– Где же выбросили чемодан? – произнесла она с набитым ртом. Эрика стала перебирать в уме места вдоль реки, где можно было бы незаметно сбросить в реку чемодан. Ричмонд? Чизик? Мост Челси? Парк Баттерси? Затем подумала про набережную, где обнаружили чемодан: это место просматривалось со всех сторон, в том числе и многочисленными камерами видеонаблюдения. Запихнув в рот остаток батончика, она отвернулась от карты и обвела взглядом свой крошечный кабинет. На полистирольных плитах потолка виднелись бурые разводы от воды, на узких полках – хлам, оставшийся от прежних обитателей: небольшой мохнатый кактус; зеленый пластмассовый еж с пластмассовыми иголками, меж которыми торчали шариковые ручки; пыльные инструкции по использованию устаревшего программного обеспечения. «Может, зря я отказалась от повышения?» – пропищал в голове гаденький голосок. Все ждали, что она согласится на должность суперинтенданта, но тогда ей вдруг подумалось, что она обрекает себя на бумажную работу: представила, как будет сидеть за столом, ставить галочки, определять приоритеты, выполнять установки и, что еще хуже, заставлять других подчиняться требованиям. Эрика сознавала, что ей присуще здоровое честолюбие, но вряд ли она была бы удовлетворена расширением полномочий, новой должностью, более высокой зарплатой. Она предпочитала выезжать на места происшествий, лично расследовать запутанные дела и сажать за решетку преступников – именно это заставляло ее каждое утро подниматься с постели.

А еще она отказалась от повышения из чувства вины. Эрика подумала про своего коллегу – инспектора Джеймса Питерсона. Ей он приходился не просто коллегой; он был ее… бойфрендом? Нет. Ей уже сорок пять, слишком стара она для бойфрендов. Партнером? Партнеры – это в юридических фирмах. Впрочем, теперь это не важно, она сама все испортила. В рамках расследования их последнего громкого дела они проводили операцию по спасению похищенной женщины, в ходе которой Питерсон получил пулю в живот. Как старший по званию это она приняла решение действовать, не дожидаясь подкрепления. Они спасли молодую женщину и арестовали сумасшедшего серийного убийцу, но Питерсон был ранен, чудом выжил, и, естественно, это сказалось на их взаимоотношениях. Он потерял семь месяцев нормальной активной жизни, мучительно восстанавливался после ранения, и до сих пор не было ясно, когда он вернется к работе.

Эрика скомкала обертку от шоколадного батончика и бросила ее в мусорную корзину, что стояла в углу, но промахнулась, и та упала на ковер. Она хотела подобрать обертку и только нагнулась за ней, в кабинет постучали, а затем дверь отворилась и ударила ее по голове.

– Черт! – выругалась Эрика, хватаясь за лоб.

В кабинет заглянул констебль Джон Макгорри. В руках он держал папку.

– Простите, босс. Тесновато здесь, да? – Ему было едва за двадцать. Красивое лицо, гладкая чистая кожа. Темные волосы коротко острижены.

– Не то слово. – Эрика бросила обертку в корзину и выпрямилась, все еще потирая лоб.

– Мосс мне только что сообщила про труп в чемодане и сказала, что меня перевели в вашу бригаду.

Эрика обошла стол и села.

– Да. Поговорите, пожалуйста, с Мосс, она пытается установить личность жертвы. Где ты работал в последнее время?

– На втором этаже, с сержантами Лорной Миллз и Дейвом Буном.

– С Миллз и Буном? – Эрика вскинула брови.

– Да, – улыбнулся Макгорри. – И это никак не способствовало моей личной жизни. Засиживался допоздна, занимался классификацией преступлений на почве расовой ненависти в связи с выходом из Евросоюза.

– Да, звучит не очень сексуально, – усмехнулась Эрика.

– Я рад, что меня к вам направили. Спасибо, босс.

– Мосс занимается установлением личности убитого. Позже по электронке я сообщу, нужно ли тебе подключиться к ней в помощь.

– Я в том числе за тем и пришел. За последние недели я просмотрел кучу дел, и одно засело у меня в голове. Один собачник выгуливал своего питомца на набережной в Челси, как раз во время отлива, и нашел на берегу чемодан. В нем лежал труп женщины европейской внешности, лет тридцати пяти. Обезглавленный, расчлененный.

Эрика откинулась на спинку стула и уставилась на Макгорри:

– Когда это было?

– Чуть больше недели назад, двадцать второго сентября. Я принес это дело. – Он передал ей папку.

– Спасибо. Попозже я с тобой свяжусь, – сказала Эрика.

Она дождалась, когда дверь затворится, и раскрыла папку. Место преступления на фотографиях было такое же серое, какое она видела сегодня утром, но труп находился в куда лучшем состоянии, был лишь немного тронут разложением. Жертва – женщина, пепельная блондинка с длинными грязными волосами. Ноги отрублены до самого таза и уложены по краям чемодана. Руки сложены на груди, так что создавалось впечатление, будто труп от стыда прикрывает обнаженные округлости. Отрезанная голова засунута под туловище. Как и у убитого мужчины в чемодане, что обнаружили сегодня утром, ее лицо было разбито до неузнаваемости.

Эрика обратила взгляд на карту Темзы, висевшую на стене. Столько мест, где можно сбросить в реку труп!

Или два трупа.

Август 2016 года

Восемнадцатилетняя Нина Харгривз узнала от своей лучшей подруги Кэт, что на лето можно устроиться на работу в кафе «У Сантино», предлагавшее посетителям традиционное меню – жареную рыбу с картофелем. Они только что окончили школу. Кэт намеревалась осенью приступить к учебе в университете, а Нина с планами на будущее еще не определилась. Симпатичная девушка с крупноватым резко очерченным носом, светлой веснушчатой кожей, длинными каштановыми волосами и чуть выпирающими передними зубами, она не имела ни склонности, ни тяги к учебе, и консультант по профориентации, к которой Нина обратилась, посоветовала ей попробовать себя в качестве конторской служащей или выучиться на парикмахера, но ее не прельщало ни то, ни другое. Ей претила сама мысль, что она целыми днями должна торчать в каком-нибудь офисе – ее мама, Мэнди, служила клерком в местной адвокатской конторе и вечно жаловалась на свою работу, а от идеи стать парикмахером и проводить время в кругу стервозных баб Нину и вовсе тошнило. Ей с лихвой хватило школы.

Нина злилась на весь белый свет, где она не могла найти свое место под солнцем. Ее любимый папочка десять лет назад скончался от сердечного приступа, а с матерью они, хоть и жили вместе, близки не были. Поэтому Нина опешила, когда Мэнди, постучавшись к ней в комнату, сказала, что в следующую субботу она должна пойти с ней на обед в ресторан.

– Хочу познакомить тебя со своим новым другом, Полом, – объяснила мать.

– С другом? – смешалась Нина. Мэнди, неловко переступив с ноги на ногу, опустилась на краешек кровати. Внешне они были похожи, но Нина жалела, что не унаследовала аккуратный носик и безупречные зубы матери.

– Да. Пол – близкий друг. Больше чем друг. Он – адвокат в той фирме, где я работаю. – Мэнди взяла дочь за руку.

– То есть это твой бойфренд? – уточнила Нина, отдергивая руку.

– Да.

– Твой босс?

– Он не мой босс. Я работаю с ним в одной фирме.

– Что? То есть он гонял тебя по всему офису, а теперь у тебя с ним любовь?

– Ну зачем ты так, Нина? С Полом мы встречаемся уже несколько месяцев. Просто я не хотела тебя знакомить с ним раньше, пока не станет ясно, получится у нас что-нибудь или нет.

Нина с ужасом смотрела на мать. Она годами подтрунивала над ней, убеждая завести бойфренда, даже советовала сходить на свидание с симпатичным почтальоном, который любил пофлиртовать, но Мэнди неизменно отмахивалась от ее предложений, говоря, что еще слишком рано.

– И что же у вас получается?

– Ну, надеюсь, скоро он переедет к нам.

– Что?

– Нина. Тебе уже восемнадцать. Ты же не будешь вечно жить дома.

– Почему?

– А ты сама этого хочешь? До скончания жизни сидеть в своей комнате, обклеенной обоями с Ханной Монтаной?