Господин Лансдорф и вы, мичман...Резанов отдал подзорную трубу Хвостову и,обмахиваясь шляпой, отошел с солнцепека в тень мачты.Вы поедете в президию и, еслиприбыл губернатор, достойно приветствуйте его от имени государя императора и всех нас,выполняющих его волю и путешествующих кругом света. О чем другом говорить не нужно. Впосланных мною бумагах все сказано. Ответ его запомните точно и в беседу не вступайте.

А коли вернулся один комендант?спросил внимательно слушавший Давыдов. Гишпанцы любители всякого шуму.

Резанов подумал, затем, улыбнувшись, положил руку на плечо мичмана.

Прилично поздравьте его с благополучным путешествием и всячески благодарите заласку, оказанную его семейством. Скажите, что я буду считать себя счастливым сказать емуоб этом лично.

А ежели он передаст нам бумаги?

Давыдов старался выяснить все тонкости своей дипломатической миссии.

Мы их привезем сюда,недовольный задержкой, ответил Лансдорф, вздыхая и вытираяплатком вспотевшую шею.Надо скорей ехать.

Ни в коем случае,сказал Резанов серьезно.Вручение бумагполитический акт.Это не входит в вашу комиссию... Все же полагаю, что прибыл губернатор или какой инойгосударственный чиновник. Господа испанцы обеспокоены появлением нашего судна.

Резанов угадал. Вернувшиеся часа через два Давыдов и Лансдорф рассказали, что изМонтерея прибыла группа офицеров во главе с губернатором Ариллага. С ними вернулся икомендант президии. Губернатор уже старик и очень устал, проделав свыше восьмидесятимиль верхом, но любезно принял русских, благодарил за приветствие и сказал, что надеетсяв скором времени со всеми увидеться.

Мичман и натуралист были в восторге от манер и обращения губернатора, хорошоговорившего по-французски. Понравился им и седоусый комендант, немного похожий наламанчского рыцаря Дон-Кихота. В президии и ближайших деревнях стреляли из ружей,танцевали, пели, никто не работал. Одни индейцы гнули спины на накаленных солнцемполях. Солдаты и поселенцы радовались предлогу лишний раз попраздновать ипобездельничать.

Начало было как будто благоприятным. Повеселевший Резанов распорядился приукраситьсудно, подстричь матросам бороды, надеть что получше из одежды. Судя по приему,оказанному Давыдову и Лансдорфу, можно ожидать, что губернатор сам посетит «Юнону».

Утром это предположение показалось еще более вероятным. Заметно было большоеоживление на берегу, виднелись солдаты и всадники, направлявшиеся в президию. Но времяблизилось к полудню, а ни губернатор, ни комендант или кто-либо из прибывших офицеровне появлялись. Лишь около двенадцати часов дня, когда Резанов с досадой снял парадныймундир, на берег выехали двое монахов и, размахивая шляпами, вызвали с корабля шлюпку.Один из них, сухонький и седой, похожий на мышь в сутане, был совершенно неизвестенРезанову, со вторым падре Винценто, веселым и толстым настоятелем миссии Санта-Руза,Николай Петрович познакомился в сан-францискском монастыре.

Жадно разглядывая корабль, монахи сообщили, что их посла комендант передатьприглашение сеньору Резанову на сегодняшний обед в президии. Затем, уже не скрываялюбопытства, Bинценто спросил, много ли на корабле товаров и правда ли, что у русскихесть железные изделия. Резанов приказал подарить им по топору, и, глядя, как обрадованносунули монахи под свои сутаны подарки, с невольной улыбкой подумал, что, в сущностиговоря, подданные его величества короля Испании ничуть не выше диких индейцев, которыхони пытаются цивилизовать.

Но он был раздосадован легкомыслием и бесцеремонностью испанских властей,пославших монахов звать его на официальный обед. А главное тем, что губернатор даже несоизволил прислать кого-нибудь из своей свиты.

Николай Петрович вежливо поблагодарил миссионеров и сказал, что в скором временилично отблагодарит господина коменданта за ласку, оказанную ему семейством Аргуэлло,но сейча поехать не может. В доме у того остановился губернатор, с которым он, Резанов,находится в отношениях государственных, и для выяснения их вынужден с великимприскорбием отказаться от столь доброго и любезного приглашения.

Толстый монах, плохо понимавший речь Резанова, наконец догадался, в чем дело, и,хлопнув себя по коленям, развеселился.

Да губернатор тоже вас ждет, сеньор Резанов! Они все нaдели парадные мундиры,выстроили солдат, стоят на жаре...

Падре Винценто не всегда успевает договорить, господин посол,любезно объяснилвторой, похожий на мышь, монахСеньор губернатор просил вас окзаать ему честь прибытьсегодня в дом президии. У него больная нога, и он еще не оправился после длинногопереезда.

А разве он не мог прислать офицера? спросил Резанов.

Тогда Винценто чистосердечно признался:

Мы предложили поехать сами.

Резанов улыбнулся и приказал слуге подать мундир и шпагу. Торопливость монахов,старавшихся опередить другие миссии, откровенная их заинтересованность изгладилинеприятное ощущение от слишком уж домашнего приглашения губернатора. Он решилехать. Тем более что нужно было проверить, как держаться дальше.

Надевая ленту и ордена, Резанов расспрашивал монахов об урожае, о хозяйственныхделах миссии и наконец, как бы в шутку спросил, разрешит ли им губернатор торговать срусскими. В этот момент он стоял перед зеркалом, приглаживая густые, слегка вьющиесяволосы, и увидел, как Винценто, даже привставший, чтобы ответить, был остановленседым монахом.

Резанов сделал вид, что ничего не заметил, и, непринужденно продолжая разговор,понял, что монахи получили определенные инструкции. Чтобы несколько уяснить себеположение дел и видя, что Винценто более откровенен, он повел гостей посмотреть корабльи, отстав с толстяком, спросил у него, как бы между прочим, о чем говорил с нимигубернатор.

Вытирая лысину и отдуваясь, миссионер весело посмотрел на Резанова и ответил, чтогубернатор очень озабочен, куда пошли два большие судна «Нева» и «Надежда» и сколько урусских на корабле солдат. Но что миссии Санта-Роза до этого нет никакого дела.

«Боятся,подумал Резанов.Думают, что с чем другим пришел».