Саюри рыдала в голос. Не желая успокаиваться и молча вытирать слезы, как она делала обычно, девушка впивалась пальцами в кожу парня так сильно, словно это могло бы вернуть ему жизнь. Все ее руки были перепачканы его кровью, но она этого как будто не замечала — она не замечала вообще ничего вокруг. Ни кучу бездыханных тел врагов, ни начавшего подниматься из-за горизонта солнца, ни Окинири, не до конца понимавшего сути происходящего и по-прежнему тянувшего Акиро за руку, ни Казекаге, чья теплая ладонь все еще лежала на ее плече. На какой-то момент все на свете для Саюри просто перестало существовать — на ее глазах погиб человек, ставший ей самым близким и заменивший ей всю утраченную семью. Человек, поддерживавший и защищавший ее от всего на свете, чего бы ему это не стоило. Человек, который никогда не был ей родственником, но которого она любила как брата. Человек, который стал частью ее души и без которого она не могла представить своей жизни. В тот момент, когда его глаза закрылись, она чувствовала, как умерла часть ее самой.

Саюри не знала, сколько именно времени прошло, — может пара минут, а может и несколько часов, но в чувства она пришла лишь когда услышала неизменно спокойный голос Гаары.

— Я предупреждал о большой вероятности нападения, так что он знал, на что шел, — произнес он, обращаясь скорее не к девушке, а к самому себе.

Куноичи разжала пальцы дрожавших окровавленных рук и тыльной стороной одной из ладоней вытерла с лица слезы.

— Вы... — со всхлипом произнесла она, медленно поднимая голову. — Что вы... хотите этим сказать?

Казекаге несколько секунд молчал, очевидно, выбирая правильные, по его мнению, слова.

— Если бы он меня послушал, этой жертвы можно было бы избежать. Кроме него самого винить в этом некого.

Саюри вдруг почувствовала, что в ее легких резко стало не хватать воздуха. Девушку настолько возмутили слова Гаары, что за считанные доли секунды вся ее скорбь сменилась злостью.

— Да как вам не стыдно?! — воскликнула она, вскакивая на ноги и поворачиваясь к нему лицом. — Акиро погиб, защищая нас, а вы стоите над его телом с каменным лицом и говорите, что он сам в этом виноват?! Как вы можете?!? — закричала Саюри, забыв о всяческих правилах приличия и бесцеремонно и вцепившись в его одежду, пачкая ее в крови.

Она думала, сейчас он ее оттолкнет или отшатнется сам, ударив ее по рукам, но Казекаге, к ее удивлению, этого не сделал — он даже не шелохнулся.

— Неужели... — перейдя на шепот, спросила девушка, чувствуя подкативший к горлу ком, — неужели чья-то жизнь для вас совсем ничего не значит?

Гаара молчал. Он видел, как Саюри уткнулась носом в его грудь, зарыдав с новой силой; чувствовал, как ее спина вздрагивала с каждым всхлипом; ощущал ее тонкие пальцы, крепко сжимавшие ткань его одежды. В его голове крутилось такое количество разнообразных мыслей и воспоминаний, связанных с этим, что она, в буквальном смысле, едва не разорвалась на части, но он старался держать себя в руках. Казекаге пускай не полностью, но всё же осознавал, что чувствовала в тот момент Саюри, не так давно яростно сражавшаяся с вражескими шиноби, а теперь выглядевшая совсем беззащитной, и изо всех сил пытался придумать, как помочь ей справиться с этим. Но, к сожалению, о таком ему не рассказывал ни Баки, ни Канкуро, ни даже Наруто.

— Значит, — чуть мягче, чем обычно, произнес правитель Суны, осторожно, словно боясь поранить, прижимая хрупкую фигуру девушки к себе. — И ты даже не представляешь, как много... — добавил он и выдержал паузу. — Но мы не можем больше здесь оставаться — еще одну атаку мы не отразим.

Шли они в полной тишине. Молчал даже Окинири, что для него было совершенно не свойственно. Крепко обнимая за шею Саюри, что несла его, он продолжал беззвучно всхлипывать время от времени, все еще сильно переживая потерю Акиро-сана. Сама куноичи уже не плакала — слезы иссякли и высохли на ее щеках в тот самый момент, когда они, согласно уставу, уничтожили тело Акиро, а на смену им пришло отвратительное чувство внутренней пустоты. Ей казалось, будто в ее грудной клетке, где-то в районе сердца, пробили огромную дыру, через которую вслед за парнем уходило все тепло, наполнявшее ее, пока он был рядом.

Территория страны Огня была обширной, но всё же не бесконечной, поэтому рано или поздно они добрались до береговой линии. От страны Воды их отделяло лишь море и приблизительно сутки пути по нему, но Саюри не хотела пользоваться лодкой, поэтому они пошли прямо по воде. Это было непросто, но зато гораздо быстрее и, что важнее, так девушка чувствовала себя гораздо комфортнее, ибо ее морская болезнь с годами никуда не делась.

— Саюри-чан, давай отдохнем немного, — попросил ее Окинири, когда они добрались до первого острова страны Воды.

Девушка, несколько секунд подумав, молча кивнула и поставила мальчика на ноги, снимая со спины тяжелый рюкзак. Она понимала, что до их деревни оставалось совсем немного — часа три по воде и около получаса по суше, — но объяснять это ребенку у нее не было никакого желания, да и скорее возвращаться в деревню, где всё так или иначе будет ежесекундно напоминать ей об утрате, она не очень хотела.

И тем не менее, на тот момент ее основной задачей было выполнение миссии, а именно сопровождение Окинири к его тете, которая уже наверняка заждалась. Таким был устав, который они учили, начиная с первого же года обучения в Академии. Это было одним из многочисленных правил — ниндзя должен завершить свою миссию, чего бы ему это не стоило. А в те времена, когда Киригакере называли деревней Кровавого Тумана, к нему была приписка, гласившая, что смерть не является уважительной причиной.

Саюри неспешно осмотрелась по сторонам, что, на самом деле, должна была сделать еще с самого начала. Все вокруг них — вода, небо, даже ландшафт — было серо-голубоватых тонов из-за густого тумана, такого типичного для страны Воды. Солнце было скрыто за облаками, застилавшими все небо, подобно пуховому одеялу, покрывавшему постель, так что определить время, остававшееся до заката, было сложно. Ветер дул холодный, пробиравший до самых костей, несмотря на достаточно теплую одежду. Невысокие деревья покачивались, шелестя ветвями и листьями, а черные вороны, кружившие над ними, изредка громко каркали, будто бы тоже выражая свою скорбь и сочувствие.

Девушка просидела несколько минут совершенно неподвижно, уставившись в одну точку, пока не услышала, а точнее, не почувствовала, чьи-то отдаленные шаги. Тихие-тихие, словно ноги идущего и вовсе не касались земли, но всё же Саюри ощутила их благодаря колебаниям частиц воды в окружавшем их тумане, что стал вдруг сгущаться. На секунду, на долю секунды, она неимоверно обрадовалась, решив, что вся эта история ей лишь приснилась или просто привиделась, и Акиро, целый и невредимый, догнал их, чтобы продолжить путь вместе.

Но тут в ее голову пришло осознание двух вещей. Первое: все это было правдой. Второе: это были не его шаги. И если в первом она еще немного сомневалась, изо всех сил отрицая сей факт, то второе была очевидно. Такая походка была лишь у одного человека, которого она — к сожалению или к счастью — когда-то знала.

Проблема заключалась в том, что он был давным-давно мертв.

— В чем дело? — настороженно спросил Гаара, заметив, как девушка напряглась.

— К нам приближаются, — ответила она, всматриваясь в густой туман.

— Кто-то из ваших или враг?

— Я не... я не знаю.

Казекаге такой ответ не очень-то удовлетворил. Его песок самостоятельно стал высыпаться из своего вместилища, и его часть, сформировав некое подобие руки, подхватила Окинири, формируя вокруг него защитную сферу. Сам же Гаара, встретившись взглядом с алыми глазами Саюри, коротко кивнул, извещая о том, что он готов к обороне и защите, если понадобится.

Тело девушки била мелкая дрожь — страх начинал распространяться по ее организму. Причем боялась она не столько самого сражения, сколько его последствий.