Кусков устроил гостям торжественную встречу. Он искренне был рад их приезду, акроме того, хотел показать старым друзьям, каким сильным становится форт. Индейцы ещене видели у русских такого большого корабля, а двадцать один залп из пушек «Кутузова» иразвевавшийся над клубами дыма трехцветный государственный флаг с гербом компаниивызвали на их морщинистых лицах горделивую улыбку.
Две шеренги матросов и промышленных с ружьями, выстроенные на военный манер,треск барабана, звуки небольшого оркестра, парадный, с золотыми эполетами мундирГагемейстеравсе было невиданным в доселе скромном селении. И все было в честь ихприезда. Приветливые лица встречающих лучше слов говорили об этом. Индейцы были тронуты.
Мы пришли к вам как в свой дом, и вы нас приняли как отцов...сказал Чу-Чу-Оан,прикладывая руку к груди, покрытой пыльным одеялом.Живите же, добрые дети!
Он подошел к Кускову, затем к Гагемейстеру, к Алексею, ко всем, кто стоял поближе,протянул руку. За ним последовали Большой Желудь и старейшины. Темнолицые, старые некоторым из них было не меньше ста лет,они добросовестно совершили чужой обрядприветствия, затем снова вернулись на то место, где стояли.
Алексей видел, что даже суховатый капитан-лейтенант доволен. Последние два дня онбыл в отвратительном настроении. Многие порядки ему не нравились, но Кусков решительнос ним не согласился. Капитану, например, хотелось, чтобы в Россе не тратили время наисследование и изучение края, занимались бы только морским промыслом и посевами, аИван Александрович ответил, что таково распоряжение Баранова и прямая польза компании.
Индейцев пригласили в дом. Они чинно и вежливо уселись посреди комнаты на полу, ахозяева расположились на низенькой скамейке. Один Гагемейстер сел в кресло возле стола,собираясь записывать переводы Манука.
Выждав, когда гости кончили курить первую трубку, Гагемейстер встал, откашлялся и,поглядывая на свои записки, начал говорить.
Индейцы не понимали по-русски, но слушали с глубоким вниманием. Горбоносые ихлица, изборожденные морщинами, будто вырезанные из темно-бурого дерева, былиобращены в сторону говорившего, ни один мускул на них не шевелился, и сами они сиделинеподвижно. Только у Чу-Чу-Оана от старости дрожали веки да один из старейшин медленноотогнал муху, усевшуюся на подбородке.
Капитан-лейтенант обстоятельно и подробно рассказал о задачах Российско-американской компании, о покровительстве царя, благодарил вождей за уступку земель дляфорта и всех заведений русских, о претензиях испанцев на эти земли, никогда им непринадлежавшие, и просил составить об этом бумагу, чтобы больше не было никакихразговоров. В заключение он сказал, что русские будут помогать индейцам во всем, что дляних потребуется.
Пока Гагемейстер говорил, Алексей не мог освободиться от чувства неприятногоудивления. Капитан-лейтенант повторял давно уже известное и Чу-Чу-Оану и другим, акттоже был давно составлен и лежал в делах компании. Непонятнокапитан-лейтенант бывална Ситхе, знал, что индейцы свято сохраняют свое слово. Теперь выходило так, что толькоон, капитан-лейтенант императорского флота, мог договариваться здесь, а Кусков и дажеБаранов никакого значения не имели. Или, может быть, за этим кроется что другое? Истиннойцели приезда Гагемейстера они ведь так и не знали... Алексей поглядывал на Кускова, но тотсидел согнувшись на низкой скамейке и слушал.
Однако индейцы поняли слова приезжего как новое изъявление дружбы. Когда Мануккончил переводить, Чу-Чу-Оан обвел взглядом стариков, что-то гортанно и певуче произнес,затем поднял руку и сказал:
Друг наш! Некогда на земле жил один народ и все былилюди. Великая буря разорвалаземлю, воды отгородили людей. Одни жили под солнцем и стали темными, другие жилидалеко от солнцаи стали белыми. И они забыли друг друга... Только вы узнали нас, потомучто сохранили большое сердце. Мы рады вам...
Вождь сказал это просто, внешне невозмутимо, но в голосе его слышалось волнение.Сидевшие рядом старики кивнули головами, а Большой Желудь повернулся к нему, чтобылучше видеть своим единственным глазом. Скромность и благородство индейцев подействовалии на Гагемейстера. Он встал, с достоинством поклонился и, уже стоя, произнес небольшуюответную речь. Затем велел Мануку передать, что к вечеру он составит новую бумагу, накоторой вожди и старейшины должны поставить свои подписи.
После этого были внесены подарки. По дороге в дом Гагемейстер предусмотрительнодал распоряжение суперкарго Хлебникову. Вожди получили по плащу и кафтану, старейшиныпо плащу. Сверх того, капитан-лейтенант каждому подарил по ружью.
Гости были восхищены. Правда, лица их оставались бесстрастными, но Алексей видел,как заблестели глаза, как бережно старики положили возле себя полученное. Он невольноподумал, что подарки нужно было передать не через суперкарго, а через Кускова. Однакопромолчал. Не стоило портить праздничного настроения, тем более что Иван Александровичвсе эти дни хворал и только старался казаться бодрым.
Утешила Алексея встреча Чу-Чу-Оана с Екатериной Прохоровной. Молодая женщинавышла из своей горницы скромно, как девушка, в темном сарафане и длинной шали,поверх которой были выпущены косы. Она остановилась на пороге, оглядела всех своимишироко расставленными спокойными глазами, а затем быстро подошла к старому вождю иприсела возле него на пол.
Чу-Чу-Оан вынул трубку. Губы его зашевелились. Он что-то сказал, поднял руку иласково провел ею по волосам одноплеменницы. Словно приветствовал дочь. Остальныестарики продолжали сидеть в прежних позах, но видно было, что они очень довольны. ЗатемБольшой Желудь тоже дотронулся до плеча хозяйки.
Екатерина Прохоровна поздоровалась со всеми, а потом, обернувшись к двери, хлопнулав ладоши. Две женщины внесли баклагу с вином, жареного барана, лепешки, рыбу инезнакомую едуогурцы, выращенные на своем огороде.
Прямо на полу женщины разостлали скатерть, поставили угощение. Гагемейстеру тожепришлось присесть на корточки. Екатерина Прохоровна велела позвать и Луку, сама налилаему кружку рому. Промышленный накрыл кружку ладонью, отвернулся и сразу же выпилвсю до дна. Старики пили мало. Они знали свойства «огненной воды», а сегодня им предстоялоехать обратно.
