— О боже, Кит, не начинай…

— Но я же тебя люблю.

— Боже.

— Очень сильно люблю.

— Не смей.

— Но…

— Киииииит, — плаксиво проныл МакКлейн, просто не выдерживая столь ласкового и игривого взгляда и тем более тех слов. — О, я знаю, что скажу — почему ты признался мне, как только на повестке дня встал вопрос о сексе? — прогнусавил Лэнс, вдобавок подозрительно щурясь. — У меня есть основания полагать, что…

— Ах, мне говорить это почаще? — просиял Кит и только хлопнул ладонями по друг другу настолько радостно, что Лэнс уже пожалел о ненароком брошенном. — Я тебя люблю.

Лэнс очень пожалел об этом, потому что Кит только продолжал добивать его столь мягкими и тепло отзывающимися в груди словами. МакКлейн проскулил что-то несвязное, когда его и поцеловали.

— Люблю, — шептал Когане в губы, а потом снова целуя. — Люблю и ещё раз люблю.

— Да боже мой, тупигане ты невозможныыый, — плаксиво провыл Лэнс, уже сбегая от тех губ. Кита это не смутило ни в коем разе, и он лишь стал слабо посмеиваться в кулак. — Слушай, ты крут, серьёзно, ты крут. Сейчас я вот вообще не понимаю, как ты мог жить со столь каменным лицом во время моего Магиуса, ведь я, мать, да я признавался тебе круглосуточно просто!

— О, рад, что ты понял, насколько тяжёлым это может быть, — красный паладин нарочито хмыкнул.

— Не, серьёзно, такое чувство, что мы поменялись местами. Ну и тяжело же тебе тогда было, чел.

— Нууу, — протянул Кит, улыбнулся и качнул головой. — Зато я тебя люблю.

— Ты... — задохнулся синий паладин, у которого уже дёргался глаз. — О чёрт, я тебя уже ненавижу, — бросил в итоге Лэнс, сдувшись.

Кит же, ни капли невстревоженный, мягко усмехнулся.

— Врёшь.

— Вру, — буркнул МакКлейн даже не разочарованно и только продолжая оглаживать спину Когане.

Не засмеяться в голос от подобного безапелляционного ответа у Кита не получилось, так что он скатился ниже и продолжал посмеиваться, утыкаясь в чужую ключицу. Спустя несколько секунд красный паладин, сориентировавшись, быстро подскочил на месте, незатейливо потряс тюбиком жижи перед носом парня и вновь подал голос.

— Так что?..

Лэнс помялся. Лэнс помялся ещё немного. Он скривил губы, сморщил нос, скосил глаза, а Кит просто продолжал смотреть на него взглядом, в котором плясали огоньки, беснята и смешинки.

Лэнс сдался на волю тех глаз.

— Ты тупица, Киииит… — проныл МакКлейн впритык к губам Когане.

Кит тут же потянулся к ним, даже не думая, а повинуясь импульсу, порыву.

Желанию.

Комбинезоны — не то чтобы какая-то подстилка, но больше, чем ничего. Тем более камни были более или менее гладкими, так что всё могло быть и хуже.

А ещё это ощущалось не так.

Кит притягивал его, нависающего над собой, и целовал, и тянулся, и гладил его пах, как и Лэнс обнимал и мягко прикасался к нему, но это всё равно ощущалось не так.

Иначе. По-другому. Непонятно.

Поцелуи у них были и раньше, и даже сегодня раньше, но всё равно это было иначе. Оба понимали это, но пока не понимали, как обозвать это чувство.

Не такое. Не плохое, более чем не плохое, но другое.

Когда Лэнс провёл холодными пальцами в субстанции нечто наподобия жижи по ложбинке Кита, парень немного сморщился.

— Кит?

— Просто холодно, — бросил Когане, прочистив горло, пошире разводя ноги и немного приподнимая таз. — Продолжай.

Когда Лэнс проник пальцем внутрь, Кит сморщился ещё сильнее, ёлозя и привыкая к ощущениям, стараясь привыкнуть к этому давно забытому вновь.

— Всё нормально, это просто непривычно, — поспешил сразу же заверить Когане, смотря на тот именно что внимательный взгляд напротив, выискивающий хоть капельку неудобства в его лице.

Он уже изучил его.

Но изучал будто по новой и сейчас.

Будто его, Кита, но другого Кита. Будто он, Лэнс, но другой Лэнс.

Тело действовало само по себе, словно всё происходящее было самым естественным на свете.

Кит сжимал края ткани в неконтролируемой хватке, когда Лэнс добавил второй палец, то планомерно растягивая, то лаская его именно изнутри. МакКлейн гладил второй рукой его по бедру, придерживая, попеременно спускаясь к напряжённому члену парня, размеренными движениями по которому вырывал хриплые вздохи и покусывания губ.

Лэнс изучал то напряженное, но всё равно уже мечущееся в накатывающих волнами ощущениях лицо, томно вздыхающее всё чаще и всё прикрывающее от удовольствия глаза.

Лэнс любовался им.

— О боже, почему я чувствую себя таким девственником? — нервно выдал Лэнс, разводя ноги парня под колени.

Кит же на это смог лишь просмеяться. Мягко и открыто. Легко. Почему-то в тот момент Лэнс не мог смотреть на то восторженное и нежное лицо. Его взгляд был прикован лишь к браслету, свисающему с груди красного паладина, и к тем слегка поблёскивающим и переливающимся цветам.

— Поверь, — заметил Когане. — Мне не лучше.

МакКлейн даже верил ему. Потому что всё происходящее и правда ощущалось чем-то иным.

— Точно думаешь, что всё будет хорошо? — говорил Лэнс, когда уже выдавил достаточно подобия смазки и направлял свой член к ложбинке.

Кит, устало выдохнув, с нажимом притянул его к себе за шею обратно, чтобы он был рядом. К себе.

— Лэнс. Всё нормально.

Следующий вздох Кита Лэнс ловит чуть ли не ртом. МакКлейн чувствует, как пальцы крепко сжимают его за затылок, продолжая с силой надавливать, когда он подаётся бёдрами вперёд.

В тех приоткрывшихся будто от откровения глазах он тонет.

Лэнс толкается ещё глубже и закусывает от напряжения губу, наконец получая и сам то невероятное ощущение сжимающего и обхватывающего его тёплого тела, которое столь долго не испытывал.

Ощущения себя в нём.

И это ощущение было настолько крышесносным и потрясающим, что он всенепременно закрыл бы глаза и зажмурился до белых пятен, если бы желание видеть Кита не перевесило.

Кит что-то хрипит, когда следует ещё один толчок.

— Кит? — Лэнс приостанавливается и кладёт ему ладонь на щеку.

— Лэнс, — выдыхает Кит судорожно. — Я же сказал… — говорит он, подаваясь навстречу и только охая снова, — что всё нормально. Я… просто продолжай.

И видя тот уже просящий взгляд, Лэнс больше не думает сомневаться. Он приподнимается, кладёт вторую руку ему обратно под колено и, выскальзывая из него, толкается в сжимающую тесноту снова.

Лэнс проскуливает что-то невнятное от нахлынувших ощущений, а Кит приоткрывает рот в неконтролируемом «О». МакКлейн быстро наращивает нужный ритм и толкается так, как всегда и нужно было Когане, так что даже если у него какая-то толика дискомфорта и была, то она просто напрочь сметается за обжигающими прикосновениями к телу и выбивающими всё толчками, которые больше не позволяют думать ни о чём. Руки Кита тут же обхватывают синего паладина за спину, не позволяя приподниматься дальше, а держатся за него, крепко, изо всех сил надавливая и тянясь, и подаваясь навстречу.

В тот момент Лэнс, наплевав на всю путаницу и круговерть в голове, понимал как никогда раньше, что он скучал.

Скучал именно по такому жаждущему, просящему, ласковому Киту.

Его Киту.

Он скучал, и он это признаёт, и понимает, и лишь продолжает двигаться, толкаться внутрь, придерживая под колени и даже не думая останавливаться для себя и для него.

Это было по-другому.

Когда Лэнс толкался, когда ловил губами его стоны, когда сам выстанывал ему в рот, когда уже весь трясся от накатывающего возбуждения и наслаждения, он понимал, что это было по-другому.

Они оба понимали.

Кит в неконтролируемом желании то запутывался ему в волосы, то с силой тянул их без разницы куда, то оставлял красные полосы на спине, то размашисто проводил ладонями просто и по груди, и спине, и по бокам, и по лицу.

Будто он не понимал, где они должны быть, желая всего и сразу.

Желая Лэнса.

Но даже в том бессвязном движении и происходящем, когда по телу разливались тепло, покалывания, жар и оседали в паху, уже доводя до сумасшествия, Кит понимал, что это было по-другому.