Внутри по стенам проводились лестницы и ходы, обыкновенно из башен от одной к другой; по местам эти ходы имели тайные выходы наружу. На больших выступах, или быках, устраивались мосты, на которых, как сказано прежде, возвышалась другая стена. Вдоль городских стен устраивался мост, по которому можно было иметь движение по всей окружности. Очень часто стены города были двойные, тройные и четверные. Пространство между стенами насыпалось землею, или соединялось поперечными бревнами, или же оставлялся промежуток. Сверху делались над ними кровли из теса или решетины. Эти кровли были иногда высоки.
Башни, возвышавшиеся над стенами городов, были по фигуре круглые, четвероугольные, шестиугольные, восьмистенные. Кровли на них иногда были так велики, что сами по себе превышали вышину остального строения; так, в Олонце вышина башни до кровли была пять саженей, а с кровлею одиннадцать. Вообще высота, длина и ширина башен была очень различна и не одинакова в одном и том же городе. Например, в Воронеже в 1666 году одна башня имела в вышину семь саженей, а другие – пять, четыре, три и даже одну. Вышина вообще не соразмерялась с объемом башен; например, в одном городе из двух башен в полторы сажени в диаметре одна была вышиною в три сажени с половиною, другая в полторы сажени. Редко длина башни была одинакова с шириною. Чаще всего в одну сторону они были длиннее, в другую, внутреннюю, короче, например, четыре сажени длины и две с половиною ширины. Но самая обыкновенная мера башен была около трех саженей в длину и двух в ширину. В некоторых городах башни строились в уровень со стеною, в других выступали сажени на две, на три и даже на четыре в наружную сторону. Количество башен в городах было чрезвычайно различно, смотря по объему стены: в новгородском каменном городе их было десять, в земляном девять, в деревянном тридцать семь; в Астрахани десять, в Яике восемь, в Олонце тринадцать, в Тотьме семь, в Смоленске и Муроме четырнадцать, в Воронеже семнадцать, в Архангельске девять, в Кирилло-Белозерском монастыре двадцать три. Те, которые стояли по углам, назывались наугольными, стоявшие посередине стены – середними, с воротами – проезжими, без ворот – глухими. Везде были тайнинские башни, стоявшие обыкновенно поблизости к реке; оттуда делали подземные ходы со струбами, иногда саженей на шесть, десять и более. Башни назывались по урочищам, по местности, или же по их назначению, например, розважская, новинская, водяная, набережная, поваренная, квасоваренная, также по именам праздников или святых, например, пречистенская, введенская, Никольская. Последнего рода названия давались преимущественно проезжим башням. Башни разделялись на ярусы, которые снаружи обозначались террасами во всю окружность строения, называемыми в те времена мостами. Этих ярусов было обыкновенно три: нижний, или подошвенный, средний и верхний, а иногда, особенно в небольших городах, только два. В каждом ярусе устраивались бои; в подошвенном стреляли из пушек, и потому он назывался пушечным, а в верхнем над ним – из пищалей и мушкетов, и потому они назывались пищальным и мушкетным боями. Не всегда в одном и том же городе были башни с равным количеством боев. Так, в Смоленске в некоторых башнях были неполные бои, хотя с полным количеством мостов. Например, в одной башне бои устроены были только в среднем мосту, в другой только в верхнем, а в нижнем и среднем не было боев. Ходы по башне были иногда снаружи, иногда изнутри, так что башня в середине по столбу разделялась на отделы, а верхние отделы с нижними соединялись посредством лестниц. Иногда на кровлях башен устраивались чердаки, клетки, или караульни, небольшие надстройки для обозрения далеких предметов; в них также были наготове пищали. Число проезжих башен соразмерялось с величиною города. В каменном новгородском городе из десяти башен было шесть проезжих, в земляном из девяти три, в Воронеже из семнадцати шесть, в Белозерске из восьми две, в Инсаре из восьми три, в Муроме из четырнадцати две проезжих и третья с воротами водяными, то есть ведущими к воде; в небольших городках из четырех башен строилось по две проезжих; никогда не строились города с одним только выходом. Ворота в башнях были толсты и широки, и потому проезжие башни всегда значительно были и выше, и массивнее глухих; например, в семь саженей с половиною длиною и столько же шириною. В воротах вделывались боевые окна, как в глухих башнях и в пряслах. Над ними находился образ святого и какого-нибудь большого праздника, и по имени образа называлась башня; а в некоторых городах в башнях над воротами устраивались маленькие церкви. Ворота запирались огромными замками. В мирное время, однако, створы ворот не запирались, а только на ночь опускалась решетка, а для удобства в самих воротах проделывались калитки, которые также запирались особыми замками. Обыкновенно на проезжих башнях устраивались боевые часы и вестовой колокол, который всегда был массивнее и громче обыкновенных церковных или благовестных колоколов. Его называли также полошным колоколом, потому что звонили в него на тревогу и призывали народ к сбору. Вместе с вестовым колоколом стояла вестовая пушка, из которой стреляли только тогда, когда подавали сигнал. На прочих башнях привешивались также колокола; в них звонили во время отбоя неприятеля или вылазки, для возбуждения охоты к битве и храбрости. В темные ночи на башнях зажигались свечи в слюдяных фонарях. Случалось, что перед самыми проезжими башнями делали острожки или города в малом виде. Так, в Муроме перед двумя проезжими воротами сделаны были острожки: один длиною в восемь саженей, а поперек в три сажени, другой длиною четыре, а шириною три сажени.
Городовые стены или валы окаймлялись всегда рвами разной глубины и ширины, проведенными по направлению твердынь с их внешней стороны. В небольших городах встречались рвы глубиною в сажень и шириною в две сажени или глубиною в две сажени, шириною в две с тремя четвертями сажени; но в больших городах рвы были и глубже, и шире, и достоинство их вообще полагалось в том, чтоб они были глубоки и круты. В иных местах в эти рвы проводили воду, а в других забивали сваи, называемые частиком или чесноком; а иногда самый чеснок утыкали сверху железными спицами; иногда, кроме того, рвы обносили особою оградою из дубовых бревен. Случалось, что таких рвов за главною стеною или городским валом было несколько рядов, один возле другого по одному направлению.
От рвов в наружную сторону проводили отводные стены и делали длинный ряд укреплений, называемых надолбами. То были столбы из толстых бревен (обыкновенно дубовых), поставленных тесно один возле другого и составлявших сплошную стену. Надолбы были двойные и тройные, то есть в два и три ряда; ряды эти соединялись между поперечными связями из бревен наверху и таким образом представляли вид коридоров, всегда в извилистом направлении. Около Воронежа такие коридоры шли от города на протяжении пяти с половиной верст до караульного городка, устроенного для наблюдения и для подачи вестей в город; иногда же ряды надолб шли от города верст на двадцать и даже более и были окаймлены рвами, а по местам между ними устраивались башенки. Там, где нужно было сделать выход, устраивались ворота с опускными колодцами. От таких мест пускались в стороны ряды новых надолб, называемых отметными, а от этих в надлежащих местах расходились в боковые стороны другие отметные. В некоторых местах в надолбах делались тайные выходы, известные одним служилым людям. Надолбы на своих поворотах упирались в лесные завалы, то есть кучи срубленного и сваленного леса, шириною саженей в двадцать или тридцать. Неприятель, подступая к городу, должен был сначала пройти через эти завалы, потом путаться около лабиринта надолбов, уничтожать их и тогда уже достигнуть городских укреплений, которые, как выше сказано, были нередко двойные и тройные и сопровождались двойным и тройным рядом рвов. Дороги, служившие сообщением для городов, пролагались вдоль надолбов и проходили через устроенные в них ворота, которые в случае нужды запирались, как выше сказано. Кроме надолб существовали еще укрепления, называемые тарасами. Они состояли из бревен продольных и положенных на них поперечных и если были в два ряда, то покрывались сверху дранью. Для укрепления берегов от полой воды близ города ставили такие тарасы и насыпали внутрь рядов их землю. Тарасы приставлялись также к пряслам городских стен в разных местах.
