– Потрясающую семейную идиллию. Девочка ни на шаг не отходит от брата, а он с нее пылинки сдувает. Брат ей, фактически, заменяет отца: забирает из школы, водит на аттракционы, помогает с уроками.

– Интересно, – задумчиво протянул Михаил.

– Еще бы, – кивнула Женя, – и, между прочим, Андрей – ну, сын Ксении – оказывал мне знаки внимания.

Михаил забарабанил пальцами по столу. Он понимал, что это лишь слухи, которыми пропитано закулисье, и домыслы молоденькой актрисы. Сын Лавровой оказывал ей знаки внимания! Естественно, Жене приятно думать, что все вокруг оказывают ей знаки внимания! Пожалуй, он бы не удивился, если бы завтра закулисье загудело о том, что Жене оказывал внимание он сам.

А что касается Лавровой, то, видимо, не судьба. У женщины личная драма, и влезть в чужую семью – самое ужасное, что можно сделать. Новиков не из тех, кто пользуется ситуацией.

***

Даша почувствовала, что еще немного, и упадет от усталости посреди кухни. Девушка решила отложить мытье посуды до завтра, а сейчас выпить чаю и пойти спать. Все-таки тяжело утром учиться, днём репетировать, а вечером играть в спектакле. Но, несмотря на усталость, Даша ликовала: она получила роль Варвары. Она получила почти главную роль! Единственное, что огорчало, это благосклонность Никиты к Жене Шпатовой, которая возомнила себя королевой. Женя умела из ничего создать суету и привлечь к себе внимание поклонников. Наверное, это тоже своего рода талант. И, увы, этот талант высоко ценится в шоу-бизнесе.

Даша сделала глоток смородинового чая и ощутила приятное умиротворение. И кто придумал запивать проблемы алкоголем? Чай – лучшее решение! Кстати, о проблемах. Дарья открыла кошелек, пересчитала деньги и снова схватилась за чашку.

«У меня семьсот рублей и неделя до зарплаты. Всю зарплату я отдам хозяйке квартиры, чтобы рассчитаться за прошлый месяц. Рассчитаться за текущий месяц – октябрь – не получится. Будет чудом, если останутся деньги на проезд и еду, – Дарья снова пересчитала содержимое кошелька, будто от этого оно моглоувеличиться. – Может, попросить денег у родителей? Но они и так каждый месяц переводят на карточку десять тысяч и с ехидством говорят: Вот, мол, твоя самостоятельность!» Нет уж, к родителям я не обращусь. Что-нибудь придумаю. Мне не впервой».

Тут раздался звонок. Даша удивилась: кто мог прийти к ней в одиннадцать вечера? Она подбежала к двери и посмотрела в глазок. На площадке никого не было. Даша уже решила, что ей это послышалось, но звонок повторился. Она присмотрелась внимательнее и увидела, что к звонку тянется палка. Похоже, человек был маленького роста и не мог дотянуться до кнопки. Или человек не хотел, чтобы его увидели.

Эта мысль обдала Дашу ледяным ужасом. За секунду в голове возникли фантазии, которые могли бы стать достойным сценарием для криминальных сериалов. Но Даша взяла себя в руки и спросила как можно уверенней:

– Кто там?

– Катя, – послышался тоненький голосок.

– Какая еще Катя?

– Катя Никифорова. Из детского дома.

Даша ахнула и отворила дверь. На пороге, вправду, стояла Катюша. Она улыбалась и боязливо глядела на Дашу из-под опущенных ресниц. Ее щеки раскраснелись от холода, волосы растрепались и выбились из-под вязаной шапки, куртка была расстегнута.

Даша удивлённо воскликнула:

– Как ты здесь оказалась?

– Я приехала на метро. Добрая тетенька купила мне билет и угостила булочкой. Я и не знала, что метро такое огромное! – глаза девочки светились восторгом. – Я раньше на нем не ездила.

Даша подняла брови.

– Ты жила в Москве и никогда не ездила на метро? Как ты передвигалась по городу?

– Воспитатели не разрешают ездить в город. Мы выходим из детского дома только в школу и поликлинику, а это близко.

– Катя, у тебя руки, как ледышки! – испугалась Даша, обнимая девочку. – Сама тоже замерзла? Бегом в ванную и хорошенько прогрейся, я сейчас принесу тебе полотенце и теплые вещи.

Глава 9

Через полчаса Катя уже сидела на кухне, переодетая в Дашину пижаму и махровый халат. Халат был великоват, и Катя в нем утопала, зато ей было тепло и спокойно впервые за долгое время.

Даша, забыв об усталости, хлопотала у плиты.

– Мне нечем тебя угостить. Осталась только гречка. Могу сделать бутерброды с маслом. Будешь?

Катя кивнула. Она проголодалась.

– Не понимаю, как воспитатели отпустили тебя одну так далеко? Да еще вечером! Они на часы смотрели?

– Только не ругайся, – Катя боязливо поежилась, – я убежала.

Даша выронила нож, и он со стуком упал на кафельный пол. Девушка грозно поглядела на Катю, но та не спешила с объяснениями. Она виновато опускала глаза и подергивала плечами, будто у нее был нервный тик.

– Дашенька, миленькая, не ругайся! Ты не знаешь, какие они злые!

– Кто – они? – ледяным тоном осведомилась Даша.

– Мальчики. Они побили меня, я пожаловалась воспитательнице, а воспитательница сказала, что я сама виновата. Обычно я терплю, но сегодня было очень больно.

Девочка закатала рукава, и у Дарьи на голове волосы зашевелились от ужаса. На руках Кати не осталось живого места, синяки сплошь покрывали ее кожу. Местами они были желтого цвета, но были и свежие следы.

– Кто тебя бил? –воскликнула Дарья. – Назови имена!

– Витя, Леша и Дима. Другие дети смеялись. У них такая игра.

– И тебя никто не защитил?

– Я пожаловалась воспитательнице, а Витя пообещал за это вырвать мне волосы. Витя толстый и сильный, его даже воспитательница боится! Он стащил садовые ножницы и полдня ходил за мной – дергал за косу, один раз провел ножницами по шее. Я испугалась и во время прогулки сбежала.

Даша могла бы подумать, что Витя шутил, если бы сама не спасла девочку от побоев неделю назад. Да и синяки на руках Кати подтверждали, что с чувством юмора у сирот плохо.

– Ты кому-нибудь сказала, что поехала ко мне?

– Нет.

– Ты понимаешь, что воспитатели волнуются? Они наверняка заявили в полицию. Тебе надо вернуться.

– Можно я останусь с тобой?

– Нет, это не положено по закону.

– А мне плевать на закон!

– Так нельзя, – мягко произнесла Дарья. – Прости, но я отвезу тебя обратно.

– Ну и отвози! Я снова сбегу! – заупрямилась девочка.

Отчаяние и страх достигли в ее душе такого предела, что это уже граничило с безрассудством. Катя не жаловалась на боль, похоже, она привыкла к ней и перестала обращать внимание на синяки. И это пугало Дашу не меньше, чем сами синяки. Да окажись она на Катином месте, она бы из дома не смогла выйти, не то что через всю Москву проехать!

– Катюша, как тебе удалось сбежать?

– Я перелезла через забор и дошла до метро.

– Не испугалась? Там же идти мимо гаражей и заводов!

– Я их прошла и спустилась в метро. После метро опять долго ходила, потому что заблудилась. Люди смотрели на меня с удивлением, некоторые предлагали помощь.

– И что ты отвечала?

– Что иду к маме.

«Иду к маме. К маме». Эти слова попали прямо в самое сердце.

– Разве я похожа на маму? – прошептала Дарья.

– Нет. Но ты лучше мамы.

Катя глядела на Дашу без страха и робости. Ее щеки разрумянились, глаза блестели. Катя напоминала брошенного котенка, который неожиданно оказался в уюте, выпил теплого молока и теперь хотел мурлыкать и ластиться.

– Я должна позвонить в детский дом. Так будет правильно.

К ужасу Даши, Катя упала перед ней на колени и завопила дурным голосом:

– Пожалуйста, не отдавай меня! Я буду послушной! Я буду мыть посуду, стирать, убирать, и никаких игрушек не надо!

Даша насильно подняла ее с пола и посадила в кресло.

– Катюша, это сложнее, чем ты думаешь. Если бы все зависело от моего желания, честно, я бы тебя не отдала, – пылко произнесла Дарья. – Но скрывать чужого ребенка – преступление. Ты же не хочешь, чтобы меня забрали в полицию?