Пока я записываю адрес и узнаю, как туда добраться, раздается звонок на следующий урок. Я оглядываюсь и вижу, что Антон ушел… Ушел, не сказав мне ни единого слова, даже не взглянув на меня! Все кончено, Миронов? Ты устал от меня, да? Мне хочется догнать его, схватить за плечи и трясти, пока он не скажет мне это в лицо. Но вместо этого я перекидываю рюкзак через плечо, бормочу под нос “пока” и, обойдя Катю, двигаюсь к выходу.

- Он любит тебя, Кирилл, - говорит мне вдогонку Катя. - И он не может решить…

В этот момент в кабинет возвращается Людмила Ивановна и я, досадливо поморщившись, прощаюсь и выхожу в коридор. Что не может решить? Что?!

***

20 декабря

Я трясусь в автобусе с охапкой красных роз. Чувствую на себе множество любопытных взглядов и несколько враждебных от тех несчастных, которые стоят от меня неподалеку, то и дело получая букетом по лицу.

Жалею, что не пошел пешком.

Жалею, что не купил другой подарок. Эти цветы теперь мне кажутся такими вульгарными, неуместными. Лучше уж купил бы книжку с каким-то труднопроизносимым названием - хотя бы избежал столь пристального внимания от зевак.

Жалею, что не соврал маме. Нужно было сказать, что иду на праздник к кому-то из ребят, а тут к девчонке! Мама сначала обрадовалась, а потом, видимо, нафантазировав себе каких-то бразильских страстей, насторожилась. Дошло до того, что она начала намекать на безопасный секс, и вот тут-то меня и накрыло. Мой истерический смех, наверное, слышали во всем доме. Ох, моя дорогая мамочка, знала бы ты, что на самом деле происходит в моей личной жизни… Чтобы ты тогда сказала? Как бы относилась к Антону?

Но больше всего я жалею, что согласился прийти. Все-таки Катя для меня малознакомый человек (какая ирония, не правда ли? годами проводишь кучу времени рядом с людьми, а все равно совсем их не знаешь), а Антон игнорирует меня. Что я буду делать там? Нужно будет как можно скорее уйти - в моем случае повод найти будет несложно. Скажу, что мама просила не задерживаться - это, кстати, правда.

С такими мыслями я доезжаю до нужной остановки и, бормоча извинения, протискиваюсь на выход. Теперь уже недолго, но я не тороплюсь: отчасти оттого, что заледеневшие тротуары посыпаны песком кое-как и в свете фонарей глянцево, угрожающе блестят, отчасти - из-за самой ситуации, которая для меня непривычная и пугающая. В детстве я, конечно, ходил на Дни рождения - и мне это нравилось. Но что такое детский праздник? Торт, кола в пластиковых стаканчиках, попсовая музыка из яркого, еще кассетного магнитофона, заботливые мамы, снующие с тарелками от кухни до гостиной и зорко следящие, чтобы наши шалости не заходили за определенную, только для них понятную, границу. А вечеринка подростков - это совсем другая ситуация, и она кажется мне уж слишком враждебной.

Когда я все же поднимаюсь на второй этаж, и Катя открывает мне дверь, становится понятным, что на мои ожидания уж слишком сильно повлияли глуповатые американские комедии, которые мы за последние годы так часто смотрели с мамой. На деле Катя не пьяна, а в квартире не происходит масштабная оргия - все прилично, и я облегченно выдыхаю.

- Это тебе, - я протягиваю ей розы и отвожу взгляд. - С Днем рождения.

- Спасибо, - стоит отдать Кате должное: она полна достоинства и выдержки. Ни лживого энтузиазма, ни плохо скрытого презрения - вполне себе искренняя благодарность. - Раздевайся, проходи в гостиную.

Я послушно снимаю куртку и шагаю в указанном направлении. Антона еще нет. В первую секунду я испытываю облегчение, а потом меня затапливает досадой. А если он и вовсе не придет? И ведь не спросишь… Хотя вряд ли - не будет же он игнорировать лучшую подругу лишь бы только не увидеться со мной?

Катя начинает знакомить меня с гостями. На диване уже сидит Полина - наша одноклассница. Она вполне приветливо машет мне рукой, и я неуверенно киваю ей. Остальные имена я запоминаю через раз - вряд ли я увижу этих людей еще когда-нибудь. Большинство из них старше на год-второй - студенты или просто подрабатывают где-то. Уверен, что большинство из них знают Катиного брата. А Антона? Знают ли об отношениях, которые связывали этих двоих? Если да, то что думают об этом?

- Молодец, что пришел, - говорит Полина, когда я опускаюсь на диван возле нее.

- Угу, - произношу я. Это тебе не Антон, да, Краев? С этими людьми я чувствую себя напряженно, хотя они, кажется, настроены вполне доброжелательно. Но Полине не нужны мои ответы, мне достаточно поддакивать изредка да кивать головой, словно китайский болванчик.

Полина симпатичная, энергия в ней бьет ключом. Она улыбчивая, верхний резец немного сколот, но ее это совсем не портит. У нее звонкий смех и мелкие рыжие кудри. Она - это эталонный образ девчонки из соседнего двора, которая потом вырастет в примерную, хлопотливую жену. Она что-то говорит мне: школа, танцы, художка, летняя поездка в Турцию - ее мысли прыгают с одной темы на другую, и я даже не пытаюсь уследить за ними.

И тут я ощущаю на себе чей-то взгляд. Хотя, почему чей-то? Мне не нужно оборачиваться, чтобы знать чей. Я оборачиваюсь, встречаюсь взглядом с Антоном. Он злится - я чувствую это кожей. Почему? Потому что я пришел? Я молча отворачиваюсь и перестаю даже делать вид, что слушаю Полину.

Хочу домой. Думаю, Катя не обидится. Ей явно не скучно - вокруг нее столпились друзья, включили музыку, то и дело раздаются взрывы смеха. Полина идет помочь на кухне, и я остаюсь в одиночестве. Что я делаю здесь? Я бы многое отдал, только бы оказаться сейчас с Антоном дома, чтобы мы вновь были друзьями или даже… Что “даже”, Краев? Ты же сам еще недавно заявлял, что между вами не может быть ничего такого, неужто действительно готов изменить мнение? А нужна ли Антону такая “любовь”? Он ведь почувствует обман. И уж кто-кто, но он-то этого не заслуживает.

Я вновь ловлю себя на мысли, что хорошо бы, если бы Антон завел себе какие-то отношения. Пускай любит другого или другую, а со мной просто дружит…

- Эй, Кирилл, о чем задумался? - зовет меня какой-то парень. Имени его я не помню. - Идем на кухню.