Глупее этой провокации могло быть только заявление о лишении всего белого населения южных штатов, включая также латиноамериканцев, всех гражданских прав. И вроде ведь казался Клинтон не полным дураком, а всё-таки сказал это с трибуны и во всеуслышание. В итоге во всех восставших штатах идут массовые негритянские погромы, белые и латиноамериканцы проявляют в них весьма активное участие, а полиция смотрит на всё это широко закрытыми глазами. И драться с северянами они теперь тоже будут не на страх, а на совесть. Более того, посеяны зёрна сомнения и в душах наиболее сознательных северян: «Если они сейчас так обходятся с южанами, не постигнет ли это же следом и нас?» Как результат, из северных штатов потянулся пока ещё жиденький ручеёк миграции на Юг.
В общем и в целом, можно было сказать, что Большая Игра клонится к выигрышу красной стороны. Мяч на западной половине поля, и не у нас теперь творится резня, как то хотел учинить враг народа Горбачёв, повешенный по приговору суда при большом скоплении народа, а у них Юг отделяется от Севера, и СССР и ГДР поставляют оружие повстанцам. Но как всегда, главные кукловоды всего этого опять останутся как бы не при делах. Кто бы ни заварил эту кашу с лишением белого населения гражданских прав, они от этой идеи не отступятся. Вот найти бы, кто стоит за всеми этими беспорядками и войнами, начиная как минимум с семнадцатого года, да спросить бы с них за это, да воздать по грехам? Так и спросил бы, так ведь сил уже нет, семьдесят пять лет уже, и времени мирского жития остаётся всё меньше и меньше. А их кто-то или что-то защищает, словно потусторонняя какая-то сущность не от мира сего. Сколько бы КГБ ни пробовал их уничтожить, кто ни попадается на крючок, так всё мелкая сошка, подставное лицо, зицпредседатель Фунт очередной. А те, кто должен был по факту платить по грехам своим, продолжают оставаться неуязвимыми.
Но они всё так же сидят под защитой, а наши уходят. Недавно, вон, Лазаря Моисеевича похоронили, старейшего из тех, кто начинал в команде товарища Сталина, одного из тех, кто пережил тверское крушение и уцелел. Теперь в Кремле осталось только двое старожилов, но как раз им старость и смерть не грозит, в отличие от иных. Один из них – министр чародейства товарищ Бессмертный, последний из оставшихся кудесников-волхвов дохристианской эпохи, а второй и вовсе из таких времён пришёл, о которых никто уже и не помнит. Может, они что-то подскажут?
- Товарищ Машеров, к Вам Юрий Николаич… – позвонил секретарь.
Вот же, лёгок на помине…
- Проси, пусть зайдёт.
- Добрый день, Пётр Мироныч, – поздоровался вошедший, машинально проводя руками, с которых сорвалось несколько синих всполохов. – Вот, теперь никто не прослушает, можно будет поговорить откровенно.
- Юра, лёгок на помине. Вот только тебя вспоминал.
- Знаю, знаю, Мироныч. Сам к тебе собирался кой-чего обсудить.
- Ты о проблемах у южан?
- С ними как раз всё ясно. Хотели их янки подставить, вышел им облом, теперь ещё где-нибудь будут гадить, мелко, противно и вонюче. По-другому они не умеют. Но это как раз не проблема, найдём, пресечём, на чистую воду выведем, впервой что ль? Речь не о них, а о тех, кто стоит за ними.
- О ком конкретно?
- Вспомни, что в восемьдесят седьмом Меченый сказал, ну, перед тем, когда его повесили. Он среди прочей ругани про красный Мордор упоминал. Уж кому-кому, а мне это слово точно знакомо. Я там жил… к о г д а – т о… Вот что я думаю. Если уже они о т а к и х временах начали вспоминать, значит, всё-таки догадались т е, на Заокраинном Западе, куда они в м о и времена всё уйти мечтали, о том, кто мы тут есть такие. И их агенты влияния, которые мечтают всё повторить, уже п р и ш л и. Не сам же Мишка Меченый всё это придумал, у него бы мозгов на это не хватило.
- Ясное дело, что не сам он. Но имени своего куратора он, к сожалению, так нам и не назвал.
- После того, как с ним побеседовали те, кого обучал лично я? Это лишь потому, что т о т, Древний, сам никогда не называл своего имени. Зато портрет подозреваемого у нас на руках хороший, и получившийся типаж практически точь-в-точь тот самый, кто ставил мне палки в колёса ещё т о г д а. Повадки и манеры у него такие же. И что-то мне подсказывает, что это один и тот же фигурант.
- Ты в этом уверен?
- В достаточной степени. Можно сменить имя, это очень просто и не требует больших усилий. Можно даже изменить внешность, при наличии достаточного количества сил Жизни это не проблема, и чем больше этих сил, тем это легче удаётся. Мне доводилось слышать и о таких людях, которые умеют менять внешность, как им вздумается, принимая по своему желанию любой им известный облик. Но вот подделать столь узнаваемые манеры, повадки, способ мышления – практически невозможно, даже с теми знаниями, что остались от м о и х времён. А я ещё т о г д а прекрасно знал, что э т о т очень любит распланировать судьбы людей и целых государств на многие годы вперёд, причём именно в таком ключе, чтобы извлечь выгоду прежде всего для него лично. Только вот т о г д а нам не удалось приструнить этого мерзавца, вообразившего себя Богом, и он преспокойно ускользнул обратно на Валинор. Значит, почуял что-то, пришёл обратно. Ну что ж, теперь у нас есть чем ответить. И ему самому, и тем, кто его снова сюда прислал.
- Скорее всего, тебе этим теперь и заниматься. У меня уже силы не те. Возраст, знаешь ли… Даже Иосиф в мои годы уже передавал дела Сергею. А ты работал с ними обоими.
- Да, и ученицы Волхва передавали им силу Жизни, сколько могли, но даже так у нас не получилось слишком надолго продлить их век. Иосиф должен был уйти в пятьдесят третьем, а Сергей ещё раньше. Волхву пришлось обучать Анастасию, чтобы помогала мужу, ведь Иосиф категорически не хотел принимать такую помощь ни от кого более. Слишком сильно он любил её.
- Так, выходит, у тебя уже есть план?
- План, говоришь? Есть, конечно, хороший, чуйский, недавно привезли, а зачем тебе?
- Всё шутишь… Я серьёзно спрашивал.
- Если серьёзно, то вся загвоздка в их защите, до сих пор скрывающей Валинор от нашего прицела, ведь даже наши спутники пока его не видят. Кое-что я, конечно, уже выяснил, и свои выводы куда следует передал, сейчас проверяют и копают, но где замыкается контур, до сих пор загадка, хотя пара мыслей на этот счёт у меня имеется. Потом, когда защита падёт, они будут видны нам как на ладони, и это будет уже ракетчикам нашим задача, чтоб не промахнулись. Хотя при их калибрах разброс в пару сотен метров и некритичен. Мегатонну туда, мегатонну сюда, и если я прав в своих расчётах, то уничтожение Валинора, чем он там стал после т е х событий, особого вреда нам не принесёт, мы даже не заметим ничего, ну, посветит пару ночей полярное сияние, пройдёт звёздный дождь, тем и ограничится. Эх, нам бы такое оружие т о г д а… ведь сколько лет ушло впустую, сколько веков…
- Ну, тебе уже лучше знать.
- Можешь быть уверен.
- Значит, берёшься?
- Берусь. У меня к этой перворождённой сволоте свои счёты, и нет им срока давности. Никогда я не прощу им т о й, которая носила под сердцем моё дитя, и которую они убили, подло и безжалостно, как и всех на Нуменоре…
ГДР, Берлин, 4 мая 1994 года
- Ну что ж, благодарю Вас, фройляйн Блэк, за столь впечатляющий доклад, – довольно произнёс майор Бергманн, целуя собеседнице руку. – Ваш вклад в грядущий разгром Британии неоценим. Этих дикарей давно пора поставить на место, и Вы очень помогли нам это сделать. От лица моего начальства я сообщаю Вам, что Германия готова предоставить Вам гражданство и дать жильё как лицу, потерпевшему от английских пиратов, именующих себя аристократами, и оказавшему посильный вклад в борьбе с ними.
- Поблагодарите ещё своих пограничников, герр майор, – снова улыбнулась Беллатрикс. – За то, что они смогли меня заметить.
- За этим дело не постоит, и мы ждём от ольденбургской заставы соответствующих бумаг. Но речь о Вас, фройляйн Блэк. Чем Вы хотели бы заниматься здесь? Быть может, у Вас найдётся, какие навыки передать нашим людям? Ваша помощь будет хорошо оплачена.
