- Должен знать…

- Спасибо, сэр!

СССР, Ленинград, 28 мая 1996 года

- Вы дело по нашему интуристу никуда еще не задевали? – спросил майор Шишкин, зайдя в кабинет «убойного» отдела.

- Нет, Анатолий Палыч, вон, Паша и… эта, иностранная стажерка его сейчас читают, – сказал Вася Рогов.

Лейтенант Журбин на самом деле сейчас читал «дело интуриста», и рассказывал что-то явно заинтересованной Нимфадоре Тонкс, занявшей в «убойном» отделе должность стажерки. Должность сия была согласована с Сан Санычем по коллективной просьбе Моисея Поттера, Андромеды Тонкс и самого Шишкина. Учитывая, что семейство Тонксов явно намеревалось остаться в Советском Союзе, ибо билеты они взяли в один конец и назад не собирались, то самой Тонкс это было только на пользу. Да и не только это – отношения с лейтенантом, уважающим русский рок не меньше ее самой, только прогрессировали. Началось же все с похода в Рок-Клуб на Рубинштейна, а там в тот день как раз «Наутилус» выступал…

- А в чем дело, Анатолий Палыч? – оторвался от беседы Журбин.

- Тут мне от Сан Саныча поручение выпало. Оказалось, в ГДР сейчас допрашивают неких… – Шишкин глянул в бумажку, которую держал в руках. – Фреда и Джорджа Уизли, так они утверждают, что знакомы с нашим интуристом. Наш эсминец двадцать третьего подобрал их в море и сдал на базу, так сейчас флотские пробивают по линии КГБ, ну, а чекисты с нами связались.

- Ага, так, сейчас… – Журбин пролистнул материалы дела. – Точно, упоминал он таких, граждане Фред и Джордж Уизли в списке числятся.

Тонкс что-то сказала лейтенанту.

- Вот, и наша гостья тоже говорит, что их знает, они три года в одной школе учились. Говорит, великие специалисты по части гадостей ближнему своему.

- Такие нигде не пропадут, – усмехнулся Шишкин. – Что ж, Журбин, свяжись с интуристом или его дедом, пусть приедут. А я попрошу, чтобы тех двоих по мере возможности передали нам. По делу они проходят как свидетели, значит, допросим и их.

СССР, Ленинград, 1 июня 1996 года

Очередного письма от Гермионы Гарри однозначно не ожидал. Поэтому достаточно большой конверт, доставленный почтой из Англии, оказался для него сюрпризом. Довольно неприятным, надо сказать, сюрпризом, стоило бывшему гриффиндорцу ознакомиться с содержимым посылки.

С номером газеты «Ежедневный Пророк», извлеченным из конверта, пожелал ознакомиться дедушка Мойше. Газета была та самая, с громким заголовком «МАЛЬЧИК-КОТОРЫЙ-СБЕЖАЛ!» и словоизлияниями Дамблдора, Рона, Гермионы и многих прочих. Естественно, реакция ветерана не заставила себя долго ждать.

- Как я и говорил тебе, Гарик. В этой вашей Англии на людей смотрят и оценивают их не так и не по тому, что они представляют собой как люди, а по тому, что они могут дать, точнее – что с них можно взять. Говоришь, тебе когда-то пели славословия?

- Да, дедушка. Когда я в первый раз попал в Хогвартс, то все на меня смотрели…

- Ну вот. А стоило тебе попасть до нас, так герой тут же стал злодеем. Что там, кстати, твоя эта подруга написала? Дай-ка взглянуть… н-да, погорячился я немного, называя ее твоей подругой, – озадаченно сказал дедушка Мойше после прочтения письма.

«Гарри Джеймс Поттер!

Как староста факультета спешу тебя уведомить, что ты официально исключен из школы как пропустивший месяц занятий и тем самым не допущенный к экзаменам. Не знаю, что и как подвигло тебя бежать из Англии, но с твоей стороны это выглядит более чем бесстыдным. Ты же знаешь, и мы все это знаем, что ты нужен нам для борьбы с Волдемортом. Но ты предпочел предать нас и нашу дружбу с тобой во имя неизвестно чего.

Более того, твой пример оказался заразителен. Вслед за тобой из школы исчезли неизвестно куда Фред и Джордж Уизли, накануне до полусмерти избившие Рона за то, что он сказал Амбридж, где ты оказался. Мои же увещевания и призывы к решению вопроса миром они напрочь проигнорировали.

Единственное, что еще может тебя спасти, это твое срочное покаяние перед Дамблдором. Ты же знаешь, что и он, и я желаем тебе только добра. Поэтому тебе нужно срочно вернуться в Англию и извиниться за все, что ты совершил.

Надеюсь, что газета, которую я приложила к письму, поможет тебе вернуться на путь истинный.

Гермиона».

- Это называется, как в том фильме, «презлым за предобрейшее», – подытожил дедушка Мойше. – Ты к ним со всей душой, а они тебе в душу…

- Вот именно, дедушка, – ответил Гарри. – И это ведь не в первый раз. Гермиона еще на третьем курсе, когда Сириус прислал мне новую метлу, сообщила об этом профессору МакГонагалл, и метлу забрали на проверку.

- Вот видишь? Для нее настучать – как стакан воды выпить. Мы что на войне, что после нее таких крыс, как она, очень не любили, и если удавалось выловить, то били всем взводом или всей группой. Зуб даю, что и с этими твоими друзьями тоже не все так гладко, как она написала. Когда они примерно наказали своего непутевого братца, то она, скорее всего, заложила их учителям, вот они и сбежали, чтоб не попасть под наказание.

- Вот это более похоже на правду. Амбридж очень любит наказывать людей.

- Да, да, да, я помню, в каком виде ты впервые появился на мои глаза. Скелет ходячий, я таких с войны не видел. Да еще шрамы эти, один на лбу, второй на руке, еле залечил оба, уж не она ли тебе их наставила?

- Тот, что на руке был, она и наставила. А тот, что на лбу, это от Волдеморта, тогда, когда он убил моих родителей.

- Ну, слава Богу, залечил я и это. Теперь еще глаза тебе поправить, очки снимешь, и точно никто тебя не узнает. Как ты мне как-то сказал, тебя там только по очкам да шраму на лбу узнавали. А так ни того, ни другого, рядом пройдут и не заметят.

- Еще она тут какого-то покаяния требует.

- И не в чем тебе каяться, ты ничего не совершал. Наоборот, это Дамблдор у нас с тобой должен прощения просить, за то, что нарушил завещание твоего бедного папы и не позволил мне забрать тебя на воспитание. Знаешь что, Гарик, – дедушка Мойше сложил письмо и газету обратно в конверт. – Давай-ка мы с тобой покажем вот это вот все нашим знакомым с Литейного. Если они и впрямь намерены довести дело до логического завершения и изрядно подпортить этому бородатому поцу все его великие замыслы, то это может им пригодиться.

- Она тут еще пишет про Фреда и Джорджа, ну, ты помнишь, кто они такие, я говорил, – сказал Гарри, на что дедушка Мойше согласно кивнул. – А ведь позавчера у нас из милиции спрашивали, знаю ли я их.

- Спрашивали, да, и ты ответил, как есть. Вот же ловкачи, бежать из Англии на резиновой лодке, надеясь только на удачу, что наш корабль пройдет поблизости и их заметит. Причем, что самое характерное, их таки заметили! Ну, эти двое однозначно нигде не пропадут!

СССР, Ленинград, 3 июня 1996 года

- Ну и дела… – только и смог сказать Журбин, когда закончил вести допрос доставленных с Варшавского вокзала братьев Уизли. – Такого я еще не видел.

- Не только ты, Паша, – сказал Любимов. – На моей памяти на лодках через море только рыбаки собирались, и то по пьяни. Так тут у нас хотя бы расстояния меньшие, сравни нашу Маркизову Лужу [30] с Северным морем. Макс, помнишь Лёву Соловейчика, его еще потом Контора к себе с повышением забрала?

- Такое забудешь, – ответил Виригин. – Как он тогда рассказывал, Кузьмич, приятель его, лишку выпил и вместо его кордона они на своем катере в Финляндию заплыли, в шхерах запутавшись. И ладно бы сами, еще генерала Иволгина с собой потащили, того самого, что псковской воздушно-десантной командует. Проблема была обратно вернуться, когда поняли, куда попали.

- Ага, и потом оказалось, что водку забыли, которую туда привезли да в сарай сгрузили. Пришлось второй раз туда ходить, забирать, – весь отдел, за исключением еще не посвященных в эти дела Журбина и Тонкс и не понимающих русский язык Фреда с Джорджем, дружно захохотал. Тот образный и содержательный рассказ Льва Соловейчика, в те времена – майора милиции, а ныне подполковника госбезопасности, в «Большом Доме» помнили многие.