Мегуми знал, что когда-нибудь Роржи на чем-то его подловит. Но не думал, что к этому приведет картина, написанная несколько лет назад. Немного времени пройдет, и Роржи поймет, кто отравил короля. Тогда Мегуми точно не избежать гильотины.

— Я не понимаю, о чем ты? — вскинув подбородок и прищурившись еще немного, прорычал Мегуми. — Кинжалы знатных особ часть крадут, и вполне возможно, что в данном случае это именно так. Это во-первых. Во-вторых, нет доказательств тому, что клинок на картине именно тот, каким убили вашего советника. Вполне возможно, что они отличаются. Резьба на рукояти может быть другой, мало ли на свете красных клинков, к тому же имеет значение, из какого металла выковано лезвие.

— Возможно, ты прав, — не стал спорить Роржи. — Однако ответь, почему советника убили красным клинком именно после твоего приезда сюда? Мне мало верится в случайность.

— Как я уже сказал… — начал Мегуми, но умолк. В коридоре послышались шаги. Роржи отреагировал быстрее и, подскочив к нему, накрыл его рот рукой. Он хотел знать правду, но не мог допустить, чтобы кто-то узнал о его подозрениях раньше, чем он соберет доказательства.

— Не спорю, твои слова не лишены смысла, — уже с неприлично близкого расстояния глядя в лицо лиса, прошипел Роржи. — Вот только ты знаешь, что рано или поздно у тебя не будет возможности выкрутиться.

Сам не понимая почему, но Роржи просто хотел знать ответ, хотя намерений кому-либо рассказывать о своих догадках у него не было. Но сейчас не это его волновало. Находиться наедине с рыжехвостом, прикасаться к его лицу, его губам, пусть даже ладонью — странные ощущения охватывали молодое сильное тело.

Мегуми, поняв, что у Роржи ничего, кроме картины, на него нет, поднял руку и отнял его ладонь от лица. С невероятным спокойствием он посмотрел в карие глаза, обрамленные густыми, но короткими черными ресницами.

— Зачем ты пришел? Если ты так уверен, что я убил советника, то, как и подобает верной псине, скажи Арону. Пусть он решает, кто прав.

Слова Мегуми разозлили Роржи, он не считал себя псом Арона. Они друзья. И верность — вполне нормальное явление.

Выронив картину, Роржи схватил лиса за плечи и, развернув, впечатал спиной в дверь. Приблизившись, прошипел:

— Знай границы, рыжехвост! Я ведь все равно соберу доказательства, и тебя казнят. Арон же справится с потерей, не думаю, что ты настолько хорош в постели, чтобы вымолить себе прощение, раздвигая ноги.

Скольких усилий Мегуми стоило не плюнуть в лицо Роржи! От его слов стало больно. Ведь, по сути, они оба были правы. Один — верный пес, пресмыкающийся и готовый на все ради хозяина, второй же — просто подстилка, мужчина с внешностью и участью женщины.

— Уходи! — со сталью в голосе проговорил Мегуми.

Роржи пару мгновений смотрел на него с ненавистью, но, взяв себя в руки, оттолкнул от двери и выскочил в коридор.

========== Глава 9. Холодные листья: ==========

Большая зала утопала в солнечных лучах, мрак огромной комнаты им помогали развеять и огни в железных чашах под потолком. Разнообразные гобелены с яркими рисунками украшали стены. Люди, собравшиеся на праздник, так же пестрили цветами одежд. На помосте с троном стоял Арон, облаченный в черный плащ с меховым воротником, под ним штаны и рубашка, да и сапоги тоже были традиционно черного цвета. И лишь серебристые волосы, волнами лежащие на плечах, разбавляли его мрачный облик. Однако мрачного ничего не предвиделось, о смерти короля никто не думал. Ведь сегодня у народа появиться новый законный правитель.

Рядом с принцем стоял высокий старик, одетый во все белое, в руках он держал корону из золота и серебра. Громким зычным голосом он вторил древним письменам, провозглашая нового монарха…

Мегуми, встав у перил лестницы напротив трона, с безразличным выражением лица наблюдал за коронацией. Но был ли он действительно спокоен? Отнюдь. Изнутри жгла ревность. Ведь молодая и сильная волчица ожидала своего часа. Как только Арон примет корону, он тут же обвенчается с нареченной.

Даже не видя ее ни разу вблизи, не слыша ее голоса, Мегуми ревновал. Знал, что не имеет на это права, но сдержаться не мог. Он не желал отдавать Арона никому, хотел быть единственным в его сердце. Но свои чувства приходилось гасить. Не ему просить о чем-то. Даже если после свадьбы, после брачной ночи Арон решит, что женщины все же лучше, Мегуми не посмеет сказать ему ни слова против.

Они чужие и слишком разные.

— Да благословят Боги нового короля! Долгих лет королю! — взвыли волки. Такой же крик раздался и рядом с Мегуми, только громче.

Вздрогнув, лис стиснул зубы. После того разговора Роржи все чаще оказывался рядом, и теперь его преследование становилось очевидным и раздражало. Если раньше он старался реже показываться на глаза лису и просто следил издалека, то теперь ничего не скрывал, даже своей ненависти.

Гул стих уже через пять минут. На помост поднялась среднего роста девушка в красивом красном платье, волосы ее были распущены, а на голове сияла диадема. Встав рядом с Ароном, девушка протянула руку и вложила ее в ладонь уже короля. Старик в белом снова начал речь.

Не в силах видеть, как любовник обменивается клятвами с другим человеком, Мегуми резко развернулся и поспешил прочь. Его шаги были широкими и быстрыми. Теперь подол традиционной одежды не сковывал его движения. Словно протест, он начал носить местную одежду: рубашку и штаны. Будто хотел доказать всему миру, что он мужчина, и он такой, любовник Арона.

И хотя стало проще двигаться, недобрые предчувствия терзали лиса лишь сильнее. Что если Арон, видя его в мужской одежде, поймет, что он мужчина, такой же, как и сам волк, и почувствует отвращение. Ведь одно дело видеть парня в платье, как волки называли одежду лисиц, и совершенно другое — осознавать в нем себе подобного и желать.

Роржи не последовал за лисом, за что Мегуми был ему благодарен. С самого утра они уже успели поругаться, хоть, казалось, причины не было. И видеть, слышать его пленный принц не желал.

Оказавшись в своей комнате, Мегуми выгнал прислугу и сел в кресло у камина. Глядя бездумно на языки пламени, сжал руки в кулак.

Что ему делать? Он не способен выполнить поручение отца, потому что знает — предавать Арона и дальше не хватит сил. И пусть он мог бы пойти против своих чувств, пусть смог бы довести дело до конца. А смысл? Домой он уже все равно никогда не вернется. Цели нет ни одной.

В дверь постучали, и заглянул слуга.

— Ваше высочество, вам послание, — проговорил мальчишка, впорхнув в комнату, поскорее сунул конверт лису и, поклонившись, выскочил, не дождавшись дозволения. Но Мегуми не злился — ведь такой праздник, а ему поручение дали.

Удивленно оглядев конверт, Мегуми понял, что письмо из дома. Дрожащими руками он распечатал его и принялся читать. Почерк был ему незнаком, но с первых же строк стало понятно, кто ему писал.

Спустя минуту Мегуми смял послание и швырнул в огонь. Сжавшись, прикрыл лицо руками.

Теперь все было кончено. У него нет не только дальнейших целей, но и вовсе смысла существовать.

Отец погиб от руки старшего сына, который вернулся и занял трон по праву. Люк просто поприветствовал его, сообщил новость, а от этого тошно стало. Словно он угрожал ему, предупреждал о чем-то. Возможно, у лиса было бы другое отношение, не знай он, как к нему относится брат. Впрочем, его не было рядом, и это радовало. Но строчка со словами “милый младший брат” не на шутку испугала. Что произойдет, если Люк заберет Мегуми домой? Что рыжехвоста ждет?

***

Два дня после коронации прошли в полнейшем шуме и гаме. Люди ликовали, словно не случилось трагедии с их королем. Все забыли, отдавшись веселью.

Арон к лису не приходил. В первый день напился сильно и просто был не в состоянии добраться до его комнаты и уснул там же, где и пил. На второй день он отсыпался, а после советники настоятельно потребовали провести время с супругой. Арон не сказал бы, что Нэрри не нравилась ему, нет, у него даже получилось исполнить супружеский долг и лишить супругу невинности. Но что он чувствовал после этого! Казалось, словно он изменил Мегуми. И теперь просто не мог найти в себе силы смотреть ему в глаза. Откуда ему было знать, что от того, что волк не приходит к нему, Мегуми становилось только страшнее и печальнее. Ведь его отсутствие могло означать только то, что мужчина предпочел ему женщину.