***

- Интересно? - осторожно интересуется мама, и я энергично киваю, словно китайский болванчик. На деле же меня тошнит настолько, что кажется, будто рвота подкатила уже просто к горлу, разъедая кислотой слизистую. Происходящее же на экране совершенно не способствует улучшению моего состояния: какой-то идиот, поедающий подгнившие овощи из мусорного контейнера, производит угнетающее и крайне тошнотворное впечатление. Впрочем, я досмотрю это до конца, даже если потом выблюю собственный желудок. Мама сегодня проявляет чудеса лояльности: разрешила не доедать обед, не интересовалась моим состоянием уже почти час и даже ничего не сказала, обнаружив распавшийся на части и, как оказалось позже, уже абсолютно не функционирующий мобильный. Конечно, так она задабривает меня за вчерашнее решение, я понимаю. Но и мне хочется быть благодарным, поэтому посмотреть очередной бредовый фильм - не такая уж и огромная жертва. Неожиданный звонок в дверь заставляет вздрогнуть и сильно прикусить губу. Не может быть… Это наверняка тетя Валя, но никак не… - Это Антоша?

- Что? - недоуменно хмурюсь, услышав свои опасения, озвученные мамой. - Нет, конечно. С чего вдруг? - почти огрызаюсь, но мама этого уже не слышит, шлепая поношенными комнатными тапочками в коридоре. Щелчок замка, скрип двери, шелест куртки…

- Здравствуйте, Дарья Степановна, - спокойно, размеренно, вежливо, тепло. Браво, Миронов, идеально! Вот и разговаривай с мамой, раз вам так нравится общаться, а я не буду даже здороваться. Не нужна мне твоя жалость! Не нужна! И плевать, что я вновь произведу впечатление избалованного мальчишки, это получше, чем быть жалкой собачонкой, просящей милости и рассеянной ласки.

- Здравствуй, Антоша! Проходи-проходи! Кирюша смотрит фильм в гостиной, ты иди туда. А я пока сделаю вам чай. Ты какой будешь - зеленый или… - дальше я уже не слушаю, пытаясь выпутаться из шерстяного пледа и сесть ровно. Не хватало еще предстать перед Антоном растекшимся, бесформенным телом, раздавленным не только морально, но и физически. И мне-таки удается сесть прямо, хотя сведенный спазмами желудок угрожающе колотится, кажется, просто в горле. Ничего, я перетерплю. И не такое терпел. Физические страдания для меня более привычны, чем душевные потрясения, и, наверное, именно поэтому я сейчас чувствую себя нищим, которому дали подержать кусок хлеба и тут же отобрали. Мои мечты о дружбе тоже отняли вчера, когда Антон так неприкрыто обрадовался моему переходу на домашнее обучение.

- Привет, Кира, - я с трудом сдерживаю испуганный вскрик, когда Антон присаживается рядом. Это же надо было так задуматься, чтобы не услышать шагов? Бросаю на него взгляд из-под отросшей челки, но сразу же отворачиваюсь к экрану телевизора, делая вид, что очень заинтересован фильмом.

- Угу… Привет, - все-таки ворчу под нос и прикусываю щеку с внутренней стороны. Все, больше точно ничего не скажу. Да, мне обидно и больно из-за вчерашнего, и я жду, что Антон… Что? И сам не знаю. Извинится, быть может? Хотя нет, зачем ему лгать и делать вид, что он сожалеет? Он сказал правду, я должен быть за это благодарен. Если бы еще сделать было так же легко, как сказать…

- Как ты себя чувствуешь?

- Хорошо, - шиплю сквозь зубы, хотя хочется заорать, что я ненавижу этот вопрос. Мне каждый раз приходится врать, отвечая на него, неужели не понятно?

- Я звонил тебе сегодня. Ты был недоступен, - голос Антона абсолютно безэмоционален, обволакивает и расслабляет, словно теплая вода. Наверное, не тошнило бы меня так сильно, я бы уже и забыл, из-за чего обижаюсь, поддавшись гипнотической магии размеренных интонаций.

- Наверное, села батарея, - снова вру и искренне радуюсь, что в комнате выключен свет. Так Антон не увидит моих полыхающих от смущения щек, но, право слово, не признаваться же, что я психанул из-за его слов и разбил телефон! На экране телевизора мельтешат картинки, главный герой куда-то бежит по длинному коридору, но я уже не улавливаю нить сюжета. Нелегко сосредоточиться, когда думаешь только о том, чтобы не опозориться и не выдать ни единой терзающей со вчерашнего дня эмоции.

- Кира, ты злишься на меня, да? - я чувствую на себе взгляд Антона и понимаю, что не смогу снова соврать. Просто нет сил больше держать все в себе. Но ведь я просил его не приходить? Я достаточно ясно дал понять, что не нуждаюсь в жалости и милосердии!

- Злюсь? - понимаю, что сейчас наговорю лишнего, снова выставлю себя жалким идиотом, но ничего не могу поделать. Не соображаю уже ничего. Пусть потом я пожалею! Пусть будет стыдно! Но я же не претендую на роль идеального ледяного принца, правда? Это не мое амплуа. - Да нет, я не злюсь. Меня просто тошнит от твоей правильности! Ясно тебе? Я что, просил тебя приходить, помогать мне? Просил, Антон?! Я вообще не хотел, чтобы кто-то знал обо мне! Ты в первую очередь! Мне не нужна жалость! Не нужно играть в благородство, потому что ты не дождешься от меня аплодисментов, я никому не смогу рассказать о твоей добросердечности! Так что не жди, пока я сдохну, а уходи прямо сейчас и никогда больше не приходи сюда!

- Кирилл! - я не замечаю, когда в комнату входит мама, потрясенно выдыхая мое имя. Она наверняка шокирована моей неблагодарностью, я не удивлюсь, если увижу в ее глазах разочарование. Но я не увижу, потому что смотрю только в глаза Антона. Никаких перемен, он даже не пошевелился, но взгляд его, кажется, проникал в самую глубину, определяя больше, чем я готов был рассказать ему. - Извинись немедленно!

- Нет, мама! - я вскакиваю на ноги и едва не падаю, запутавшись в пледе. Антон мгновенно подхватывает меня под локоть, но я сердито вырываю руку. Вот почему я никогда прежде не заводил друзей. Их больно терять. - Нет, я не буду извиняться. Я сказал лишь то, что думаю. Я буду в комнате, спать. Прошу не беспокоить меня.

Знаю, что мама поджимает губы и осуждающе покачивает головой. Знаю, что Антон найдет правильные слова, чтобы успокоить ее. Знаю, что сделал этой истерикой хуже только себе. Знаю, что не имел никакого права на все эти нелепые претензии. Но сдержанность - это не мое достоинство. Я просто не мог промолчать.

Три капли дождя… Три секунды… Три удара сердца… И снова, и снова, и снова. Да уж, не долго я смог быть сдержанным. Как-то спокойствие не вяжется со скорой смертью. В этот раз со счета меня сбивают шаги в коридоре и протяжный скрип входной двери. Он ушел.

- Вот и все, Мэри. Мы снова втроем. И никто больше нам не нужен, - шепчу, уткнувшись носом в кукольную щеку. Блестящие глаза Мэри бликуют в свете настольной лампы, как будто она тоже разочарована мною. Наверное, могла бы - отвернулась. - Я знаю, что обидел его. Но так будет лучше. Я знаю, Мэри…

========== Часть 10 ==========

Октябрь, 02

Утром мама стучится, прежде чем войти в мою комнату. Последний раз такое было… никогда не было. Сначала я был слишком мал, и родители не считали, что в таком возрасте есть нужда в уединении, а потом болен и в любую минуту мог банально потерять сознание. Десять секунд я жду, немигающим взглядом смотря на дверь. И только когда стук повторяется, хриплым голосом произношу:

- Заходи.

- Я ухожу на работу, Кирилл. Завтрак на столе, - мама не смотрит на меня, тщательно смахивая невидимые пылинки с юбки. Губы ее сжаты в тонкую линию, на переносице пролегла морщинка, и я просто физически ощущаю удушливую смесь разочарования и осуждения, которые волнами исходят от нее.

- Хорошо, - я киваю, нервно кусая губы. Посмотри на меня, мама! Накричи, спроси о самочувствии, проверь температуру - сделай хоть что-нибудь! Только не уходи вот так, не обвиняй меня в том, о чем не имеешь никакого представления. Ты считаешь, что я неблагодарный, но у меня просто нет сил благодарить за жалость, понимаешь? За такое низменное чувство не благодарят, я и так купаюсь в нем, словно в зловонном болоте. Неужто можно осуждать меня за то, что я верил, будто для кого-то не обуза? Или, возможно, стоит просто посмеяться над моей наивностью? - До вечера, мама.