- Надо братве сказать, может, еще чо подскажут.

- Скажем, в натуре. Слышь, Серый, а с этим негативом чо делать?

- Слушайте, а что если мы его… назад отправим? – спросил Сириус.

- Это как?

- По почте. Адрес я вам скажу.

- О, а это идея! – обрадовался Паниковский. – Пошли, запакуем и отправим…

Так в итоге и поступили. Посылка с надписью «говорящее письмо» дошла до Лондона неделю спустя, и лицо Скримджера, открывшего доставленный из далекой России деревянный ящик с дырками, надо было видеть.

Сириус же тем вечером преспокойно добрался до дома, братки сдержали свое слово и подвезли к дверям. Пообещали при случае зайти и познакомить с остальными членами дружного братанского коллектива. Узнав, что некоторые из товарищей отличаются неумеренными аппетитами в потреблении горячительных напитков, Бродяга стал не на шутку беспокоиться за свою печень. Как пьют русские, он уже видел.

В кабинете майора Шишкина раздался телефонный звонок.

- Алло! – взял майор трубку. – Да, Шишкин слушает… Чего?.. По почте?.. Куда сложили?.. Не препятствовать! Да! – после чего, положив трубку, согнулся пополам от хохота.

- Вот же, шутники, ядрён-батон, – объяснил он всем собравшимся, и Амелии в том числе, причину внезапного приступа хохота. – Только что мне позвонили с почтамта и сообщили, что нашего чернокожего гостя какие-то трое мужиков отправили по почте в Лондон, поместив в ящик с надписью «говорящее письмо». Я распорядился не препятствовать.

- Спасибо, мистер Шишкин, – ответила Амелия. – Если честно, я не знала, как от него избавиться.

- Ну вот, теперь вам никто не мешает.

Поиски Сириуса упорно не приносили следов. Для Амелии розыскная операция превратилась в своего рода экскурсию по городу, ну, а Кингсли исчез в неизвестном направлении. А всего-то у оперативника, выделенного в сопровождение, разболелся живот от съеденной накануне шавермы. Видимо, несвежая попалась. Пришлось лейтенанту срочно искать работающий туалет. Когда же оперативник вернулся туда, где он оставил Шеклболта, то увидел лишь то, что чернокожего аврора в явно «отключенном» состоянии двое верзил и третий, не такой могучий, оттащили за шиворот к стоявшему у обочины «Мерседесу» и уложили в багажник, после чего погрузились сами и куда-то уехали. Связываться одному против двоих было чревато, еще, не дай Бог, самому в жбан настучат.

- Номер машины, на которой увезли на почтамт Шеклболта, уже установили. И принадлежит она товарищу, известному в определенных кругах как Стоматолог.

- Позвольте полюбопытствовать, из-за чего? – поинтересовалась Амелия.

- Из-за того, что этот товарищ способен с одного удара выбить противнику все тридцать два зуба.

- Какой ужас.

- Вот именно. Так что этому вашему напарнику крупно не повезло, что из всех наших авторитетов он нарвался именно на него.

- Вот только интересно, из-за чего они могли повздорить?

- Понятия не имею, если честно. Хотя, может быть, и из-за того, что такие, как этот Стоматолог и его приятели, терпеть не могут, когда иностранцы с любыми паспортами принимаются учить их жизни. Собственно, у нас этого никто не любит, но эти – в особенности. Так что может статься, что Шеклболт не ответил за свои слова и получил ответ.

- Я не жалею. Его Скримджер, то есть мой начальник, инструктировал отдельно, и я не знаю, что он мог ему поручить.

СССР, Ленинград, 2 июля 1996 года

В зеленогорском кафе «Чайка» было полно народу. Сюда съехался весь неформальный коллектив, возглавляемый Антоном Антоновым, по весьма приятному поводу – один из членов коллектива, известный под кличкой Гугуцэ, праздновал день рождения.

Сириус Блэк не остался в стороне от празднования. Стоматолог и Паниковский узнали недавно спасенного ими музыканта, поприветствовали и привели познакомить с братвой. Так что Бродяга за этот самый вечер обзавелся широкими связями, очень полезными для жизни в Ленинграде-городе, начиная с самого Антонова и заканчивая нештатным консультантом группы Денисом Рыбаковым.

Историю своего попадания в город на Неве Сириусу пришлось рассказывать снова. Слушатели попались понимающие, и точно так же горели желанием устроить британским барыгам и Дамблдору лично «ночь длинных паяльников».

Празднование уже перевалило за экватор, братки уже изрядно понабрались алкоголя и требовали песен, как вдруг в кафе появились новые гости.

- Во! Менты пожаловали! – пьяным языком пробормотал Горыныч.

В милицейской форме были только Шишкин, Журбин и «Тонева», то есть Тонкс. Остальные сотрудники «убойного» отдела прибыли на встречу в штатском. А вот еще одну гостью, прибывшую вместе с ними, Сириус поначалу даже и не узнал. Хотя… кажется, все-таки он с нею знаком… Чего?

- Амелия? Эми? Ты? – вырвалось у Сириуса. – Как ты меня нашла?

- Бродяга, вот же ты куда от меня спрятался!

- Как, как ты меня нашла?

- Какой же ты все-таки непроходимый тупица, Сириус, – ответила Амелия. – Твой крестник прислал письмо своим друзьям, а они сдали его Дамблдору с потрохами. Фадж отправил меня искать тебя, только вот одного он не учел – что я, в отличие от него, не предаю близких людей и твердо намерена взыскать с тебя должок пятнадцатилетней давности.

- Какой должок?

- А ты уже совсем обо всем забыл, пес ты шелудивый. До твоей посадки я вообще-то была с тобой помолвлена, и прилетела сюда, чтобы все-таки исполнить то, на что давала клятву много лет назад.

- Эми? – только и смогло вырваться у широко открывшего рот Сириуса.

Вместо ответа Амелия только подошла к Сириусу и поцеловала.

- Все же дементоры вывели тебе ум за разум, – констатировала она, глядя на все еще ошарашенного Бродягу. – Ничего, я это поправлю.

- О! Мадам, а я Вас знаю! – обратился к Амелии Садист. – Помните аэропорт, мы еще вместе из Лондона летели.

- Мистер Левашофф? Конечно, как же я это забуду, Вы же вышвырнули в окно самого Дамблдора!

- Что? – проснулся Сириус. – Садист? Ты только что сказал, что выкинул Дамблдора в окно лондонского аэропорта?

- А я чо, я ничо, – ответил Садист. – Я его сначала не заметил, сбил на пол, как потом мне эта твоя подруга сказала, фраер к ней и ее племяннице приставал, вроде на перо посадить [48] хотел, точно уже не помню. Ну ладно, провел я их на таможню, так нет же, встает этот бородатый, быковать [49] начинает, меня русской свиньей обозвал. Ну, я ему предъяву и вставил [50], а чтоб понятнее было, в окно его запулил. Барыга, он и есть барыга, таких только так и можно пронять…

- Братан, уважаю! – Сириус от всей души пожал Садисту руку. – Это ж он, падла бородатая, тогда добился того, чтоб меня закрыли. Это он моему крестнику мозги промывал. И все с улыбочкой эдакой, «во имя общего блага», как он любит говорить.

- Тогда он попал конкретно, – подошел Антонов. – Ежели он на общее благо собирает, то пусть с нами поделится за свой гнилой базар и слишком длинный язык.

- Правильно! Точно! Поставить на бабки! – раздались голоса не слишком трезвой братвы.

Празднование продолжалось. Прибывших милиционеров, как бы те ни пытались отпираться, братки вежливо, но настойчиво усадили за столы и налили по рюмке. Выпили и еще раз за здоровье именинника Гугуцэ, и за все-таки состоявшееся воссоединение жениха с невестой.

- А ведь я не одна прилетела, – сказала Сириусу Амелия.

- А кто еще?

- Я с собой Сьюзен взяла, племянницу мою, знаешь ведь, мне не на кого было ее оставить.

- И где она сейчас?

- С Гарри, крестником твоим, на море поехала.

- С Гарри? Ты не шутишь?

- Нет, это все так и было. Когда мы ехали из аэропорта, Сьюзен внезапно увидела Гарри и его деда, шедших на вокзал, попросила остановить машину и кинулась их догонять. На счастье, догнала, и мы с Моисеем договорились, что я отправлю ее с ними на отдых.

- А не боишься?

- Чего мне бояться? Да будет тебе известно, Бродяга, что Сьюзен без ума от твоего крестника, только боится признаться в этом даже самой себе. Может быть, так мы их толкнем навстречу друг другу.